Джонатан Грин - Армагеддон: Омнибус
Арно зевнул. Он не выспался. Хорошо, что Эрц разбудил его в сухом дупле, где он лежал под перепончатым навесом и паучьими ловушками, наблюдая, как тёмно-красные в охряную полоску арахниды удирают от него в темноту. Зато факту, что ему пришлось дежурить с помешанным Жрецом, он обрадовался гораздо меньше.
Крут провёл ночь в ветвях пятнистой квои. Время от времени в течение шумной ночи Коул слышал странные ухающие крики, сопровождаемые вибрирующими трелями, необычными щелчками, свистом и воем. Он подумал, издаёт ли эти звуки крут и если да, то чем занят ксенос-следопыт. Звал своих сородичей в джунглях? Пел о былых деяниях или пересказывал предания предков?
Он видел, как офицер смотрел на ксеноса, и в его взгляде было ещё больше осуждения и отвращения, чем, когда он смотрел на шкуродёров.
— О’кей, выдвигаемся, — вернул Арно из раздумий приказ Бориско.
— Да, пешком. И ты тоже, Мазурский, — проворчал Коул.
Раненый в ногу охотник хромал, и поэтому отряд двигался медленно. Они сумели добраться сюда только благодаря Кобургу, который помогал Мазурскому. Здоровяк поддерживал его правой рукой, а раненый обхватил левой его толстую шею. Лейтенант и огрин-телохранитель никакой помощи не предложили.
Арно не мог не задаться вопросом, что их ждёт в затерянном в Зелёнке комплексе генеторов. Но он не решался спросить, Тремейн уже недвусмысленно дал понять, что этот вопрос не обсуждается. Даже Бориско не стал ничего спрашивать. Или его это не волновало или совсем наоборот, но сержант держал своё мнение при себе. Поэтому Коул последовал его примеру и не стал ничего спрашивать. В конечном счёте, они всё равно узнают.
— А он неразговорчивый, так? — произнёс Гайст, указывая на громадного Курна.
Огрин повернул голову и уставился на шкуродёра, уродливые сжатые губы исторгли низкий рык.
— Он не может говорить, — ответил за телохранителя Тремейн. — С тех пор как ему отрезали язык в гангстерских боях улья, когда он был ещё салагой.
— Давай, Гайст. Вперёд, — поторопил Коул.
— Нас ждёт долгий путь, прежде чем мы проведём ещё одну ночь в Зелёнке.
— Да, вам лучше уважать Зелёнку, — продолжил Йодль, убирая флягу и сжимая мелтаган. — Как только вы прекратите уважать её, именно в этот момент она вас и прикончит.
Тремейна достали джунгли. Его достало постоянно отводить пальмовые ветви от лица. Его достал постоянный гул насекомых, которые, похоже, дружно решили использовать его в качестве донора крови. Его достали постоянные чирикающие шумы сельвы. Его достала жара и душная влажность, он чувствовал себя мокрым, словно после купания в озере. И охотники на орков его тоже достали.
Больной религиозный сумасшедший, записной остряк, насмешник, похожий на крысу разведчик, угрюмый связист. Их шутки, их ироничные подколы, их ругательства и пренебрежительные взгляды. Он с радостью бы пристрелил почти всех из них. Правда у него было чувство, что ему ещё придётся порадоваться их помощи. И всё же чем раньше это задание закончится, тем лучше.
И ещё этот наёмник-ксенос. Вот он сбивал с толку сильнее всего. Сильнее мыслей о том, что их со всех сторон могут окружать зелёнокожие, сидящие в засадах в ямах, и даже сильнее осмысления того, что ему предстоит сделать в этих тёмных изумрудных джунглях. В конце концов, почему во имя героя Гадеса взвод охотников на орков связался с ксеносом? И во что Тремейн влез против своей воли? Чем раньше это задание закончится, тем лучше.
Убийца неподвижно лежал в полом гнилом дупле. Сверху между распустившимися листьями звёздного папоротника-орляка он видел лагерь шкуродёров. Большинство солдат расположились возле квои, где вымытые из почвы корни окружающих древесных гигантов образовывали лабиринт песчаных тропинок.
Он перемещал перекрестье прицела с одной фигуры на другую. Его цель стояла рядом с сержантом охотников и его заместителем, все трое внимательно изучали карты. Если он немного двинется вперёд, то сможет сделать чистый выстрел.
Но на это не оставалось времени. Сильно мешали остальные шкуродёры. Если кто-то из них хотя бы на секунду заблокирует прямую видимость, то он может промахнуться и потеряет эффект неожиданности. Чем дольше цель будет считать его мёртвым, тем лучше.
Он надеялся закончить всё ночью, но вокруг квои постоянно дежурило несколько шкуродёров, перекрывших все подходы. Если бы у него была взрывчатка, то он, пожалуй, смог бы прикончить их всех, но он оставил её в “Валькирии”, когда транспорт пришлось так несвоевременно покинуть. Поэтому он провёл ночь, осторожно дремля на изгибе дерева и в полглаза приглядывая за древесными змеями.
И ещё он не видел наёмника, этого чёртового ксеноса. Он не собирался ничего предпринимать, пока не будет точно знать, где находится и чем занят этот уродец. И поэтому он оставался на месте.
Он осторожно вытянул и напряг мышцы ног, спины и рук, чтобы предотвратить судороги. Тело всё ещё болело после весьма бесцеремонного приземления, но ему повезло, что он вообще мог двигаться.
Когда его выбросило из кормы “Валькирии”, транспорт летел низко, чуть выше полога джунглей. Широкие пальмовые листья саговников смягчили падение, как и переплетённые гибкие ветки. Он резко свалился сквозь навес, вспугнув панически закричавших ибисов. Несмотря на бронежилет рёбрам, рукам и ногам досталось, но шлем защитил голову.
Безумное падение неожиданно закончилось в нескольких метрах над землёй в спутанных вьющихся растениях и лианах.
Он провисел так несколько минут, тяжело дыша, ошеломлённый полученными ударами и проклиная себя за то, что не выстрелил раньше. Невероятно, но оружие уцелело, хеллган всё ещё болтался на ремнях безопасности. Придя в себя, он, в конце концов, прорезал ножом путь вниз, спустившись по импровизированной дороге между деревьями на конце узловатой лианы.
Теперь он мог повторно всё обдумать и продолжить задание. Сначала он определил место крушения, но обнаружил, что цель каким-то образом выжила и была уже далеко. Более того, убийца скоро понял, что за Тремейном идёт кто-то ещё.
Он замер, чувствуя, как что-то длинное, сегментированное и с невероятным количеством ножек коснулось сзади его ноги. Он задержал дыхание. Мгновение спустя всё прошло.
Сержант шкуродёров приказал своим людям уходить. Момент упущен. Но будут и другие, более благоприятные. Кроме того, охотники не стали бросать раненного и поэтому двигались медленно.
Он подождёт несколько минут и убедится, что весь взвод ушёл. Теперь его ход: он обгонит их, разведает путь впереди, найдёт подходящую снайперскую позицию и затем — только затем — нанесёт удар и ликвидирует цель.
Путешествие по джунглям Парней Бориско и трёх их новых компаньонов продолжалось. С каждой пройденной по звериной тропе сотне метров небо показывалось всё чаще — и, похоже, они шли за зверем, который эту тропу проложил — оно появлялось между безумно переплетёнными ветвями: похожие на осколки негранёных сапфиров сверкающие лоскуты лазури, испачканные стратосферными загрязнениями.
В авангарде шли разведчики — Раус, Таннгейзер и Малыш — хотя конечно настоящий следопыт находился впереди и вне их поля зрения.
За ними следовали Бориско и Коул с адъютантом Эрцем, которого сопровождали Ферзе и Гундерсон. Затем новый командир задания и его телохранитель с Вандеркампом, который не сводил с них взгляда. Далее хмурый и молчаливый Клим, продолжавший нести на спине искорёженные и обгоревшие остатки вокс-передатчика, потом Кобург и Мазурский, дико таращившийся Жрец и необычно угрюмый Гайст. Последними шли Касарта и Йодль.
В ветвях пели невидимые птицы, а далеко впереди раздавались очереди щелчков и трелей, к которым имперцы уже почти привыкли за то время, что находились в джунглях. Именно в такие моменты Коул задумывался, что с трудом можно поверить, что они участвуют в истребляющей мир войне.
Клим неожиданно резко остановился и Кобург, который продолжал поддерживать Мазурского, едва в него не врезался. Связист повернулся к сквернословящему здоровяку и приложил палец к губам.
Остальные смотрели на него.
— Вода, — произнёс он.
Взвод прошёл ещё около сотни метров, и все услышали тоже, что и Клим.
Ещё через пятьдесят метров деревья расступились, и имперцы оказались на краю залитого жарким солнечным светом ущелья, похожего на скалистый шрам посреди джунглей.
Недавний ливень поднял уровень реки, белая вода ревела, прокладывая себе путь. Не уступавший залпам “Василиска” грохот ещё больше усиливало эхо, отражавшееся от затуманенных отвесных стен расселины.
Взвод собрался у отвесного края утёса. Коул осторожно шагнул вперёд и посмотрел в мрачные тёмные глубины пропасти. В ста метрах внизу вода бурлила и вздымалась, пенилась и неслась по извилистому руслу, словно яростный зверь, который не собирался себя сдерживать. Тысячу лет он яростно прорезал эту резкую глубокую рану сквозь каменные породы джунглей. На планете не было ничего ужасающей или сильнее — ни среди армий Империума, ни среди захватнических орд Газкулла — чем моря, реки и ливни Армагеддона.
