Алла Дымовская - Доктор Самты Клаус
— На этот счет инструкция ничего не говорит, — обрадовано согласились Кен и Ким, и на всякий случай еще раз прочитали надпись на кастрюльной крышке. О взрывах там и вправду ничего не говорилось, и это было особенно удивительно. Принимая во внимание, что инструкцию составлял ирландский террорист.
Спустя каких-нибудь несколько секунд ситуация и ландшафт возле сапного кладбища круто изменились. На ближайшем баобабе повисла оторванная кастрюльная крышка вместе с амбарным замком. Атакующий осиный рой заблудился в облаке едкой гари и вынужден был прекратить преследование. Ким и Кен лишились бровей и волос и теперь напоминали двух корейских фантомасов. А Самты, некстати получивший собственной палкой по собственному же лбу, извергал ругательства страшного и непечатного свойства. Поэтому печатать их мы не будем, а дадим лишь доступный цензурный перевод:
— Прежде чем, лупить изо всех сил по детонатору булыжником, порядочные люди предупреждают и считают хотя бы до десяти, чтобы дать возможность другим порядочным людям отойти подальше от опасного места! А тот, кто так не делает, — нехороший человек и вообще редиска!
Но ругательства страшного и непечатного свойства Самты поневоле пришлось прекратить, так как из подземного люка показалась лохматая нечесаная голова. А за ней и волосатая мужественная рука, сжимавшая угрожающих размеров «кольт» времен гражданской войны. Не нашей, американской.
— Я тебе покажу, как хулиганить, Вонючка ты этакая! — заорала лохматая голова, а мужественная рука вслед за тем несколько раз нажала на курок «кольта». С неба свалился убитый влет перелетный гусь.
Самты на всякий случай подобрал гуся, справедливо полагая, что вовремя подобранный гусь — это честно заработанный гусь. После чего доктор обратился к лохматой голове с бестактным вопросом:
— Чего орешь? Небось, не в пивной?!
Лохматая голова удивлено огляделась кругом. И, уразумев, что имеет дело вовсе не с пакостником Вонючкой, а с обычными человеческими существами, невесть откуда взявшимися, внезапно подобрела:
— Здорово парни! — и, заметив мисс Авас, добавила: — А так же их девчонки! Заходите, не стесняйтесь! Будьте, как дома! Но не забывайте, что в гостях!
— А как же 2$? — на всякий случай корыстно осведомился Самты.
Лохматая голова посмотрела с немым уважением вверх на баобаб и повисшую на нем кастрюльную крышку, и сказала:
— Какие счеты между своими! Кстати, парни, пластид какой марки?
— С-4! — хором ответили близнецы Кен и Ким. — У нас его много.
— Так чего же вы стоите? Милости прошу! — рука с револьвером сделал широкий приглашающий жест. — Как говорится, террорист террориста видит издалека.
— Мы не террористы, мы злостные неналогоплательщики! — возразили голове Ким и Кен.
— Это еще круче, парни! Между прочим, меня зовут Сэнд Муд. Я здешний станционный смотритель, — представилась лохматая голова.
— Смотритель чего? — не поняли путешественники. А Самты подальше от греха, то есть от террориста Муда, припрятал добытого гуся за спину.
— Четвертого энергоблока, парни! Это, я вам скажу, не конфетки с пряничками! Это, я вам скажу, ого-го какая ответственная работа! — похвастался лохматый и многозначительно помахал тяжелым «кольтом».
— А что такое четвертый энергоблок? — тоненьким голоском пропищала мисс Авас.
— Это, деточка, такая штука, которая идет по счету четвертой после третьей такой же, — не совсем понятно объяснил Сэнд Муд, почесал макушку револьверным дулом, и в сердцах заругался: — Все время пить хочет, зараза. Каждый божий день воду ведрами таскаю. Потому как, если уровень этой самой воды в нем упадет, то мы все ляжем. С концами. Прошу, прошу хоть завалящий насос, так нет! Зачем говорят, тебе насос, если мы четвертый энергоблок скоро совсем затопим! Пятый год, как говорят! И ни тебе насоса, ни тебе наводнения!
— Вы не переживайте так! — посочувствовала террористу мисс Авас. — А воды я вам натаскаю. Если, конечно, таскать недалеко.
— Недалеко, недалеко, деточка! — обрадовался лохматый. — Километра полтора. А ведро у меня хорошее, литров на двадцать, не меньше. Так что больше ста раз ходить не придется!
По нарядной, витой лесенке с бархатными перилами Самты и его спасатели спустились вниз, в гости к смотрителю Муду. Все, кроме сердобольной Кики, отправившейся с двадцатилитровым ведром за полтора километра к реке.
Внутри станции было роскошно. Посреди гостиной раскинулись два стола, с рулеткой и биллиардный. У стен стояли: красного дерева буфет в стиле Тюдоров, канапе на гнутых ножках времен второй Империи, секретер — бывшая собственность Людовика Шестнадцатого. А на самих стенах висели роскошные картины в золоченных рамах и с охранными печатями, на которых еще можно было разобрать оттиски «собственность государственного музея «Эрмитаж».
Гостеприимный Сэнд Муд выставил на биллиардный стол нехитрую закуску: заливного осетра с хреном, жаренного поросенка с рылом, аллигатора, пареного с репой в натуральной крокодильей коже, кизиловую пастилу только что с Ялтинского рынка. Стол с рулеткой предназначался для выпивки. На красном поле были бордо и кагор, на черном — «Московская Особая», на зеро «Хенесси ХО», на остальные числа выпадало по обычной пивной бутылке.
— Пить будем в таком порядке, в каком повезет, — разъяснил Сэнд Муд и крутанул рулетку.
Шарик выпал на черное поле. Сэнд Мунд сокрушенно покачал лохматой головой. А доктор Клаус, не будь дурак, которым он никогда и не был, тихонько и незаметно передвинул шарик на зеро, (гуся он по-прежнему предусмотрительно держал за спиной). Гости и хозяин облегченно и довольно закивали:
— «Хенесси», так «Хенесси», от судьбы не уйдешь! — пить «Московскую Особую» желающих не нашлось. Даже и Робин Попадопулос, который вообще-то хлестал все подряд, лишь бы угощали бесплатно.
Когда слово за слово перешло к хреном по столу, гости и хозяин несколько оживились. Ким и Кен принялись демонстрировать сорок различных приемов, как фигурно разложить взрывчатку для минирования космического шатла. Самты расщедрился и показал, как правильно ощипывать и вскрывать перелетного гуся, чтобы не повредить печенку. Пит и Чак исполнили на клавесине дуэтом «Владимирский централ» под музыку Вивальди. А мисс Авас принесла шестнадцатое ведро.
Без дела шлялся по станционным хоромам один только Робин Конфундус, который Гуд. Петь он не умел, пить больше не мог, а руки его были от рождения пусты. Еще со времен глубокого и далекого детства Робин привык совать их, куда ни попадя и куда не нужно. Так, однажды играя сам с собой в Морских Котиков Карибского Моря, маленький Конфундус снял с гвоздя трофейный отцовский автомат УЗИ, и принялся изображать в саду взятие форта Байярд на абордаж. После этого младший Попадопулос рос уже в баптистском сиротском приюте. А местный погост небольшого оклахомского городка украсился памятным склепом, в котором упокоились сержант «зеленых беретов» Попадопулос-старший, миссис Аманда Попадопулос — его жена, и старая глухая тетушка мисс Марпл, выскочившая из кухни в надежде расследовать преступление племянника по горячим следам.
Теперь Робину тоже не топталось на одном месте. Для начала он покрутился возле кухни, но не выкрутил ничего, кроме трех заплесневелых корочек хлеба. Потом пускал пузыри в ванной, вылавливая их из «джакузи». В конце концов, внимание его привлекла небольшая стеклянная дверца, на которой синими чернилами была выведена красная предупреждающая надпись:
«Не входить! Убью!»
Робин Конфундус, который Гуд, разумеется, тут же вошел внутрь. К его удивлению, внутри ничего не оказалось. То есть, почти ничего. Кроме маленькой облезлой кнопки, плохо привинченной к потолку. Робин подпрыгнул, насколько хватило его лошадиных сил, но до потолка все равно не достал. Затем еще раз, и еще раз, и еще раз семнадцать. Толку вышло чуть, однако маленькая облезлая кнопка манила его к себе. Вообще-то Робин Конфундус тоже был сообразительный парень, особенно когда эта сообразительность могла выйти ему боком. Поэтому он снял с ноги тяжелый вьетнамский кроссовок «Адидас», запульнул им в потолок, и полностью оправдал семейную фамилию Попадопулос. В недрах станции тут же завыли оповестительные сирены. Оповещали они о следующем:
— Спасайся, кто может! А кто не может, помоги тем, кто может! Сам погибай, но товарища выручай! Врагу не сдае-е-ется наш гордый «Варяг»!
Спустя несколько бестолковых хлопаний глазами Робин Конфундус пронаблюдал, как сквозь стеклянную закрытую дверь со звоном прорвался смотритель Муд, и сразу набросился на Робина с револьвером «кольт».
— Убью! Убью! И раскаиваться не буду! — вопил ирландский террорист Сэнд Муд, из-за спины его не без любопытства выглядывали физиономии остальных спасателей.
