Пирс Энтони - Жгучая ложь
Тем временем пука попал в затруднительное положение. Он увязал в болоте, а вокруг уже кружили – приближаясь с каждым кругом! – целых три плавника. Конь по-прежнему рвался на запад, но, увы, он сам загнал себя в ловушку. Теперь я видел, что сверкающая стена представляла собой не что иное, как сплошное пламя. Ничего хорошего это не сулило.
Размахивая мечом, я бросился на выручку коню.
– Эй, – закричал я рыбам, – убирайтесь, пока я не искрошил вас в капусту!
Сомневаюсь, чтобы акулы знали, что такое капуста, – уж их-то детенышей наверняка в ней не находят, – однако желания узнать отнюдь не проявили. Они испугались, но и пуку мое появление напугало не меньше. Рванув с места, он устремился прямо к огненной стене.
– Стой! – закричал я ему вслед. – Да стой же ты! Я пытаюсь тебе помочь.
Увы, он рвался вперед, видимо, страшась моего меча больше, чем пламени или акульих зубов. Однако вскоре ему пришлось остановиться, так; силен был исходящий от стены жар. И разумеется, к нему тут же вновь устремились акулы.
Когда самая алчная приблизилась почти вплотную, конь с трудом выдернул из трясины переднее копыто и лягнул ее в морду. Удар был хорош, но три оставшиеся ноги увязли еще глубже. Теперь бедняга не мог сдвинутся с места. Я поспешил к нему, хотя и сам плохо представлял, как смогу его выручить.
Нахальная синяя акула подплыла сбоку и попыталась ухватить пуку, но того, как и в случае с грифоном, выручили цепи. Зубы лязгнули о металл с такой силой, что высекли искры. Рыбине наверняка было больно, и она отпрянула назад, однако не удалилась.
К тому времени подоспел я. Пука и рад бы был удрать, но теперь его прочно удерживала трясина.
– Послушай, пука, – обратился я к коню, – пойми, единственное, что мне от тебя нужно, это доехать на тебе туда, куда я направляюсь. Доставишь меня на место, и я отпущу тебя на все четыре стороны. Может, таскать на спине варвара и не лучшее развлечение, но, на мой взгляд, это предпочтительнее смерти. А здесь тебе не приходится ждать ничего другого. Или утонешь в трясине, или акулы сдерут с тебя шкуру живьем. Может, все-таки предпочтешь путешествовать со мной?
Пука посмотрел на меня так, будто я малость свихнулся. Я сомневался, что он правильно понял мои слова. В Ксанфе живут разные животные, некоторые из них умнее людей, но далеко не все. Многие даже глупее. Но этот пука во время погони выказывал немалую сообразительность.
Ко мне ринулся красный плавник, но я мгновенно отсек его стремительным ударом меча. Болотная вода окрасилась кровью.
Казалось, акулам преподан урок, однако запах крови привлек их, и они стали собираться во множестве. Скоро чуть ли не все болото покрылось разноцветными плавниками – в иных обстоятельствах я счел бы это зрелище красочным.
– Пука, – закричал я, – мы попали в беду!
Я рванулся к коню. Тот попытался отпрянуть, но трясина не отпускала, и мне удалось взобраться ему на спину. Ноги его еще глубже ушли в болотную жижу, зато, когда акулы бросились в атаку, я со своей удобной позиции с легкостью отсек первый же приблизившийся плавник. Остальные бросились на раненого собрата и тут же разорвали бедолагу на части. Вот и верь после этого обещаниям удовлетвориться рукой или ногой. Со второй приблизившейся ко мне акулой я обошелся так же, как с первой, – и точно такой же оказалась ее дальнейшая судьба. Сунулась третья – и с ней произошло тоже самое. Со спины коня-призрака я описывал мечом полный круг, к тому же имел прекрасный обзор, и ни одна акула не могла подобраться к нам незамеченной. Я отрубал плавник за плавником, острые зубы кромсали израненные тела, и вскоре вода вокруг превратилась в кровавую жижу.
Через некоторое время одни акулы погибли, а другие насытились или продолжали пожирать сородичей. Круг плавников распался – мы больше не интересовали хищников. Как я уже говорил, грубая сила, возможно, и не лучший способ решения всех проблем, но в некоторых случаях без нее не обойтись.
От акул мы отбились, но пука погрузился в болото уже по самую шею. Еще немного, и трясина поглотит его с головой. Я должен был найти какой-нибудь выход.
– Послушай меня, пука, – вновь обратился я к коню, – мы не враги. Я хочу тебе помочь. Я спас тебя от акул. Я помог тебе спастись от птицы рух и от грифона. Теперь я хочу вытащить тебя отсюда. Еще не знаю как, но постараюсь что-нибудь придумать. А пока не придумаю, просто стой на месте, не дергайся и, главное, задери повыше голову.
Я слез с коня и встал рядом с ним, обдумывая положение. Может, попробовать вытащить его копыта из трясины одно за другим? Я наклонился, ухватил коня за заднюю ногу и изо всех сил потянул вверх. Увы, все мои потуги были напрасны.
Трясина крепко держала свою добычу. Озираясь по сторонам, я присмотрелся к огненной стене, и отсюда, с не столь уж далекого расстояния, она показалась мне довольно тонкой, скорее не стеной, а завесой, сквозь которую проглядывало что-то находящееся по другую сторону. А если поднырнуть под нее?..
Сказано – сделано. Я закрыл глаза, с головой погрузился в кровавую жижу и поплыл к огненной завесе. Решив, что продвинулся достаточно далеко, я поднялся – и увидел перед собой выжженный лес. Видимо, пламя покинуло это место совсем недавно, сейчас огненная стена находилась за моей спиной. Странное дело – на обугленных деревьях уже пробивались зеленые ростки. Растения были опалены, но не мертвы.
На западе огонь иссушил болото, превратив его поверхность в спекшуюся корку. Подходящая почва для копыт – если только конь сумеет перебраться через огненную стену. Я ведь сумел, так почему бы не поднырнуть под огонь и ему? Но сначала надо придумать, как вытащить его из трясины, – самому-то ему нипочем не выбраться... Тут мой взгляд упал на почерневшее дерево, и меня осенило.
Я вновь нырнул под огненную стену и вынырнул в кровавом болоте. Пука был на прежнем месте, только теперь ему приходилось изо всех сил задирать голову, чтобы вода не попадала в ноздри.
– Мне потребуется цепь, – сказал я ему и потянул на себя одну из них. Свободного конца у нее не было, все звенья смыкались в замкнутое кольцо. Интересно, подумалось мне, кто навесил на него эти цепи, когда, как и с какой целью? Впрочем, у меня не было времени задаваться праздными вопросами, тем паче что многому существующему в Ксанфе разумного объяснения нет, да и быть не может. – Не обессудь, приятель, – продолжил я, – но мне придется малость повредить твое имущество. – Я расправил петлю цепи в воде, рядом с конем, обеими руками занес над головой меч и обрушил его на цепь.
Конь-призрак заржал от ужаса, но трясина не позволяла ему даже дернуться. Меч мой был прекрасно отточен и закален в драконовой крови, так что в сильных руках рубил даже металл. А мои руки никак нельзя было назвать слабыми. Цепь разлетелась пополам.
Взяв в руки свободный конец, я принялся разматывать цепь, пропуская ее под погруженным в красную жижу конским брюхом. Когда раскрученный кусок показался мне достаточно длинным, я проверил, надежно ли держится остальное, и сказал:
– Ну, пука, теперь я попробую тебя вызволить. Но ты должен мне помочь. Когда почувствуешь, что я тяну за цепь, поднатужься изо всех сил. Рванись в ту же сторону, куда потяну я, и наверняка освободишься из трясины. Слушай дальше. Чтобы оказаться в безопасном месте, тебе придется поднырнуть под огненную стену. Ничего страшного в этом нет – я нырял и, как видишь, жив-живехонек. Просто, когда окажешься рядом с ней, набери воздуху и поднырни под нее головой. Я перетащу тебя на ту сторону. Понял?
Пука не реагировал, и я не знал, уразумел ли он сказанное. Но тут уж я ничего поделать не мог – приходилось идти на риск. Если мой замысел удастся, я его спасу, ну а если нет...
Волоча за собой цепь, я вернулся к огненной стене, поднырнул под нее, а выбравшись на противоположную сторону, нашел подходящее дерево и перекинул цепь через низкую, но толстую и крепкую ветку. Затем я принялся тянуть цепь на себя.
Поначалу мне пришлось нелегко. Трясина не желала расставаться со своей добычей. Но я налегал всем весом, и в конце концов цепь подалась и начала двигаться. Теперь стало легче – пука помогал мне. Шаг за шагом я подтаскивал коня к огненной стене. Видеть его я не мог, но, по моим прикидкам, он уже должен был находиться рядом. Близился решающий момент. Если он не поднырнет...
Натяжение цепи ослабло, и я понял, что конь опустил голову. Последнее усилие – и его голова показалась с моей стороны огненной завесы. Я тут же снял цепь с дерева и снова обмотал ее вокруг коня – я понимал, без нее пука мог развоплотиться. Но конец цепи я удержал в руке. После чего вскочил ему на спину.
– Я тебя вытащил, как и обещал, – сообщил я коню, – а теперь, хочешь не хочешь, тебе придется меня везти.
Измученный, заляпанный грязью, испачканный в крови бедолага даже не заржал, и я решил считать его молчание знаком согласия. Так у меня появился конь.
