Сайфер: Владыка Падших (ЛП) - Френч Джон
Вновь перешедший на бег Хеккаррон подхватывает устройство прежде, чем оно касается пола, и устремляется вглубь разбитого лабиринта Темниц.
Азхар выбрался наружу прежде, чем я нашёл его камеру. По коридору расходится пламя. Зелёное и оранжевое, неестественное, скручивающееся, как водоросли в паводок.
– Ты знал, что это произойдёт, ведь так? – цедит Азхар сквозь зубы вместо приветствия.
– Ничего я не знаю, – отвечаю я. – Выпускай остальных. У нас не так много времени.
– Этого следовало ожидать, – ворчит он, не скрывая тлеющего в душе гнева.
Выбрался и Бахариил. Мы находим его стоящим посреди воронки, оставшейся от камеры. Синее пламя тлеет на искорёженном металле и наполовину расплавившемся камне. А он стоит, качаясь, выданная кустодиями мешковатая накидка развевается, будто от порывов ветра. На открытых руках Бахариила танцуют голубые огоньки. Он поворачивается к нам, но глаза его – тёмные провалы, ничем не выдающие узнавания.
– Не солнце, но око, око, глядящее изнутри… – бормочет Бахариил.
– Брат, это мы, – окликаю его я и останавливаюсь, не подходя ближе. – Ты нас видишь, Бахариил?
– Ночь и день, чёрное солнце, пылающая луна…
– Он видит только своих треклятых боков, – ворчит Азхар. – Оставь его, сам сказал, что времени мало.
Но я всё так же стою.
– Бахариил, посмотри на нас, – говорю я, спокойно и не повышая голоса. – Мы – твои братья. Мы здесь. Вернись к нам.
Он моргает, и трясёт головой.
– Братья… В землях, где я родился, были зелёные леса, тёмные и глубокие, и звери. На них охотились достойные люди. Достойные люди, облачённые в металл… Высокие башни… И дождь… шёл дождь…
– Да, – согласно киваю я. – Он шёл.
– Дождь шёл над лесами, – и взгляд Бахариила становится чуть менее отстранённым и тёмным. Пламя всё так же пляшет по его рукам, но глаза больше не кажутся провалами в зияющую бездну. – Буря уже здесь, братья. Она терзает душу ночи. Пламя погребальных костров взвивается… И время быстро утекает.
– И как его лучше потратить, если не убеждая безумца идти с нами, – фыркает Азхар.
– Мы все братья, Азхар, – возражаю я, не отводя взгляда от Бахариила. – И должны об этом всегда помнить. Во вселенной есть мало что более важное.
– Если ты в это веришь, – сухо отвечает мне Меченосец, – то ты и в самом деле глупец.
– Следуй за мной, – говорю я, спокойно кивнув Бахариилу. – Нам надо выпустить остальных.
– И найти наши доспехи с оружием, – добавляет Азхар. – А то я чувствую себя так, будто стою голым посреди урагана.
Мы идем к следующему ряду камер. Из ниши выскакивает всё ещё действующий орудийный сервитор, чьи плечи и механические руки тяжело поднимаются под грузом орудий. Нацеленные на нас стволы окутаны молниями. Я не бегу, потому что знаю, что не умру здесь. Синее пламя разрывает сервитора изнутри. Детонируют батареи и боеприпасы. Тело разлетается на части, клочья сгорают, не долетая до стен.
Сквозь пепел идёт Бахариил. Его руки обожжены, но, похоже, он не чувствует боли. Теперь синие огоньки пляшут и в его глазах.
– Я – око бури [20], – изрекает Бахариил, – и сквозь меня она видит всё…
Возможно, вы гадаете, почему я называю его братом? Почему я считаю, что того, чью душу опаляет тёмный свет Хаоса, стоит спасать. На то есть причины, круги причин внутри кругов, бесконечные доводы, но все они вращаются вокруг одной истины. И вот она: меня можно назвать как угодно, но не лицемером.
Мы идём дальше. Следующим мы освобождаем Корлаила. Бахариил пробивает дыру в двери взмахом руки, после которого в воздухе чувствуется стужа, а на коже – жар лихорадки. Корлаил склоняет передо мной голову, выходя из камеры. Я знаю, что мысленно он уже добавляет побег к списку грехов, за которые должен понести епитимью.
– Сколько из нас выбралось?
– Почти все, – отвечаю я.
– Где доспехи и оружие?
– Они бы не стали хранить здесь снаряжение, – отвечаю я, – но если и отослали куда, то скорее всего оно ещё где-то рядом. Шестерни Терры вращаются неспешно.
– Но недолго нам гулять на свободе, если будем тут торчать, – сухо замечает Азхар. – Здесь ведь темница для чудовищ. И если выбрались мы, то освободились и некоторые из других… постояльцев. И кто знает, где путь наружу…
– Выпускай остальных из братьев, Азхар, – чуть качаю головой я.
Он открывает рот, желая поспорить, но затем оборачивается и идёт вдоль ряда камер. Меченосец проклинает и меня, и цепь былых неудач, которая его сюда привела. Бедный Азхар. Душу, столь переполненную острыми осколками гнева, ждёт лишь трагедия. Я всегда желал ему иной судьбы, но не нам её выбирать.
– И что мы будем делать теперь, брат? – спрашивает Корлаил. – Опять бежать?
Бежать… бежать вечно, вечно быть преследуемыми.
– Нет, брат мой, – отвечаю ему я. – Ещё нет.
Всё ещё веришь тому, что я рассказываю? Во все эти совпадения? Серьёзно, после всего, что я только что сказал? Наверное, история уже кажется невозможной, а дальше будет больше. Впрочем, не я её писатель. Да, я – катализатор, причина всех этих событий. Но не я выбрал, что произойдёт, и неважно, как удобно все они сложились.
А ведь и в самом деле удобно, а? Я – беглец из надёжнейшей тюрьмы на Терре, свободный, но преследуемый сразу двумя охотниками, свободный во Дворце Императора Человечества, свободный посреди горящего мира. Пандемониума. Столь много разрушений и пожаров, столь много допущений обратились пеплом в пламени, чей свет и жар ослепляет нас всех. Так легко упустить, что же на самом деле происходит.
Как столько событий могут накладываться друг на друга?
Обломок статуи падает с высокой крыши кафедрального собора. Идущий под ней паломник смотрит ввысь за миг до того, как камень ударяет его и убивает. Ровно двадцать лет спустя его сын стоит на том же самом месте, зажигая поминальную свечу в память об усопшем отце. Он слышит шум и смотрит вверх. Обломок той же статуи раскалывает и его череп.
Невозможно. Такого не бывает, или должна быть причина, направляющая рука, великий замысел, вмещающий в себя всё невероятное. Нам не по душе мысль, что мы – лишь пыль, поднятая ветром перемен. Даже если мы убедимся в возможности случайностей, то уж точно не поверим, что одно совпадение следует за другим. Успехи и неудачи должны быть уравновешены друг с другом, всё должно быть разумным. Однако ничто в этой вселенной не является разумным. Что же до того, есть ли великий замысел…
Ну, ты ведь не ждёшь, что я отвечу на этот вопрос, не так ли?
Шестая глава
Выходов из Темниц ещё меньше, чем ты думаешь. Имперский Дворец огромен и обширен, испещрён проходами сквозь укрепления. Но его тёмные камеры – совсем другое дело. Хранители Теней – кустодии, знающие своё дело, и потому дверей в их владения немного, и все охраняются. Есть главные врата, ведущие из Дворца в глубины узилищ. Есть тайные тропы, уходящие в недра планетарной коры под Темницами. Есть и несколько иных дорог…
Проходом к одной из них является Шестерёночная Дверь. Темницы, как и весь Империум, не могут существовать без машин Адептус Механикус. И Шестерёночная Дверь – проход, которым пользуются техножрецы. Конечно, она является не дверью в буквальном смысле, а туннелем, петляющим вплоть до посольского анклава Механикус. От края до края – двадцать метров. По стенам, потолку и полу проложены магнитные рельсы.
Всё проходящее сквозь Дверь отслеживают целеуказатели, фильтры геноследов и определители личностей, встроенные в орудия-сервиторы. Здесь же нас ждёт и наше оружие. Кустодии передали его техножрецам, чтобы те тщательно всё изучили, а потом отправили в утиль. Нам повезло. Стазисные контейнеры не успели уехать дальше первого участка Шестеричной Двери.