Ирина Боброва - Между ангелом и бесом
— Джулиус, трактирщик, питейное заведение держу. Сам король Евдоким Третий заходит ко мне пива попить.
— Что же это за королевство такое демократичное, где правитель по кабакам шляется? — полюбопытствовал Гуча, разворачивая карту.
— А вот это. — Джулиус ткнул пальцем в надпись «РУБЕЛЬШТАДТ».
— Так… — задумчиво произнес черт, чувствуя, что в голове зреет идея. — А что, король ваш давно женился?
— Очень давно и овдовел давно. У него уже дочь невеста, годков двадцати девушка.
— И что, до сих пор не замужем?
— Папаша у нее немного скуповат, все о приданом торгуется. Подданные переживают, как бы принцесса старой девой не осталась.
— Старой девой, говоришь?
— Такая девушка, умница, красавица, а вот с родителем не повезло.
— Странно, первый раз слышу о том, чтобы принцесса спросом не пользовалась, — подумал вслух Гуча.
— А она не соглашается. Не идет замуж без приданого. Торгуется с отцом так, что во дворце стены трясутся. Только зря все — никак договориться не могут.
— Так это что же выходит — это не женихи приданым невесты недовольны?
— Женихи сами доплатить рады, лишь бы с королем породниться, но у принцессы характер крутой, в папу пошла — не уступает.
Гуча замолчал, переваривая информацию, а толстяк принялся устраивать бесценные бутылки в безопасном, с его точки зрения, месте. А именно: подальше от суетливых парней.
Ребята тем временем разожгли костер и уселись рядом, стараясь выглядеть маленькими и незаметными, что при их росте было довольно сложно.
Гуча встал, оправил алый плащ, подошел к Самсону и, размахнувшись, широко и с удовольствием отвесил ему подзатыльник.
— Поджигатель, пожарник юный! — закричал он. — Тебе что, одного раза мало было? Еще захотелось? Ты принц или кто?
— Или кто, — вздохнул Самсон. — Ну какой из меня принц?
— Какой ни на есть, а голубая кровь не вода, — отрезал Гуча.
— А как же свобода личности? А права человека? — подал голос Бенедикт.
— Я вам покажу права! — вскипел черт. — Я вам такие свободы предоставлю, что всю жизнь помнить будете. Вот прямо сейчас, быстренько, тут же и предоставлю! Ясно?
— Ясно…
Бенедикт вытащил из рукава невесть как там оказавшийся платок, вытер лоб и мечтательно произнес: — Поесть бы…
— Размечтался! — рявкнул черт. — У отшельника узел седой забыли.
— Забыли, как же, — усмехнулся Самсон. — Он его нагло присвоил. Вот кто он после этого? Честный человек, да? Тряпье выкинул, не забыл, а такой тюк вдруг не заметил? А Самсон вор после этого?! Да я против него все равно, что мелкий хулиган против пахана! Кушать, между прочим, всем хочется, а вот что есть теперь будем?
— А ты охотой займись. Псовой! Зайца поймай или крысу.
— Я волкодавом был, — обиделся Самсон и повернулся к черту спиной.
— Есть хочется, — вздохнул ангел.
— Аппетит волчий? — съехидничал Гуча.
— Волчий, — простодушно согласился Бенедикт и разостлал перед собой платок. — Я, кажется, барана бы съел. Живьем. Хоть это и не гуманно.
На разноцветном куске ткани возник довольно крупный баран с закрученными колесом рогами. Ангел открыл рот, Гуча остолбенел, а Самсон, мгновенно оценив ситуацию, прошептал:
— Лови его, зажарим…
Но баран имел другое мнение по этому вопросу. Он взбрыкнул, стукнул копытцами и, тоненько блея, заметался из стороны в сторону.
Джулиус не участвовал в беседе — хлопотал над драгоценными бутылками. Он наклонился над ними, выпятив необъятный зад, обтянутый коричневыми кожаными штанами. Видимо, животное посчитало его самой безопасной мишенью или же поза спровоцировала, напомнив о новых воротах, только спесивый обед резко развернулся и, разбежавшись, ударил несчастного трактирщика рогами в зад. Тот упал всем грузным телом вперед, а баран, перескочив через него, умчался в лес.
— Во козел! — восхищенно произнес Самсон.
— Баран, это животное называется бараном, — машинально поправил Бенедикт и кинулся поднимать несчастного владельца заведения.
Тот не подавал признаков жизни. Самсон подскочил с другой стороны и помог перевернуть грузную тушу бедняги. Джулиус, с серым как пепел лицом, разжал онемевшие губы и выдавил:
— Б-б-б…
— Баран убежал, — успокоил его Бенедикт.
— Бутылки целы, — одновременно с ним произнес Рыжий, мгновенно поняв пострадавшего.
Гуча, не обращая внимания на суматоху, подошел к платку, с минуту смотрел на яркую тряпочку и, решив рискнуть, приказал:
— Огурец!
На нестандартной самобранке появился большой, сочный, в пупырышках огурец. Черт взял его, понюхал и с наслаждением надкусил.
— Я же говорил, платок волшебный! — завопил Самсон и почему-то шепотом продолжил: — Сметану, сало, хлеб, пирогов с мясом и побольше, грибов соленых и жареных, квасу холодного… хочу!
На скатерти поочередно появились все перечисленные продукты. Компания быстренько уселась трапезничать.
— Господа, — деликатно напомнил о себе Джулиус, — а мне можно тоже заказ сделать?
— Валяй, — разрешил Самсон, но, заметив алчный блеск в глазах предприимчивого трактирщика, добавил:
— Но чтобы на платок не зарился, я не такой добрый, как волшебник…
— Что вы, что вы, и в мыслях не было. Как я могу обидеть своих спасителей! — залебезил трактирщик. — Мне бы сосисок и пива.
Получив желаемое, он скромно присел рядом и с невероятной скоростью я аппетитом изголодавшегося человека принялся поглощать сочные, ароматные колбаски, сдабривая их изрядными глотками коричневого пива.
Ели долго, как будто вознаграждали себя едой за пережитые неприятности. Заказывали самые разнообразные блюда, какие только могли вспомнить. Здесь были и котлеты, и мясо в горшочках, и всевозможные овощи. На десерт попросили огромный торт и гору фруктов. Напитки лились рекой, челюсти перемалывали еду так рьяно, что богатырское чавканье разносилось по всей округе.
Платок ошибся только один раз — на мясе в горшочках. Трактирщик ли плохо объяснил, или же Гуча решил подшутить, но заказанное блюдо — тушеное мясо — было подано в зелененьком детском горшке. Все остальное было выше всяких похвал. Насытившись, мужчины развалились на травке, позволив ветерку обдувать вспученные животы.
— Хорошая вещь, — промурлыкал трактирщик, — а вот я бы хотел еще филе дракона в белом вине попробовать…
На скатерти появился большой рулон туалетной бумаги. Бенедикт рассмеялся, а черт прокомментировал:
— Юмор у нашего платочка черный.
После подобного объяснения, для чего используется сей предмет, Самсон присоединился к икающему от смеха ангелу, а Джулиус, внимательно выслушав, завопил:
— О-о-о! Я этот «туалет» в моду введу, большие деньги сделаю. У нас, стыдно сказать, господа, листья бархатного дерева используют, а они такие грубые.
— Уважаю! — Черт хлопнул трактирщика по плечу. — Вот что значит целеустремленный человек, всегда думает в одном направлении. Теперь о наших делах. Да уймитесь вы, жеребцы! — Парни присмирели, изобразив на лицах внимание. — Бенедикт, вспомни дословно, как Большой Босс сформулировал наше задание?
Бенедикт процитировал:
— Дядюшка сказал: «Пока не сделаете Самсона королем, назад не возвращайтесь!»
— Вот! А где его королем сделать, он случайно не уточнил?
— Нет, — растерянно ответил ангел.
— Вот оно! Незачем нам через три королевства в Талону тащиться — посадим его на первый свободный трон — и домой. Придраться не к чему!
— Да что вы, ребята? — как-то сразу сник претендент на главное кресло в королевстве. — Не получится из меня король.
— Судьба твоя такая — отмахнулся черт. — Сворачиваем стоянку.
Он свернул платок и засунул его в карман. Вдруг тесную тишину прорезал истошный женский крик.
— Помогите! — кричала незнакомка. — Спасите!
Бенедикт вскочил и в благородном порыве бросился на помощь. Самсон, засучив рукава, ринулся за ним, а Гуча страшными глазами посмотрел на Джулиуса и зловеще прошептал:
— Сторожи вещички и ни шагу с поляны — разбойники в лесу!
Запугав несчастного трактирщика, он побежал догонять горячих парней, пока те не влипли еще во что-нибудь.
Оказалось, волновался он зря. Недалеко от места их стоянки находился лагерь разбойников. На замусоренной полянке расположились несколько шалашей, коновязь с тремя привязанными тощими клячами и огромный перевернутый котел в центре. На котле восседала довольно упитанная девушка, а разбойники, тщедушные доходяги, пытались ставить ее с насеста и переместить на приготовленную, видимо, для нее телегу. Пышка довольно успешно отбивалась от них большой поварешкой и визжала, как поросенок.
— Не смейте обижать даму! — как истинный романтик вскричал Бенедикт, держа палку, словно копье средневекового рыцаря.
