Кир Булычев - Похищение чародея
— Володя, погляди, не ищет ли нас Вспольный, — сказал Отар.
Я подошел к перилам галереи и заглянул вниз. Отар был прав. Вспольный стоял посреди пустого зала, сверкал очками, разыскивал нас и опасался, что нас опять куда-нибудь увели. Он поднял голову, увидел меня и обрадовался.
— Идет, — сказал я Отару, возвращаясь на свое место. Я поглядел, тут ли девушка с цветком. Она так же сидела перед нетронутым бокалом. Мне ее стало жалко.
Вспольный был взволнован.
— Ума не приложу… — сказал он Отару. Он вообще предпочитал разговаривать с Отаром. — Такая ситуация, и все на мою ответственность.
Отар вежливо налил ему лимонада.
— Спасибо, — сказал Вспольный, — нет желания.
И тут же в два глотка опустошил бокал.
К девушке за соседним столиком подошла пожилая массивная женщина с напудренным смуглым лицом. Женщина была в национальной одежде — длинной юбке и белой блузке с широкими пышными рукавами.
— Значит, так. — Вспольный снял очки и протирал их платком. — Мне удалось связаться с посольством, и я имел беседу с Иваном Федоровичем. Оказывается, в посольство уже звонили из Революционного комитета и сказали, что лигонская сторона обещает выполнить взятые предыдущим правительством обязательства.
— Ну и хорошо, — сказал Отар.
— Да, — вздохнул Вспольный, — за исключением того, что в горах сложная обстановка, а мы должны вылетать. Иван Федорович специально обратил мое внимание на это и просил довести до вашего сведения. Вы можете отказаться от поездки, и никто не будет вас упрекать.
— Исключено, — сказал я.
— Мы уже об этом говорили, — сказал Отар. — И летим. Но вы можете остаться.
— Нет, — возразил Вспольный без энтузиазма. — Если вы летите, то и я лечу. Так сказал Иван Федорович. И Революционный комитет выдал мне специальное разрешение.
Вспольный дотронулся до пиджака, показывая, где у него лежит это разрешение.
— Я даже собраться не успел, не переоделся…
— Мы с вами поделимся, — сказал я. — А зубную щетку и полотенце купим.
Не надо было мне вмешиваться. Вспольный посмотрел на меня с укоризной. Я представил себе, какая буря бушует в сердце нашего толстяка: в горы, в глушь, в Саратов — и без зубной Щетки! Но меня сам черт за язык тянул. Я позвенел в кармане мелочью и сказал:
— Я сейчас, одну минутку.
— Володя, не дури, — сказал Отар. Он все понимал, он знает меня как облупленного.
Человек часто совершает двойные поступки. Так и я. Вроде бы поспешил за зубной щеткой для нашего сопровождающего лица, а при том хотел взглянуть, куда пожилая женщина увела ту печальную девушку.
В зале внутренних авиалиний ее не было. Упустил. Вся жизнь, должен сказать, соткана из встреч и расставаний, и, как известно, расставаний больше, чем встреч.
Киоск, торговавший всякой мелочью, был открыт. Возле него стоял лишь один покупатель — грузный невысокий индиец, странно выглядевший в теплом черном пиджаке, белой тряпке, обмотанной наподобие кальсон вокруг ног, и черных, замечательно начищенных ботинках. Словно он торопился из дому и забыл натянуть брюки. Голову его притом украшала вязаная шапочка, как у лыжника. Индиец держал в руке такой же грузный, как и он сам, саквояж (вещи и собаки часто похожи на своих хозяев), а перед ним на прилавке лежала куча лекарств в пачках, бутылочках и целлофановых пакетиках. Я заподозрил, что он намеревается открыть небольшую аптеку. А может быть, он так сильно болен? Я пригляделся. Но не обнаружил на его лице никаких следов близкой кончины. Профиль у него был строгий, античный, как у римского кесаря периода упадка. Если бы убрать один из трех подбородков, облачить его в латы, то не стыдно поставить такого героя во главе легионов. Но когда он, почувствовав мой взгляд, обернулся, оказалось, что фас его никак не соответствует героическому профилю. Подбородок и линия носа терялись в массе обвислых щек, а желтые белки черных глаз и слишком красные губы делали его похожим на клоуна, который не успел снять грим.
Я показал на зубную щетку и сказал по-английски «плиз», что означает «будьте любезны», затем отыскал глазами тюбик зубной пасты, надеясь, что это не крем для бритья. Продавщица выложила товар на прилавок и информировала меня по-английски, что все это обойдется мне в два вата. Я достал пятидолларовую бумажку.
— Ноу, — сказала женщина, показав на курившего метрах в двадцати солдата. Все ясно, сегодня мы принципиально не имеем дела с иностранной валютой.
— Я помогу вам, — сказал толстый индиец. — Банк закрыт.
Чтобы я не заподозрил его в злых умыслах, он показал на окошко с английской надписью «Обмен валюты, чеки путешественников». Окошко было закрыто.
Я взглянул на продавщицу. Я не был уверен, что поступаю правильно, вступая в валютные сделки с иностранцами, но зубная щетка была мне нужна.
Женщина отвернулась.
— Совершенно честно, по курсу, — сказал индиец.
На указательном пальце у него было два золотых перстня.
Один из них с красным камнем. Его пальцы двигались с поразительной быстротой, и алые губы шевелились в такт — я догадался, что он производит сложные математические расчеты, переводя доллары в ваты и стараясь меня при этом случайно не обмануть.
Не успел я опомниться, как у меня в руке были две купюры по десять ватов, одноватовая бумажка и много мелочи. А пять долларов исчезли в кармане пиджака.
— Спасибо, — сказал я индийцу. — Спасибо, — сказал я продавщице. Она изобразила улыбку. Индиец поспешил в дальний конец зала. Там обнаружился наш майор, возле него стояли пожилая напудренная дама и грустная девушка. Майор беседовал с женщинами, а индиец стоял в пяти шагах, скособочившись под тяжестью саквояжа.
Юрий Сидорович ВспольныйВыходка Владимира Ли вывела меня из себя. Я сам бы купил себе все необходимое. Я смотрел в окно, как цепочка пассажиров вливалась по трапу в темное чрево самолета, и представлял, как им там жарко. Отар Давидович тщательно пережевывал салат, а у меня не было аппетита. Затем мы с ним начали есть протертый томатный суп — неизбежную принадлежность такого рода заведений. В аэропорту господствует выхолощенная европейская кухня. Я даже мог угадать, что последует за супом: невкусный бифштекс с кетчупом и обжаренными ломтиками картофеля.
Пожалуй, на месте Ивана Федоровича я бы настоял на том, чтобы дать отдохнуть нашим товарищам, прежде чем кидать их в отдаленный район. Однако я тут же изгнал эту мысль из головы, ибо Иван Федорович облечен ответственностью, позволяющей ему принимать решения. Я был легко одет, а в горах вечерами температура падает чуть ли не до нуля. В моем распоряжении находилась лишь небольшая сумма денег, случайно оказавшаяся в бумажнике. Правда, Иван Федорович заверил меня, что деньги будут немедленно переведены в тангийское отделение банка.
— Простите, — отвлек меня голос Отара Давидовича. — Но хочу заверить вас, что желание Володи купить вам зубную щетку — не вызов. Он очень отзывчивый молодой человек.
— Я сам могу о себе позаботиться, — отрезал я. Но тут же спросил: — Сколько мы пробудем в Танги?
— По нашим расчетам, чуть более двух недель. Может, меньше, может, и месяц.
Ответ меня удивил. Оформление заграничной командировки требует точности и знания сроков. Это связано с валютными расходами, билетами, переговорами с соответствующими зарубежными организациями…
— Тогда я уточню вопрос: на какой срок выписана командировка?
— Без срока.
Я откашлялся. Я не видел оснований скрывать от меня обстоятельства поездки. Если лигонская сторона в курсе, то я, как ответственный работник, имею полное право…
— Не поймите меня превратно, — сказал Котрикадзе. — Длительность нашей командировки зависит от Бога.
— От лигонской стороны? — уточнил я.
— Нет, от Господа Бога.
Я пожал плечами.
— Даже от конкретного бога. От Плутона. Вы, видно, не успели ознакомиться с деталями?
— Меня подключили лишь за час до вашего прилета. Если бы не переворот…
— Мы с Володей работаем в ЛПСЗ. Это расшифровывается как лаборатория по прогнозированию сильных землетрясений.
— Да, я видел это название в письме.
— Мы разрабатываем методику предсказания землетрясений. Нам удалось добиться некоторых успехов. Особым образом измеряя напряжения в различных участках земной коры, мы можем определить очаг будущего стихийного бедствия и даже его сроки.
К столику подошел Володя Ли. Он держал в руке пакетик, который положил на стол у моей руки. Затем как ни в чем не бывало уселся на место и набросился на салат.
Я развернул бумагу. Внутри лежали зубная щетка и крем от перхоти.
— Спасибо, — сказал я холодно. Я устал от этих мальчишеских выходок. — Сколько я вам должен?
