Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём
— Зачем? — Сварг высоко вздернул рыжие брови. — Ну ты и спросишь! Да затем, что война. Твоя Велга не просто умна! Ей, похоже, сам Косматый советы дает!
Войчемир ничего не понимал. Напасть на город, потерять сотню воинов да сжечь несколько сел — что за подвиги?
— Не понял? — брат покачал головой. — Войча, что ты будешь делать, если меня убьют? Ты же пропадешь!
— Типун тебе! — тут же отозвался Войчемир, затем подумал и добавил с грустью:— Пропаду, брат! Это уж точно!
Сварг жадно отхлебнул из чаши.
— Ладно, слушай и учись. Урок государственной премудрости. Дано: Кеи передрались. Спрашивается: кого должна поддержать Велга?
— Да никого! — убежденно заявил Войча. — Зачем это ей? Братан, я же все равно ничего в этом не понимаю!
Брат вздохнул и подлил в чаши вина.
— Хорошо, не буду. Тогда давай иначе. Ты мне помогать станешь?
Войча только мигнул и решил обидеться, и не просто, а по-настоящему.
— Ты подумай! — глаза Сварга внезапно стали серьезными, даже суровыми. — Подумай, братан!
Одно дело, ты из поруба бежал и ко мне попал. Я тебя накормил и подарил бритву. Как, хорошо бреет?
Войчемир кивнул, хотя, как часто это бывало, с трудом мог уследить за рассуждениями Сварга. Бритва тут при чем?
— …Вся моя заслуга — то, что я тебя не прикончил, как Рацимир Валадара. Так?
Войча вздрогнул. Вспомнилось, как он сомневался в Сварге, и ему стало стыдно. Зачем брат говорит об этом?
— А теперь речь пойдет о Железном Венце. Понимаешь?
— Понимаю…
— Тогда зачем ты бежал ко мне? Ты же мог догадаться, что если я не признал Рацимира, то сам хочу стать Светлым!
Войчемиру стало жарко.
— Но… Но я-то при чем! — в отчаянии воскликнул он.
— Ты сын Жихослава, брат… Из жара Войчу бросило в холод. Матушка Сва, так ведь и братан Рацимир о том же говорил!
— Но батя же не был Светлым! По праву… Этому… Лествичному… Я же изгой, братан!
Сварг долго молчал, затем спросил негромко, равнодушно:
— Тебе это дядя сказал?
— Ну да! — обрадовался Войча. — Он, как я из Валина приехал, сразу мне и объяснил. Вот ежели бы батя мой стал Светлым, хотя бы на денек…
— Вот тогда мы бы с тобой повоевали! — Сварг улыбнулся, резко встал и вновь наполнил чаши. Войчемир сразу успокоился. Раз братан шутит, значит все в порядке. Но почему и он вспомнил о Жихославе? Тай-Тэнгри, Рацимир, теперь Сварг…
— А меня признаешь? — внезапно спросил Сварг, и Войча чуть не поперхнулся сладким терпим вином. — Если я надену Железный Венец?
— Не знаю, — честно ответил Войчемир и тут же испугался, что брат его неверно поймет.
— Я… Понимаешь…— слова рождались медленно, с трудом, хотя Войча думал об этом не раз и не два. — Я в семье вроде как лишний. Зря меня дядя из Ольмина вызвал. Там я хоть не мешал никому! А теперь… Ведь дядя хотел престол братишке Уладу завещать…
— Но не успел, — тут же заметил Сварг, и Войча увидел, что глаза брата вновь стали серьезными.
— …Ну, не успел, конечно, — поспешил согласиться он. — Значит, как решать надо? Собраться вместе, поговорить…
Глаза Сварга округлились, несколько мгновений он молчал, а затем рухнул на подушки, заливаясь хохотом. Войча недоуменно пожал плечами. И чего он такого сказал? Самое обычное дело: собирается семья, делят наследство…
— Ой! Не могу! Убил! — Сварг попытался приподняться, но новый приступ смеха вновь бросил его на подушки. — Войча! Что ты говоришь? Ты хоть подумал, что ты говоришь?
Войча чуть не ответил: «Подумал», но сдержался. Как бы братан Сварг и вправду от смеха не помер.
— Ну и дурак же Рацимир! — Сварг с трудом встал, вытирая слезы. — Тебя — и в поруб! Войча, братец, признай меня Светлым, а?
Трудно было понять, шутит Сварг или говорит серьезно. На всякий случай Войчемир усмехнулся чтобы брат не решил, будто он посмеяться не любит.
— Я тебе Тустань подарю. Будешь у сиверов наместником — ты и твои дети. Ты же там родился там твоего отца помнят…
И вдруг Войча понял, что шутки кончились.
— Ну-у-у… Если это тебе надо… А может, все-таки вместе решим? Помиритесь же вы с Рацимиром когда-нибудь?
Сварг дернул плечом, скривился, но затем вновь улыбнулся:
— А знаешь что, братан? Я тебе подарю Змея!
— Огненного? — Войча решил, что брат вновь шутит.
— Нет. Меч отцовский. Помнишь, большой такой?
— Да ну тебя! — Сварг все-таки шутил. Знаменитый на всю Орию двуручник, гордость покойного Светлого — да кто же такое подарит!
— Он у меня. Челеди привезла — не забыла. Хочешь?
И тут сердце дрогнуло. Неужели правда? Настоящий двуручный меч! Да ему же цены нет!
Сварг, внимательно наблюдавший за Войчеми-ром, негромко крикнул. Появился гридень, Кей подозвал его, что-то прошептал на ухо…
Войча замер. Все еще не веря, он переводил взгляд с улыбающегося брата на полог шатра. Неужели? Или Сварг просто спутал и решил подарить какой-нибудь другой меч с этим же именем? Но второго Змея в Ории нет!
Полог дрогнул, и появился гридень. За ним в шатер вошли двое кметов, один из которых придержал тяжелую ткань, пропуская другого, который нес в руках…
Неярко блеснула синеватая сталь. Сверкнули красные камни. Засветилось старое массивное золото…
— Узнаешь, Войча?
Ответить Войчемир был не в силах — в горле пересохло. Он мог лишь стоять
— и смотреть, смотреть, смотреть… Змей! Настоящий!
Брат подошел к кмету, перехватил оружие и осторожно поднял клинок вверх.
— Хорош, а?
— Х-хорош…— выдавил из себя Войча, сраженный небывалым зрелищем. Почему-то думалось, что Змей никогда не покинет толстые стены дворцовой сокровищницы. Такое чудо надо охранять, держать на толстой цепи…
— Держи!
Ноги были, словно чужие, руки дрожали. Войчемир закусил губу, чтобы не оплошать, не выронить Змея прямо на цветастый огрский ковер. Рукоять — огромная, с массивным яблоком. Она была словно сделана специально под широкую Войчину ладонь…
— Двумя руками возьми! — посоветовал Сварг, но Войчемир лишь хмыкнул. Кто двумя, а кто и одной справится! С непривычки тяжеловато, конечно…
— Пошли, выйдем…
И началась сказка. Они вышли из шатра прямо на широкую опушку, и Войчемир, все еще смущаясь и не веря, сделал первый выпад. В последний раз он держал в руках двуручник год назад. Не этот, конечно,-другой, похуже. Тогда Хальг показывал ему…
Сталь рассекла воздух. Войча покачал головой — вышло плохо — и повторил удар. Вновь не получилось, он еще раз вспомнил советы наставника, собрался с силами. Р-раз! По опушке словно ветер пронесся…
— Ого! — Сварг даже голову пригнул и отступил на шаг, не без опаски глядя на засветившийся в закатных лучах огромный клинок.
— Р-раз! Р-раз! Р-раз!
Теперь дело пошло легче. Руки сами вспомнили нужные движения, и Змей словно ожил. Войча, прикрыв глаза, представил, что перед ним — огрин. Нет не огрин, у огров кольчуги легкие. Румский латник! Стоит, мерзавец, ухмыляется, на свой доспех надежду имеет. А вот мы его сейчас и вскроем… Так! А теперь так!
— Спасибо скажешь? — донеслись, словно из несусветной дали, слова брата, и Войча опомнился. Осторожно уложив Змея на сухую траву, он бросился к Сваргу и обнял — крепко, изо всех сил.
— Пусти! Я же не медведь! Задушишь! — отбивался брат, и Войча, испугавшись, что и вправду задушит, ослабил хватку.
— Братан! Да я… Да я теперь за тебя…
— Хорошо, хорошо…— Сварг с трудом вырвался из Войчиных лап и поглядел ему прямо в глаза:
— Присягнешь? Когда я провозглашу себя Светлым?
— Ну конечно! — отмахнулся Войча.
— Первым присягнешь?
Вопрос показался и вовсе странным. Но тут же вспомнилось — первыми присягают самые близкие.
— Ну! Я же все-таки Кей!
— Все-таки! Ты и скажешь, братан! — теперь Сварг улыбался весело, радостно, словно не он подарил чудо-меч, а ему подарили. — А Венец мне подашь?
Войча напряг память. Ах, да! Во время обряда Светлый садится на трон, и ему подают Железный Венец… Или наоборот — сначала Венец, потом — трон…
— Да как скажешь! Только я лучше этим мечом…
— Кого ты рубить собрался? — Сварг вновь улыбнулся, но совсем не весело. — Рацимира?
Настроение сразу упало. Войча вспомнил, что идет война, и не с ограми, не с румами…
— А я этих… бунтарей порубаю! — нашелся он. — Таким мечом…
— Велгу не зашиби! — хохотнул Сварг, и Войча вновь удивился. Велгу-то за что? Бунтовать, конечно, негоже, но ведь она — девушка. Кто же девушек мечом рубит!
— Пошли в шатер. Змея обмоем! — заключил брат, и Войча тут же согласился, напрочь забыв о войне, о Рацимире и Железном Венце. О просьбе Челеди он все-таки помнил, но в шатре их встретила Порада, а в ее присутствии о таком говорить было нельзя. Войчемир решил, что время терпит. Не хотелось портить такой замечательный вечер. Будет еще завтра, тогда и поговорить можно.
