Дуглас Адамс - Ресторан «У конца света»
Присутствие Марвина нисколько не помогало ему, и время от времени издаваемые роботом замечания типа: «Так вот какие занятия по душе вам, живым существам? Нет, мне просто интересно» нимало не способствовали поднятию духа.
На полдороге они остановились передохнуть. Зафод лежал, тяжело дыша от усталости и страха. Он взглянул на Марвина, и ему вдруг показалось, что тот выглядит чуточку, может быть, самую малость, но все же веселее обычного. Потом Зафод осознал, что это совсем не так. Просто по сравнению с его собственным настроением робот казался непривычно веселым.
В постепенно оседающих облаках пыли внезапно возникла, хлопая крыльями, большая тощая птица и, выпустив костлявые ноги, уселась на подоконник в паре метров от Зафода. Птица сложила некрасивые крылья и забалансировала, пытаясь сохранить равновесие.
Размах крыльев у этой птицы был, должно быть, не меньше шести футов, а голова и шея казались чрезмерно большими. У птицы было плоское лицо, недоразвитый клюв, а посередине внутренней линии крыла находились рудименты чего-то смутно напоминавшего человеческую кисть.
И вообще, птица была какая-то человекоподобная.
Она обратила на Зафода тяжелый взгляд и судорожным движением открыла клюв.
— Отвали, — сказал Зафод.
— Ладно, — безропотно согласилась птица и, захлопав крыльями, снова скрылась в пыли.
Зафод потрясенно наблюдал, как она улетает.
— Эта птица действительно разговаривала? — со страхом спросил он у Марвина. Зафод был готов выслушать любую альтернативную версию, например, что это была галлюцинация.
Но Марвин лишь подтвердил, что да, птица разговаривала.
— Несчастные создания, — произнес глубокий загробный голос над ухом у Зафода.
Резко повернувшись на звук — кто это?! — Зафод чуть не полетел вниз. Он уцепился за оконную раму и порезал руку. И повис, тяжело дыша.
Вокруг не было видно никакого подходящего источника, откуда мог бы идти голос. Невзирая на это, голос зазвучал вновь.
— У них, знаете, очень печальная история. Ужасная мутация.
Зафод дико озирался. Голос был звучен и спокоен. При других обстоятельствах его можно было бы назвать утешающим. Ничего, однако, утешительного не было в нем сейчас, когда он исходил неизвестно откуда и обращался к Библброксу, висевшему на оконной раме пятнадцатого этажа неудачно приземлившегося здания.
— А… Э… — промямлил Зафод.
— Рассказать вам эту историю? — спокойно предложил голос.
— А вы кто? — тяжело выдохнул Зафод. — Вы где?
— Расскажу попозже, — пробормотал голос. Я — Гарграварр, Служитель Воронки Глобальной Перспективы.
— Почему я вас не вижу?
— Вам будет намного проще спуститься, — певуче сообщил голос, — если вы переместитесь на два метра влево. Почему бы вам не попробовать?
Зафод посмотрел налево и увидел, что ребро здания сверху донизу состоит из коротких углублений. Чувствуя облегчение, Зафод переполз туда.
— Давайте встретимся внизу, — сказал голос ему на ухо, удаляясь и затихая к концу фразы.
— Эй! — крикнул Зафод. — Вы куда?
— Спуск займет всего несколько минут, — ответил голос очень издалека.
— Марвин, — серьезно спросил Зафод у робота, уныло горбившегося неподалеку, — что, этот голос… он только что…
— Да, — коротко ответил Марвин.
Зафод кивнул. Он снова достал свои опасностечувствительные солнечные очки и надел их. Стекла были непроницаемо черны, хотя и изрядно, на тот момент, исцарапаны непонятным металлическим предметом, который неизвестно откуда взялся в кармане. Неважно, решил Зафод. Если не видеть, что делаешь, спуск пройдет значительно спокойнее.
Спустя несколько минут он пробрался по развалинам фундамента и, сняв очки, без сил упал на землю.
Марвин присоединился к нему буквально через секунду и лег лицом в пыль и грязь, не выказывая ни малейшего желания переменить положение.
— Вот вы и добрались, — неожиданно сказал голос над ухом у Зафода. — Извините, что так внезапно вас покинул, но, знаете, мой организм совершенно не переносит высоты. По крайней мере, — добавил он тоскливо, — у меня был организм, который не переносил высоты.
Зафод очень осторожно и внимательно осмотрелся по сторонам — вдруг он не заметил чего-то, откуда бы мог исходить этот голос. Ничего, однако, кроме пыли, мусора и торчащих обломков зданий, он не увидел.
— Послушайте… — нерешительно спросил он. — Почему я вас не вижу? Вы где?
— Я здесь, — медленно произнес голос. — А мое тело хотело прийти, но оно, к сожалению, очень занято. Знаете, того повидать, этому позвонить, дела, дела.
После паузы, в которой явственно угадывался тоскливый вздох, он добавил:
— Вы ведь знаете, тела, они все такие.
С этим Зафод мог бы и поспорить.
— Видимо, когда-то знал, — только и сказал он.
— Единственное, на что я надеюсь, так это что его отправили на принудительное лечение и оно сможет наконец отдохнуть, — продолжал голос, — в последнее время оно жило как в угаре.
Голос умолк. Зафод неловко огляделся. Он не понимал, здесь ли еще говоривший или опять куда-то делся. Но голос снова заговорил:
— Значит, вас должны пропустить через Воронку?
— М-да, — ответил Зафод, тщетно пытаясь изобразить безразличие, — но эта штука может пока подождать. Я совершенно не тороплюсь. Я, пожалуй, прошвырнусь тут по окрестностям, полюбуюсь на местные пейзажи…
— А вы представляете себе местные пейзажи? — спросил голос Гарграварра.
— Пока нет…
Зафод выкарабкался из развалин и завернул за угол здания, загораживавшего обзор.
Он оглядел простиравшийся перед ним ландшафт Мира В системы Фрогстар.
— Что ж, — сказал Зафод, — тогда я просто прошвырнусь.
— Нет, — возразил Гарграварр. — Воронка ждет вас. Вам придётся пойти за мной.
— Да?! — забазарил Зафод. — И каким же это образом?
— Я буду вам напевать, — сказал Гарграварр, — идите на голос.
По воздуху поплыл тихий плачущий мотив, бледный, печальный, однообразный. Зафоду пришлось сильно напрячь слух, чтобы понять, откуда идет звук. Медленно, спотыкаясь, он побрел на зов. А что оставалось делать?
Глава 10
Вселенная, как уже не раз отмечалось, до безобразия велика — о чем большинство людей ради собственного спокойствия стараются не думать. Многие с удовольствием ограничились бы местечком поменьше, зато созданным по собственному разумению, и, кстати сказать, почти все разумные существа так и поступают.
Например, на краю Восточного Рукава Галактики есть большая лесистая планета Огларех, все «разумное» население которой живет на сравнительно маленьком оглареховом дереве. На этом дереве они рождаются, растут, влюбляются, вырезают на коре глубокомысленные опусы касательно смысла жизни, неподвластности смерти и важности контроля за рождаемостью, сражаются в своих малюсеньких войнах и в конце концов умирают, после чего их вывешивают на веревках с нижних сторон наименее доступных ветвей.
Единственными оглареханцами, когда-либо покидавшими дерево, были те, кого изгнали с него за непростительное преступление: интерес к тому, возможна ли жизнь на других деревьях и не являются ли оные деревья галлюцинацией тех, кто ест слишком много огларехов.
Каким бы экстравагантным не казалось нам подобное поведение, во всей Галактике не найдется формы жизни, в той или иной степени не грешившей тем же, и именно поэтому Воронка Глобальной Перспективы так ужасна.
При пропускании через Воронку вам на долю секунды показывают непостижимое величие всего сущего, среди которого прячется крохотная табличка, микроскопическая точка на микроскопической точке, с надписью: «Это — ты».
Перед Зафодом простиралась скучная серая равнина, вся в руинах и обломках. Между ними дико носился ветер.
Посреди всего этого высился похожий на фурункул стальной купол. Туда-то, как понял Зафод, они и направлялись. Это была Воронка Глобальной Перспективы.
Он остановился и в унынии уставился на Воронку. В это время оттуда донесся нечеловеческий вопль ужаса. Такой вопль мог издать лишь тот, у кого из тела выжигали душу. Ветер подхватил этот вопль и понес его по равнине.
Зафод вздрогнул от страха, и кровь его, казалось, превратилась в жидкий гелий.
— А это еще что такое? — прошептал он беззвучно.
— Запись, — объяснил Гарграварр, — голоса последнего человека, пропущенного через Воронку. Такую запись положено проигрывать следующей жертве. Что-то вроде прелюдии.
— Кошмар какой, — заикаясь, сказал Зафод. — А нельзя ли нам куда-нибудь улизнуть ненадолго, может, в ресторан, чтобы хорошенько все обдумать?
— Насколько я знаю, я нахожусь именно в ресторане. То есть, мое тело. Оно теперь ходит по ресторанам без меня. Говорит, я вечно все порчу. Хей-хо.
