Алексей Калугин - Галактический глюк
Вениамин вытащил из кармана куртки журнал, который забрал у джанитов, сложил его вдвое и заткнул за пояс. Подойдя к краю крыши, Обвалов окинул окрестности оценивающим взглядом.
– Шо это? – спросил он, указав на ажурную металлическую мачту, возвышавшуюся по другую сторону тюремной стены.
– Антенна передающей станции, – ответил Сид. – Телевещание, интерфонная связь и локальная информационная сеть.
– Высоты боишься? – как бы между прочим поинтересовался Вениамин.
– Смотря какой, – уклончиво ответил Сид.
Вениамин молча указал вниз.
Сид осторожно наклонился и заглянул за парапет. Ощущение слабости в коленях, возникшее, едва он увидел фонари внизу, было хорошо знакомым и не сказать чтобы очень уж приятным.
Вениамин сделал вид, что ничего не заметил.
Поставив левую ногу на парапет, Обвалов сдавил двумя пальцами каблук. Широкая полоска синтетического материала отошла вниз. Из открывшейся полости Вениамин извлек два плоских диска. Когда он развел диски в стороны, Сид увидел, что их соединяет нить не толще волоса.
– И с помощью этого ты собираешься спуститься на землю? – скептически скривил губы Сид.
– Найн, – качнул головой Вениамин. – Не спуститься на землю, а перебраться на мачту, шо напротив.
Сид провел ногтями по щеке и ничего не сказал.
Зажав один диск в руке, Вениамин стал раскручивать другой над головой. По мере того как скорость вращения увеличивалась, нить становилась все длиннее. Диск, рассекавший воздух над головой Вениамина, начал издавать негромкие стрекочущие звуки. Когда нить вытянулась метра на полтора, Обвалов метнул диск в направлении мачты. Сид был уверен, что диск не долетит – расстояние было слишком большим, а груз очень уж маленьким. Но Вениамин дернул нить, и стало ясно, что противоположный ее конец прочно за что-то зацепился. Довольно улыбнувшись, Вениамин натянул нить и закрепил второй диск на парапете, огораживающем край тюремной крыши. Затем Обвалов выдернул из джинсов ремень, обернул его вокруг исчезающей во тьме нити, застегнул пряжку и пристроил ее, точно ролик на веревку. Придерживая ременную петлю, Вениамин сел на краю крыши, свесил ноги вниз и посмотрел на Сида, присевшего на корточки возле парапета.
– Пора отчаливать.
– Ты уверен, шо эта нитка нас выдержит? – не двигаясь с места, с сомнением спросил парень.
– Можешь не сомневаться, – с серьезным видом заверил Вениамин. – Я пользовался ею неоднократно.
Парень нерешительно переступил с ноги на ногу.
– Тогда она ремень перережет.
– Ремень сделан по спецзаказу.
Вениамин говорил уверенно, но все же доводы его казались Сиду недостаточно вескими для того, чтобы прыгнуть с крыши, доверив жизнь кажущейся на редкость ненадежной опоре.
– Мэй би, ты хочешь остаться?
Парень недовольно скривился – глупый вопрос. Ну а поскольку выбора как такового у него не было, Сид взялся обеими руками за парапет, осторожно переступил через него и, стараясь не смотреть вниз, сел на краю крыши рядом с Вениамином.
– Держи, – Вениамин протянул Сиду ременную петлю.
Сид мертвой хваткой вцепился в тонкую кожаную полоску.
– Готов?
Сид судорожно сглотнул и быстро, боясь передумать, кивнул.
– Об одном тебя прошу, – сказал напоследок Вениамин. – Не кричи. Можешь обмочиться, но рта не раскрывай. Усек?
Сид снова кивнул. На этот раз он даже не обиделся на крайне оскорбительное замечание Вениамина Ральфовича.
Обвалов хотел было еще что-то добавить, но передумал. Поудобнее перехватив руками ременную петлю, он только спросил Сида:
– Готов? – и, получив утвердительный кивок, прыгнул вниз, навстречу желтым огням уличных фонарей.
Глава 4
Из которой можно узнать кое-что о правилах конспирации и получить самое точное представление о том, что объединяет коммунистов с монархистами
Вначале был Хиллос. Он был Богом всего, хотя ничего еще не было. Затем он сотворил Все, и Землю, и Небо, и Оллариу. Небо он отдал Сидуну: это Сидун рисует узоры облаков. Землю он отдал Уркесту, и тот стал ее хранителем. А Оллариу он оставил себе.
Устав Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника. Изначальный вариант.Раздел «О Хиллосе, Сидуне и Уркесте и о сотворении мира»Беглецы пробирались по освещенным редкими фонарями ночным улицам Гранде Рио ду Сол. Сид шел впереди, указывая дорогу, Вениамин – на полшага позади него, внимательно поглядывая по сторонам. Он был уверен, что хватятся их не прежде, чем во втором блоке тюрьмы «Ультима Эсперанца» восстановят порядок. Вот когда все заключенные будут водворены на свои места, тогда и станет ясно, что двоих недостает. После этого их начнут искать в тюрьме и на прилегающей к ней территории, ограниченной стеной. Дверь, ведущая на крышу, взломана, следовательно, беглецы сумели выбраться под звездное небо. Ну, так что с того? Перебравшись на мачту передающей антенны, Вениамин смотал углеродный канат и спрятал обе катушки в карман ветровки. Пусть теперь джаниты поломают голову над тем, как беглецам удалось спуститься с крыши, да еще и перемахнуть при этом трехметровую стену с протянутым поверху охранным периметром. Если их побег из тюрьмы «Ультима Эсперанца» не станет легендой, то только потому, что тюремное начальство постарается умолчать о нем. В любом случае он надолго останется любопытнейшей загадкой для тех, кто понимает толк в подобных делах.
Тюрьма тюрьмой, но никогда еще Вениамину не доводилось видеть столь странного города, как Гранде Рио ду Сол. Сид уверял, что они находятся неподалеку от центра, но нигде не было заметно никаких признаков ночной жизни, присущей любому крупному городу. Ни горящих витрин ночных магазинов, ни подсвеченных афиш театров и варьете, ни зазывно мерцающей иллюминации ночных клубов, ресторанов и кабаков. Даже прохожих на улицах не было. Город словно вымер, пораженный внезапной эпидемией страшной, неизлечимой болезни.
– Где люди? – спросил у Сида Вениамин.
– Дома, – ответил парень.
– Все?
Сид удивленно оглянулся на своего спутника.
– Сейчас час ночи.
– Ну и что? – недоумевающе пожал плечами Вениамин. – Могут же у людей быть какие-то дела и в это время.
– Могут, – согласился Сид. – Но лучше оставаться дома. Ночью улицы контролируют джаниты.
– Я не видел ни одного постового.
– Наряд высылают туда, где отмечено несанкционированное передвижение, – Сид похлопал себя по плечу. – Идентификаторы.
– Выходит, в городе действует комендантский час?
– Найн, – отрицательно качнул головой Сид. – Проще отложить все бизнесы до утра, чем объясняться с джанитами.
Вениамин хмыкнул как-то очень уж двусмысленно – то ли насмешливо, то ли недоумевающе.
– Такие уж здесь порядки, – безразлично махнул рукой Сид. И в качестве компенсации добавил: – А шо робить на улице среди ночи?
– Ты всю жизнь прожил на Веритасе? – спросил Вениамин.
Сид молча кивнул.
Подумав, Вениамин решил не распространяться о том, что обычно происходит на улицах ночных городов, – только расстроится парень. Вместо этого он спросил:
– И то же самое в других городах?
– В каких? – не понял Сид.
Вениамин даже растерялся.
– Ну есть же на Веритасе другие города, помимо Гранде Рио ду Сол?
– Найн, – качнул головой Сид. – Гранде Рио ду Сол очень большой город.
Вениамин задумчиво прикусил губу – странное все же место этот Веритас. Но, может быть, это и к лучшему – проще будет разобраться с делами.
– Долго еще идти? – спросил Обвалов.
– Уже пришли, – ответил парень.
Они свернули налево, прошли между двумя высокими домами, в которых не светилось ни одно окно, пересекли внутренний дворик, вошли в низкую подворотню с полукруглым перекрытием, снова повернули налево и оказались на другой улице, такой же широкой, как та, по которой они шли до этого. Нырнув вслед за Сидом в проход между кустами, Вениамин очутился возле оклеенной шпоном двери, ведущей в полуподвальное помещение. Для того чтобы подойти к двери, нужно было спуститься по четырем узким каменным ступенькам. Сверху широким полукругом нависал синий пластиковый козырек. На темном оконном стекле справа от двери причудливо переплетались витые, точно на вензеле, буквы. Проявив некоторое усердие, можно было сложить их в слово «ПЕРУКАРНЯ».
– Прическу решил сменить? – спросил Вениамин.
– Это, – Сид указал на дверь парикмахерской, – кильдим, шо тебе треба.
Сказано это было таким тоном, словно самому Сиду прятаться было незачем и не от кого, а с опасностями побега из тюрьмы и тем, что ему пришлось претерпеть, скользя по невидимому канату над бездной полутемной улицы, он мирился только ради Вениамина Ральфовича. С этим, конечно, можно было поспорить, но Обвалов не стал – пусть парень тешится. Тем более что ему и в самом деле нужно было место, где можно отсидеться.
