Терри Пратчетт - Пирамиды
Первое, чего вы лишаетесь, умерев, — это ваша жизнь. Второе — ваши иллюзии.
— ВИЖУ, ТЕБЕ ЕСТЬ НАД ЧЕМ ПОРАЗМЫСЛИТЬ, — заметил Смерть, садясь на своего скакуна. — НУ А ТЕПЕРЬ ПРОШУ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ…
— Подожди минутку…
— СЛУШАЮ.
— Когда я… упал. Могу поклясться, что перед этим я летал.
— ЕСТЕСТВЕННО. ЭТО ЛЕТАЛА БОЖЕСТВЕННАЯ ЧАСТЬ ТВОЕЙ НАТУРЫ. ТЕПЕРЬ ЖЕ ТЫ СМЕРТЕН С НОГ ДО ГОЛОВЫ.
— Смертен?
— ПОВЕРЬ МНЕ. Я В ЭТИХ ДЕЛАХ РАЗБИРАЮСЬ.
— Послушай, у меня всего несколько вопросов, я хотел только спросить…
— ВОПРОСЫ У ВСЕХ ЕСТЬ. ИЗВИНИ.
Смерть пришпорил свою лошадь и скрылся.
Царь стоял не шелохнувшись, глядя, как несколько слуг торопливо приближаются к дворцовой стене и, постепенно замедляя шаг, подходят к его телу.
— С вами все в порядке, о несравненный и ослепительный повелитель солнца? — наконец осмелился спросить один из них.
— Нет, не все! — раздраженно прервал его царь, чувствуя, что некоторые из его основных представлений о вселенной в корне поколебались, а после этого редко кому удается сохранить хорошее настроение. — Я некоторым образом только что умер. Как это ни смешно, — не без горечи добавил он.
— Слышишь ли ты нас, о божественный вестник утра? — вопросил другой слуга, на цыпочках приближаясь к распростертому телу.
— А как ты думаешь, если я только что упал вниз головой с высоты в тысячу футов?! — выкрикнул царь.
— Кажется, он не слышит нас, Яхмет, — сказал первый слуга.
— Послушайте, — произнес Теппицимон, чье стремление высказаться можно было сравнить только с абсолютной неспособностью слуг услышать хотя бы слово из того, что он говорит, — разыщите сына и скажите, чтобы он выбросил из головы все эти пирамиды, пока я сам хорошенько все не обдумаю. Есть несколько взаимоисключающих моментов в том, что касается загробного существования, и…
— Может, крикнуть погромче? — предложил Яхмет.
— Теперь уж кричи не кричи — все одно. Похоже, он умер.
Яхмет взглянул на быстро коченеющее тело.
— Черт побери, — пробормотал он наконец. — Ну и придется теперь попотеть.
* * *Солнце, даже не подозревая о том, что дает прощальное представление, продолжало плавно скользить над Краем Плоского мира. И, словно отделившись от него, двигаясь быстрее, чем любая птица, одинокая чайка описала пологий круг над Анк-Морпорком, над Медным мостом, над восемью застывшими фигурами, одна из которых не сводила с нее глаз…
Для жителей Анк-Морпорка чайки были не в диковинку. Но эта птица, не переставая кружить над застывшими на мосту людьми, издала такой истошно протяжный, гортанный крик, что трое из воров выронили ножи. Ни одно пернатое не могло так кричать. Крик этот надрывал душу.
Описав узкий круг, птица опустилась на ближайшего гиппопотама и, впившись когтями в дерево, взглянула на людей сумасшедшими, налитыми кровью глазами.
Главаря воров, завороженно смотревшего на птицу, вывел из оцепенения мягкий, учтивый голос Артура:
— Вот это метательный нож номер два. Процент попаданий у меня девяносто шесть из ста. Кто из вас хочет лишиться глаза?
Главарь уставился на паренька. Что касается двух других юных убийц, то один по-прежнему пристально смотрел на чайку, второго же, перегнувшегося через парапет, отчаянно тошнило.
— Ты один, — обратился главарь к Артуру. — А нас пятеро.
— Скоро будет четверо, — откликнулся Артур.
Медленным, сомнамбулическим движением Теппик протянул руку к чайке. Будь это обычная чайка, подобная дерзость стоила бы ему, по крайней мере, пальца, но удивительное создание прыгнуло Теппику на руку с самодовольным видом хозяина, вернувшегося на свою плантацию.
Воры выказывали все растущее беспокойство. Улыбка Артура лишь усугубляла его.
— Какая милая птичка! — поделился своим мнением главарь с напускной беззаботностью человека, которому здорово не по себе.
Теппик с сонным видом продолжал поглаживать птицу по остроклювой голове.
— Думаю, будет лучше, если вы уберетесь подобру-поздорову, — посоветовал Артур, глядя, как чайка беспокойно переминается на запястье Теппика.
Крепко ухватившись за руку перепончатыми лапами, перебирая крыльями, чтобы сохранить равновесие, она могла бы показаться комичной, но в ней чувствовалась скрытая сила, словно в обличье чайки на руке у Теппика сидел орел. Когда она открывала клюв, показывая забавный пурпурный язычок, невольно возникало предположение, что чайки способны не только таскать у зазевавшихся пляжников бутерброды с помидорами.
— Она что, волшебная? — встрял было один из воров, но на него тут же цыкнули.
— Ладно, ладно, мы уходим, — сказал главарь, — извините за недоразумение…
Теппик улыбнулся ему теплой незрячей улыбкой.
И вдруг все услышали негромкий, но достаточно настойчивый звук. Шесть пар глаз отчаянно закрутились по своим орбитам, и только взгляд Чиддера был устремлен куда надо.
Внизу текущие по обезвоженной грязи темные воды Анка стремительно прибывали.
* * *Диос — первый министр и самый верховный из всех верховных жрецов — по природе своей не был религиозным. Непременное качество для верховного жреца, помогает вашей беспристрастности, и вы всегда действуете благоразумно и обдуманно. Когда человек начинает верить, все предприятие неизбежно превращается в фарс.
Дело не в том, что Диос был принципиальным противником веры. Вера в богов нужна людям хотя бы потому, что верить в людей слишком трудно. Существование богов — простая необходимость. И Диос готов был мириться с богами, лишь бы они стояли в сторонке и не путались под ногами.
Во всяком случае, благодатью Диоса боги не обошли. Если в ваших генах заложены высокий рост, обширная лысина и нос, которым можно рыть землю, то, скорее всего, у богов имелась на то какая-то своя, скрытая цель.
Диос инстинктивно не доверял людям, которые слишком легко приходили к религии. Он считал, что любой крайне религиозный человек психически неуравновешен, склонен блуждать в пустыне и ловить откровения, если, конечно, боги снисходят до этого. Такие люди никогда ничего не доводят до конца. Им приходят в голову странные мысли о том, что всякие обряды — это ерунда. И еще более странные мысли о том, что с богами можно беседовать напрямую. С несомненной уверенностью, при помощи которой, имея точку опоры, можно перевернуть мир, — именно с этой уверенностью Диос знал, что богам Джелибейби, как и всем прочим, нравятся обряды. В конце концов, боги, выступающие против обрядов, — то же самое, что рыба, голосующая против воды.
Сейчас он сидел на ступенях трона и, положив на колени свой посох, просматривал царские указы. Тот факт, что указы эти никогда никем не издавались, его не пугал. Диос сам не помнил, сколько лет он носит титул верховного жреца, однако прекрасно знал, какие указы может издать разумный, хороший монарх, и сам издавал их.
Как бы то ни было, на престоле сейчас восседал Лик Солнца — вот что было действительно важно. Лик Солнца представлял собой тяжелую, закрывавшую все лицо золотую маску, которую правитель обязан был надевать на все общественные мероприятия. Выражение ее, несколько кощунственное, напоминало выражение лица добродушного человека, страдающего хроническим запором. На протяжении тысячелетий этот лик служил в Джелибейби символом царской власти. Вот почему все цари в стране были на одно лицо.
Последнее тоже крайне символично — хотя никто не мог припомнить, что именно оно символизирует.
В Древнем Царстве такое случалось частенько. Взять хотя бы лежащий у жреца на коленях посох с символическими змеями, символически обвившимися вокруг аллегорического верблюжьего стрекала. Народ верил, что этот посох дарует верховному жрецу власть над богами и царством мертвых, но, скорей всего, это была метафора или, попросту говоря, ложь.
— Вы препроводили царя в Зал Перехода? — спросил Диос, слегка изменив позу.
— Бальзамировщик Диль обслуживает его сейчас, о Диос, — дружно кивнули выстроившиеся полукругом младшие верховные жрецы.
— Прекрасно. А строителю пирамид уже даны указания?
Уф Куми, верховный жрец Кефина, Двуликого Бога Врат, выступил вперед.
— Я позволил себе лично присутствовать при этом, о Диос, — мягко сказал он.
Диос постучал пальцами по посоху.
— Конечно, конечно. Я и не сомневался, что ты за всем проследишь.
Среди жрецов многие полагали, что именно Куми станет преемником Диоса в случае смерти последнего, однако слоняться без дела в ожидании, пока Диос наконец умрет, было занятием неблагодарным. Сам Диос, будь у него друзья, возможно, по секрету подсказал бы им, что именно могло бы ускорить его кончину, к примеру: явление голубых лун, летающих свиней и видение самого Диоса в преисподней. И еще, пожалуй, добавил бы, что единственная разница между Куми и священным крокодилом состоит в исконной честности и открытости намерений крокодила.
