Энтони Пирс - Заклинание для хамелеона
Обзор книги Энтони Пирс - Заклинание для хамелеона
Пирс Энтони
ЗАКЛИНАНИЕ ДЛЯ ХАМЕЛЕОНА
ЗАКЛИНАНИЕ ДЛЯ ХАМЕЛЕОНА
© Перевод Д. Прияткина
Глава 1
КСАНФ
На буром камне пристроилась ящерка. Почувствовав угрозу — по тропинке приближались люди, — она превратилась в лучевика, потом в жука-дихлофоса, потом в огненную саламандру.
Бинк улыбнулся. Это были не настоящие превращения. Ящерка принимала облик отвратных монстриков, но не их суть. Ни поражать лучом, ни вонять, ни гореть она не могла, будучи просто-напросто хамелеоном. Хамелеоны прибегают к магии, принимая вид действительно опасных существ.
Но все же, когда ящерка преобразилась в василиска и уставилась на Бинка лютым взглядом, от его веселья не осталось и следа. Если бы такая злоба могла поразить, он умер бы ужасной смертью.
Но внезапно с неба спикировал стрекоястреб и схватил хамелеона клювом. Издав пронзительный визг, хамелеон забился в судорогах, потом тело ящерки обмякло, а стрекоястреб взмыл ввысь. Притворство не спасло хамелеона. В тот самый миг, когда он пытался напугать Бинка, его погубило другое существо.
Эта мысль не покидала сознания Бинка. Ящерка безвредна — в отличие от других представителей неодомашненного Ксанфа. Не была ли разыгравшаяся перед ним сценка своего рода знамением, легким намеком на уготованную ему участь? Знамения — дело серьезное; они всегда сбываются, только правильно их понять удается лишь тогда, когда уже слишком поздно. Неужели Бинк обречен на лютую погибель? А может, наоборот, кто-нибудь из его врагов?
Но, насколько он знал, врагов у него не было. Сквозь магический щит сияло золотое солнце Ксанфа, выбивая из деревьев искорки. Каждое растение обладало своими чарами, но никакое волшебство не могло отменить потребности в свете, воде, доброй почве. Наоборот, волшебство у потреблялось для того, чтобы все необходимое растениям стало доступнее. И чтобы спасти их от истребления — но лишь пока его не одолеет более сильная магия. Или невезение, как случилось с хамелеончиком.
Бинк посмотрел на свою спутницу, как раз оказавшуюся в наклонном луче света. Он, конечно, не растение, но и у него есть потребности — и даже самый беглый взгляд на девушку заставил его ощутить эти потребности особенно остро. Сабрина потрясающе красива, и при этом красота ее совершенно естественна. Другие девчонки улучшают внешность с помощью косметики, накладочек, специальных заклинаний, но рядом с Сабриной все они выглядят несколько искусственно. Она — не враг, это точно!
Они вышли к Обзорному камню. Сам по себе камень не сильно высок, но благодаря местной магии кажется много выше, чем есть на самом деле; с него можно обозревать почти четверть Ксанфа: разноцветную растительность, симпатичные озерца, обманчиво тихие цветочные и папоротниковые луга, желтеющие нивы. Прямо на глазах Бинка одно из озер чуточку увеличилось в размерах, желая казаться прохладнее и глубже — наилучшим местом для купания.
Это на мгновение обеспокоило Бинка. Такое нередко с ним случалось. Ум у него пытливый, непокорный, вечно досаждает вопросами, на которые не сразу ответишь. Еще ребенком он частенько доводил родителей и друзей до грани отчаяния вечными: «А почему солнце желтое?», «А почему огры-великаны гложут кости?», «А почему морские монстры не колдуют?» — и тому подобной младенческой ерундой. Неудивительно, что его очень скоро сдали кентаврам на обучение. Теперь-то он научился сдерживать если не ум, то язык, а потому молча пережевывал ненужные мысли.
Он еще мог понять магию живых существ, того же хамелеона, к примеру. Она обеспечивала им комфорт, выживание, престиж, наконец. Но неживой-то природе магия на кой сдалась?
Не все ли равно тому же озеру, кто в нем купается? Вообще-то, может, и не все равно, ведь озеро — экологическая система, и живущие в нем организмы заинтересованы в развитии этой системы. Или же это заманивает добычу пресноводный дракон? Драконы — самая многообразная и опасная форма жизни в Ксанфе, они водятся в воздухе, в земле, в воде, а некоторые дышат огнем. Общее у них только одно — хороший аппетит. И случается, им не хватает свежего мясца.
А как же тогда с Обзорным камнем? Он совсем голый, даже лишайники не растут, и ни капельки не красивый. К чему ему общество? А если уж оно так нужно, почему бы не причепуриться маленько, а не оставаться серым занудой? А то люди приходят сюда и любуются не камнем, а остальным Ксанфом. Что-то маловато толку в таких чарах.
Но тут Бинк налетел носком башмака на острый камешек. Он стоял на террасе из битого камня, которую сложили в незапамятные времена, когда расколотили огромный разноцветный валун и…
А, так вот оно что! Значит, второй камень, который, судя по всему, стоял поблизости от Обзорного и был примерно того же размера, разбили, чтобы проложить тропинку и террасу. А Обзорный камень уцелел. Никто не захотел расколотить его, потому что тропинка получилась бы уж очень неприглядная, а бескорыстная магия камня и так имела свою пользу. Вот, одна малая тайна раскрыта.
И все же, не отставал его неугомонный ум, остаются философские нестыковки. Разве неодушевленный предмет может думать или чувствовать? Что означает выживание дня камня? Ведь валун — часть более древнего каменного массива, почему же тогда у валуна есть личные свойства, а у массива нет? Кстати, тот же вопрос уместен и по поводу человека — он состоит из тканей съеденных им растений и животных, но при этом имеет…
— О чем ты хотел поговорить со мной, Бинк? — скромно опустив глазки, спросила Сабрина.
Можно подумать, она не знает! В голове у Бинка выстраивались нужные слова, но язык не поворачивался произнести их. Он знал, какой ответ ему придется выслушать. Никто не имеет права оставаться в Ксанфе после двадцати пяти лет, если до той поры не проявит магический талант. До рокового дня рождения Бинку оставался всего месяц. Он уже далеко не ребенок. Может ли она выйти замуж за того, кому так скоро предстоит изгнание?
Почему он не подумал об этом, прежде чем привести ее сюда? Срамотища, и только! Теперь непременно надо сказать ей что-нибудь, иначе он и ее поставит в неловкое положение.
— Я только хотел взглянуть на твою… твою…
— На мою — что? — осведомилась она, кокетливо приподнимая бровь.
Он почувствовал, как по горлу поднимается жаркая волна.
— Твою голограмму, — выпалил он.
Разумеется, ему хотелось увидеть да и потрогать не только ее голограмму, но это можно только после свадьбы — вот такая она девушка, и оттого только милее. Самым прелестным совсем не обязательно выставлять свои прелести напоказ…
Ну, оно не совсем так. Бинку вспомнилась Аврора, которая тоже не без прелестей, но тем не менее…
— Бинк, есть такой способ… — сказала Сабрина.
Он скользнул по ней взглядом и быстренько отвернулся в смятении. Уж не предлагает ли она?..
— Добрый волшебник Хамфри, — безмятежно продолжила Сабрина.
— Что?
Он-то подумал совсем о другом. Щас, размечтался!
— Хамфри знает сотню заклинаний. Может, какое-то из них… Уверена, он сумеет определить, в чем твой талант. И тогда все будет хорошо.
Вот так.
— Но за одно-единственное заклинание он требует год службы, — возразил Бинк, — А у меня только месяц.
Ну, это не совсем так; если волшебник определит, в чем талант Бинка, то и изгнание ему не грозит, а стало быть, год у него будет. Бинк был глубоко тронут верой Сабрины в него. Она не говорит того, что говорят все прочие: дескать, нет у него магии. Она предпочитает считать, что его магия просто еще не проявилась. Как мило с ее стороны!
Возможно, именно эта вера и привлекла его к Сабрине. Конечно же, она красива, умна, талантлива — подруга, завидная во всех отношениях. Даже будь она поплоше во всем, все равно для него нет никого желаннее…
— Год — это не так долго, — проговорила Сабрина. — Я буду ждать.
Бинк в задумчивости уставился на свои руки. С правой все нормально, а вот на левой он еще в детстве лишился среднего пальца. И злая магия здесь совершенно ни при чем. Просто баловался с тесачком, прижав к земле спиральку змей-травы и вообразив, будто рубит хвост дракону. А что, чем раньше мальчишка начнет готовиться к серьезной жизни, тем лучше. Как раз когда он замахивался, спиралька вырвалась у него из рук, он попытался ее схватить и со всей мочи заехал тесачком по пальцу.
Ох и больно было! А главное, не моги ни разораться, ни пожаловаться — ему ведь строго-настрого запретили играть с тесаком. Пришлось изо всех сил сдерживаться и страдать молча. Палец он похоронил, а потом несколько дней скрывал свое увечье, не разжимая ладонь. Когда же правда все-таки обнаружилась, восстановительная магия уже не могла помочь: палец сгнил и приставить его назад не было никакой возможности. Конечно, достаточно сильный морок мог бы и подействовать, но палец остался бы пальцем-зомби.
