Александр Рудазов - Демоны в Ватикане
Потом Пазузу меня отпустил. Но смерч никуда не исчез. Просто архидемон слегка двинул кистью, опуская свое стихийное бедствие к самой земле. А заодно увеличивая его пуще прежнего.
Ой, что там творится… Смерч Пазузу с бешеным ревом понесся по улицам, срывая крыши, как бумажные листочки. Из стен вылетают кирпичи… да что там кирпичи! Стены просто разлетаются на кусочки! Деревянные заборы рассыпаются в щепки, деревья вырывает с корнем, людей подхватывает и уносит.
Пазузу довольно хрюкнул и резко опустил кисть, создавая еще два огромных смерча. Кавардака заметно прибавилось.
– Знаешь, я так давно этим не занимался, что успел позабыть, насколько это забавно, – жизнерадостно поделился со мной Пазузу. – Смотри, смотри, как они забегали! По-моему, нет лучшего средства, чтобы улучшить настроение!
Я мрачно уставился на него, не переставая работать крыльями. Враг отвлекся. Пусть совсем чуть-чуть, но мне это на руку. Надо улучить момент и подобраться вплотную.
Да и просто потянуть время – уже неплохо. Мне некогда особенно присматриваться к тому, что делает папа на вершине колокольни, но вроде бы читает проповедь. Ветер порой доносит слова из Священного Писания.
Надеюсь, надолго это не затянется. Хрен знает, сколько я еще смогу тянуть время.
Добраться до Пазузу не удалось и на этот раз. Он отбросил меня просто щелчком. Лениво так прищелкнул пальцами – и меня отшвырнуло, словно выстрелили из базуки. Крылья едва не вылетели из суставов.
– Ты не Лаларту, – вынес окончательный вердикт Пазузу. – Лаларту бы этого даже не заметил.
– Дети не всегда похожи на родителей, – вполголоса проворчал я, делая крутой вираж.
В голове шумит. Устал я. Насыщенный день выдался, депрессивно богатый. Хорошо хоть, Рабан благоразумно молчит – видно, понимает, насколько я сейчас взвинчен.
– На хрена ты все это делаешь? – окликнул я Пазузу, описывая вокруг него круг. Попробую усыпить его бдительность. Или разозлить покрепче. Или хоть что-нибудь.
– Идиотский вопрос, – насмешливо хрюкнул архидемон, скрещивая руки на груди.
– Пусть идиотский. Просто скажи, почему.
– Да потому что могу! – язвительно раскрыл клюв Пазузу. – Что тут непонятного? Теперь-то ты видишь, что я такое? Видишь, что такое Пазузу? Моя армия – это люди. Чума Безумия – мое любимое оружие. Уже весь этот город под моим контролем. А дальше будет больше!
– Больше?!
– Намного больше! Я денек передохну, попасусь на тучных пажитях, восстановлю силы, а потом повторю все то же самое в другом городе! Я пройдусь по всему миру, превращая людей в агрессивных безумцев, создавая бесчисленные легионы шатиров! Пусть люди уничтожают сами себя, а я, демон, буду над этим потешаться! Буду их пожирать и буду сыт! Так всегда было и так всегда будет, потому что это правильно! Таков естественный порядок вещей! Таков путь настоящего демона!
– Ненавижу демонов, – негромко произнес я, напряженно ища возможность ударить. Нанести хотя бы один-единственный удар.
Но Пазузу не подпускает меня близко. В самом деле, зачем ему это? Во время битвы над затонувшим Р’льиехом он вполне убедился в остроте моих когтей. Я не нанес ему тогда серьезного вреда, но исцарапать все же исцарапал. Кому такое понравится?
Зато успех сопутствует нам на другом фронте. Пазузу настороженно повернулся к смотровой площадке на колокольне. Оттуда долетают звенящие слова. Папа Римский заканчивает проповедь:
– Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому, к наследству нетленному, чистому неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас, силой Божиею через веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время!
– Что он делает?.. – заподозрил неладное архидемон. – Что это за чело… это кто, местный первосвященник?!
Папа широко развел руки, словно в попытке обнять весь мир. Глаза широко распахнулись, и он воскликнул:
– Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и всякое злословие, как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь! Властью, полученной от самого Христа, я предоставляю вам индульгенцию! Прощаются грехи ваши!
От человека на вершине колокольни брызнул свет. Поразительно чистый белый свет. Воздух наполнился благоуханием, которое ощутил даже я, не имеющий обоняния.
Пазузу страшно зарычал, топорща перьевой веер на макушке. А я почувствовал какое-то невероятное воодушевление. Тело наполнилось удивительной легкостью, в голове ощутимо просветлело. Возможно, это только кажется, но я словно слышу какую-то восхитительную музыку.
И я в этом не одинок. Одного-единственного взгляда вниз хватило, чтобы убедиться в силе индульгенции папы. Гвалт, не прекращавшийся много часов, стихает. Люди замирают и обмякают, обмениваются растерянными взглядами. Какая-то женщина в ужасе завопила, глядя на собственные окровавленные руки. К бесноватым возвращается разум.
Виднеющаяся за городской чертой армия шатиров тоже не осталась равнодушной. Нет, они не превращаются в людей. Этих обратно уже не вернуть. Но они утратили всякое сходство с организованным войском. Шатиры впали в дикую панику, даже истерию – разбегаются во все стороны, уже думать не думая о том, чтобы на кого-то напасть. Вскорости их переловят поодиночке.
Я посмотрел на Папу Римского. Смеющегося и плачущего одновременно. Перевел взгляд вниз – на приходящих в себя людей. Устремил глаза вверх – к ясным голубым небесам, все еще хранящим отзвуки чудесной мелодии, хранящим неземной благословенный свет.
Кажется, я говорил, что на помощь никто не придет?
Я ошибался.
– Лаларту!!! – донеслось до меня с другой стороны.
Так, расслабляться не время. С одной проблемой закончили, но другая никуда не делась. Пазузу все еще здесь – и разъярен вдесятеро против прежнего. По-моему, у него сейчас выступит кровавая пена на клюве.
– Лаларту, ты испортил мне все веселье!!! – проревел Пазузу, скрючивая пальцы. – А я уже столько веков не развлекался по-настоящему!!!
– Извини, – коротко ответил я, уходя в крутое пике.
Раздалось басовитое гудение. Меня накрыло волной чудовищного жара. Словно задело звездным протуберанцем. Я потерял равновесие, истово замахал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе.
Однако меня тут же отпустило. Воздух задрожал, пропуская через себя демонический удар.
Двумя секундами спустя улица внизу превратилась в ад кромешный. Дюжина домов взорвалась так, словно их обстреляла дивизия минометчиков. Вверх взметнулись тучи щепок, пыли, каменного крошева. Добрая сотня людей в одно мгновение превратилась в изуродованные трупы.
Я сглотнул, понимая, что Пазузу целился не по мне. Точнее, и по мне в том числе, но главной целью был все же не я.
– Чего ты добился, скажи?! – страшно взревел Пазузу, резким сжатием кулака взрывая следующий квартал. – Тебе не понравилась моя эпидемия?! Не понравилось, что я заставляю человечье семя истреблять друг друга?! Так я истреблю их сам!!! Мне нетрудно!!! Я архидемон, в конце концов!!!
Я расправил крылья, замедляя ход. Развернулся и внимательно посмотрел на бушующего Пазузу. Пожалуй, это мой лучший шанс. Надо попробовать сейчас, пока он в таком невыразимом бешенстве. Может, и прокатит.
Несусь прямо на него, бешено вихляясь туда-сюда. Так в меня труднее прицелиться. Особенно сейчас, когда у Пазузу широко распахнут клюв и сильно топорщится перьевой веер. Крохотные крылышки на ключицах колотятся так, словно тоже пытаются принимать участие в полете.
– Лаларту!!! – прорычал архидемон, резко выбрасывая вперед руку.
Черт. Я здорово просчитался, полагая разъяренного Пазузу легкой добычей. Кажется, реакция у него даже улучшилась. Один-единственный точный выпад – и вот я уже бессильно болтаюсь, схваченный за бошку. Как куренок в руке повара.
Пазузу торжествующе заскрежетал, сдавливая мне голову. Хитин затрещал, с трудом выдерживая такое чудовищное давление. В деснице архидемона столько силищи, что хватит поднять авианосец. И сейчас он стискивает клюв все плотнее и давит, давит, давит…
Тело охватила невероятная слабость. От взъярившегося архидемона исходит страшное излучение, поглощающее силы. Руки судорожно подергиваются, движения нелепые и беспорядочные.
И тут издалека, мучительно издалека донесся чуть слышный голос:
– «При захождении же солнца все, имевшие больных различными болезнями, приводили их к Нему, и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их. Выходили также и бесы из многих с криком и говорили: Ты Христос, Сын Божий»!
Хватка Пазузу разжалась. На лице архидемона отразилось нешуточное страдание – его задергало, как в лихорадке. Я выпал из когтистой лапищи и камнем полетел вниз… но превозмогая боль, все же расправил крылья, опять устремляясь к врагу.
