Лана Туулли - Длинные тени
Он побежал.
Где-то в глубине своего сна он помнил о том, что он — храбрец и герой, а значит, не должен бояться каких-то там теней. Поэтому он заставил себя забыть о преследователях, и вспомнить о том, что действительно важно — о том, что надо найти Джою.
Где она? Неужели она тоже заблудилась в этой странно, наполненной тенями пустоте и ее преследуют безжалостные твари?
Тени следовали за ним по пятам — вытянутые, будто их отбрасывало высокое дерево, извилистые, будто созданные фантазией лжеца, настойчивые… Они кусали его за пятки, немилосердно жгли кожу — на руках, на плечах, напротив сердца; и в какой-то миг он не выдержал, забыл о том, что они ненастоящие, и начал отбиваться.
Они рычали, они скулили на тысячу голосов, моля о пощаде, но он был сильнее, сильнее, он схватил их за горло, и тогда…
— Ш-ш… — услышал он дыхание за плечом. — Зачем ты обижаешь моих друзей?
Он появился, и увидел, как Ее лицо выплывает из мрака.
В какой-то момент он подумал, что это иллюзия, такая же тень, как и те, что преследовали его. Что ей нельзя верить. Что она обманет — обманет обязательно, ибо не может быть честным порождение тьмы.
В следующий миг его сердце пронзила жгучая, невыносимая боль, и он испугался — испугался настолько, что чуть не потерял себя самое.
— Ш-ш, — шептала Она, приближаясь. — Чего ты боишься? Неужели ты боишься меня?
Мягкая улыбка исказила ее губы.
— Джоя…
Он протянул руку, чтобы коснуться ее. Он хотел ощутить под кончиками пальцев гладкую кожу, мягкость, теплоту, нежность… Но вместо этого наткнулся на что-то жесткое и шершавое, как выбеленная солнцем мертвая кость.
— Вот демонские штучки, — выругалась Она…
Нет, совсем не она! Кто угодно, но только не Джоя!
Нежное девичье лицо существа, к которому он приблизился, у которого искал спасения от преследовавших его тварей, рассыпалось прахом. Оно оказалось такой же ложью, такой же тенью, как и злобные преследователи. Оно оказалось маской, под которой пряталось лицо мертвеца.
Теперь на расстоянии вытянутой руки он видел череп, обтянутый сухой желтой кожей.
Череп, который вонзился в его душу черным кинжалом взгляда.
А потом чудовище набросился на него.
Он успел выставить руку — мертвец вцепился в нее острыми клыками, с наслаждением рванул, вырывая кусок плоти. Он отшвырнул его в сторону, прыгнул следом, сжав кулак и метя в голову врага… Но тень уже смеялась за его спиной, и сердце жгло, жгло невыносимо и страшно…
От боли и всепоглощающего ощущения ужаса он и проснулся. Сел, потер лицо руками, отгоняя кошмар.
И с удивлением присвистнул, оглядывая учиненный беспорядок.
Смятое одеяло валялось на полу, простынь была порвана, одна из стоек балдахина подкосилась — неестественно светлый излом выделялся в утреннем полумраке спальни. Не говоря уже о магическом светильнике, обычно стоящем у изголовья, который сейчас валялся у порога. А у противоположной от кровати стены лежала черная борзая.
И вокруг головы животного растекалась темная лужа.
Роскар соскочил с кровати и подошел ближе, не веря собственным глазам.
У него возникло ощущение, что кошмар продолжается, теперь уже наяву — выгнутое под неестественным углом тело животного, потеки крови на стене…
Роскар перевел взгляд на свои руки. На предплечье правой виднелись глубокие следы укуса, на левой были царапины, будто по ней прошлись острые зубы…
Надо позвать слуг, — велел себе Роскар. — Позвать слуг и сказать им, что старый верный Шторм взбесился и попробовал меня загрызть. А я его убил.
Убил…
Отшвырнул со всей силы, так, что плотное, гибкое собачье тело перелетело через всю комнату. Голова пса с глухим стуком врезалась в стену, кость раскололась, брызнули кровь и мозг — вот как поступил принц Роскар со своим верным Штормом.
Он несколько раз сжал и разжал кулаки — по привычке, и только потом понял, что пытается таким способом справиться с охватившей его дрожью.
Рана на руке располагалась именно там, где во сне отметился череп мертвеца.
И укусил его вовсе не зверь.
II
Кёр-Роэли, Замок
Начало зимы
Из всех странностей места, в котором Джоя оказалась, больше всего ее тревожили три луны Кёр-Роэли.
Золотая луна росла и умирала приблизительно так же, как и в мире Джои — за четыре недели. С Серебряной луной было немного сложнее — ее цикл составлял двадцать один день с четвертью. Когда серебряный диск сиял, ровный и яркий, как только что отчеканенная монета, леса вокруг Замка наполнялись тоскливым волчьим воем.
Понять, как ведет себя Черная луна, не представлялось возможным — ее восходы и заходы не всегда приходилось на темное время суток, а фазы, как объяснил Цогобас, определялись не только тем, насколько виден диск, но и насколько высоко он расположен на небосводе. Джоя терпеливо выслушала карлика, пролистала огромный том, найденный в библиотеке леди Кёр, но так и не разобралась в предмете дискуссии.
Здесь всё было странным, чужим и непонятным.
Огромный Замок возвышался на холме. До приезда в Талерин Джоя знала лишь неприступную, мрачную и зловещую крепость правителей острова Дац. Владение леди Кёр было совершенно иным — гладкий белый мрамор стен, цветное стекло окон, изящные, как бы парящие в воздухе галереи и арки.
Вокруг Замка, в гуще дремучего леса и где-то за ним, располагались деревеньки карликов. Да-да, именно карликов — Цогобас и Тия-Мизар обижались, когда Джоя по привычке называла их соплеменников гномами.
Как и гномы, карлики были низкорослыми. Как и гномы, они весьма неплохо разбирались в камнях и металлах. Однако на этом сходство и заканчивалось: вместо плотного телосложения, пушистых бород и энергичного, весьма боевого темперамента подземных мастеров мира Джои, карликам Кёр-Роэли достались мягкие, весьма объемистые животики, слабые руки и склонность к ипохондрии. Или меланхолии — Джоя не очень хорошо разбиралась в терминах, обозначающих вечно тоскливое настроение, прерывающееся рыданиями и жалобами на несчастную судьбу.
В этом отношении Цогобас и Тия-Мизар были приятным исключением. Первый был всего лишь неравнодушен к похвале и громким титулам (он именовал себя «наиглавнейшим распорядителем Замка и вернейшим слугой Госпожи Кёр»); вторая была милой и уютной хозяюшкой-наседкой, вечно погруженной в заботы.
И, самое главное отличие от гномов — карлики прекрасно разбирались в магии.
Магией они поддерживали тепло в своих домах; пользовались чарами, разыскивая новые выходы рудных жил, обрабатывая камни; естественная способность чувствовать магические потоки позволяла карликам избегать несчастных случаев и некоторых болезней.
Кроме карликов, в Кёр-Роэли обитали тролли и гноллы. Тролли оказались почти такими же, какими Джоя привыкла их видеть — то есть большими, сильными и тупыми. Правда, в отличие от экземпляров, встречавшихся Джое в Талерине, здешние были косматыми, как мамонты. Еще одно отличие — они не промышляли грабительством. Не по причине внезапно возникшего уважения к частной собственности, а потому, что стоило троллям залезть в дом какого-нибудь карлика и выпить там весь найденный самогон, как вмешивалась леди Кёр. Она спускала на выпивох своих царсари, и громадные саблезубые зверюги принимались гонять воришек по дремучему лесу. Вот и приходилось троллям наниматься к мерзким, вредным карликам в рудокопы, или обменивать на вожделенный напиток честно добытую дичь.
Гноллы жили очень тихо. Но забывать об их существовании не следовало — это Джоя поняла в первый же раз, как прогулялась вокруг Замка. Эти существа, чем-то похожие на морских котиков, только в тысячу раз омерзительнее, обитали в кучах опавших листьев, зарывались под снег, прятались под корнями деревьев. В еще они были чудовищно неприхотливы — они ели совершенно всё; стоило учуять мертвечину, гноллы собирались стаей и… Выражаясь биологическим языком, выполняли необходимую для круговорота веществ в природе работу.
Чтобы стаи не собирались слишком большими, леди Кёр спускала царсари и на них. Похоже, думала иногда Джоя, это был ее универсальный способ разобраться с мелкими неприятностями.
Корявым имечком «царсари» обозначались большие хищные кошки с острыми «сабельными» клыками. Некоторое время Джоя считала, что они и должны быть такими — покрытыми плотной, собравшейся в складки, кожей; но, оказывается, это была «летняя линька». В ожидании зимних холодов, как и обещала Кёр, царсари покрылись плотной бело-серой шерстью, усиливших их сходство с буренавскими снежными тиграми.
