Грэм Макнилл - Зона поражения
Пазаний заснул сидя, прислонившись спиной к стене, и, слыша его тихое посапывание, Уриил не смог сдержать улыбки, ведь с лица друга впервые после Павониса сползло напряженное выражение. Но, хотя Пазаний и провалился в глубокий сон, капитан знал, что его спутник готов прервать свой отдых и тут же схватиться за оружие, едва это потребуется.
Бескожие жались друг к другу, точно дикие животные, образуя кольцо тел со своим предводителем в самом центре. Их дыхание казалось какофонией хрипов, влажного кашля и свиста, вырывавшихся из тех уродливых щелей, что заменяли им рты и ноздри.
Понимая, что сегодня ему уже не уснуть, Уриил поднялся и прошелся вдоль нефа, время от времени останавливаясь и изучая очередной трепещущий листок на стене, несущий на себе молитву или изображение. На Астартес смотрели многочисленные улыбающиеся лица — мужчины и женщины, старые и молодые.
Что же все-таки случилось со всеми этими людьми? И кто устроил поминальную стену?
На многих листочках была проставлена дата, и хотя ее формат оказался неизвестен Уриилу, оставалось совершенно очевидным, что в каждом случае она одна и та же. Какая бы беда ни постигла город, она промчалась над ним одним стремительным порывом.
Капитан продолжал свою прогулку по боковому приделу и никак не мог избавиться от ощущения не то чтобы чьего-то постороннего присутствия, но того, что за ним кто-то или что-то наблюдает. Уриил не убирал руки с золоченого эфеса меча, придававшего ему уверенности той аурой героизма, который олицетворяло это оружие. Капитан Идей выковал этот меч еще до Коринфской кампании и прославил его задолго до того, как вручил клинок Уриилу на Фракии перед своей смертью. Уриил поклялся быть достойным памяти своего наставника и его оружия, и клятва эта помогла ему пройти через долгие месяцы невзгод и испытаний.
Уриил вышел из церкви, и глаза его моментально адаптировались к рассеянному свету и настроились так, чтобы их обладатель мог видеть не хуже, чем ясным днем.
Если раньше город навевал меланхолию и казался полностью заброшенным, то теперь его руины прямо сочились угрозой, словно скрытую под ними ненависть выпустили свободно разгуливать во тьме. Все органы чувств заверяли космодесантника, что он здесь совершенно один, но чутье подсказывало, что далеко не все тайны этого города доступны глазу.
Пыль, покрывавшая площадь, шевелилась, словно потревоженная шагами невидимки, а в разбитых окнах и выломанных дверях стенал ветер. Лунный свет отражался от осколков стекла и металла. Где-то вдалеке перекатывались мелкие камушки, и звук их напоминал смех.
Постукивая пальцами по золотому навершию эфеса, Уриил зашагал в город, выбрав направление наугад.
Разрушающиеся здания окаймляли вымершие улицы, заваленные мусором, оставшимся от прежнего населения: коробками, сумками, цветочными горшками, памятными альбомами и тому подобным. Чем больше капитан вглядывался и запоминал, тем четче его разум, обученный подмечать последовательности и сходства, осознавал, что весь этот хлам расположен вовсе не в случайном порядке, но в соответствии с неким скрытым планом.
Это были не просто вещи, брошенные и позабытые своими владельцами. Они также служили тайным памятником. Расположенные в видимом беспорядке, предметы были уложены на свои места со всей тщательностью: монетки на земле образовывали идентичные узоры, на кусках торчащей арматуры красовались ленточки, а цветочные горшки стояли, точно дожидались, пока за ними возвратятся их хозяева.
Все выглядело так, словно те, кто расставил и разложил здесь все эти вещи, очень не хотели, чтобы кто-нибудь еще знал, что о погибших все еще помнят и скорбят.
Что ж, еще один фрагмент головоломки, но, не имея дополнительной информации, Уриил ничего не понимал. Стены домов по обе стороны от него были иссечены попаданиями из мелкокалиберного оружия, то тут, то там виднелись воронки от взрывов артиллерийских снарядов. Сквозь город явно прошла чья-то армия, паля во все стороны и истребляя все живое.
Ржаво-коричневые разводы на стенах могли быть только следами крови, и Уриил остановился, безошибочно определив в лунном свете блеск кости. За перевернутым ящиком он обнаружил кружок камней, в центре которого лежал маленький череп, размерами не больше детского.
Между камнями была закреплена потускневшая фотография, заключенная в полиэтиленовый пакетик, чтобы защитить ее от непогоды. Стерев росу и грязь с поверхности, Уриил увидел юную девочку с длинными светлыми волосами в простом белом платье до колен. Она стояла рядом с высоким мужчиной, предположительно — отцом, обнимавшим ее с родительской гордостью. Снимок был сделан на фоне здания из одноцветного камня с двумя окнами, закрытыми ставнями.
Астартес повернул фотографию. На обороте печатными буквами было выведено: «Амелия Тоуси».
— Как же ты умерла? — спросил Уриил, и его голос отразился от стен так, словно он не шептал, а кричал.
Ошеломленный громкостью звука, капитан огляделся и в дальнем конце улицы успел что-то заметить… ему показалось, будто там стоит девочка в белом платьице.
Глава третья
Уриил удивленно моргнул, и девочка исчезла, словно никогда и не существовала.
Тогда он вскочил на ноги и побежал к тому месту, где она недавно стояла.
Добежав до самого конца улицы, Уриил начал озираться по сторонам. Ничто не указывало на то, что девочка была здесь, и он даже подумал, что зрение обмануло его. Видение было столь мимолетным, что он просто не мог быть уверен, что его воображение не разыгралось после взгляда на фотографию. Но все-таки ребенок показался ему действительно реальным.
Уже начиная убеждать себя в том, что его чувства сыграли с ним шутку, Уриил услышал тихий вздох, едва слышное дыхание и вновь заметил мелькнувшую где-то впереди белую ткань. Осторожно, каждым органом чувств выискивая опасность, он обнажил меч и зашагал по улице в том направлении, откуда донесся звук. Дома вокруг были почерневшими и словно готовыми сложиться внутрь себя.
Он прошел мимо нескольких ящиков, но решил не останавливаться возле них, поскольку тональность вздыхающих звуков изменилась. Теперь он слышал вовсе не дыхание, но всхлипывания невыразимого детского горя.
Уриил сбавил шаг, поняв, что звук неожиданно прервался, и обнаружил, что стоит перед простым каменным зданием с двумя окнами. Ставни давно провисли на проржавевших петлях, а часть постройки оказалась изрешечена пулями и осколками, но не узнать дом с фотографии было невозможно.
Неужели его специально привели сюда?
Эта мысль несколько встревожила космодесантника, хотя страха эти места не внушали.
Все звуки умолкли, даже ветер утих, когда Уриил, держа меч наготове, шагнул в пролом в стене и оказался внутри здания. Отчасти он понимал, что следовало бы вернуться к церкви и позвать Пазания, но пока капитан не чувствовал никакой угрозы, только звенящее во тьме дома глубокое одиночество.
Глаза космодесантника вновь мгновенно адаптировались к изменившимся условиям освещения, и он увидел перед собой небольшую комнату с порушенной мебелью, лежащей на полу. Почерневшие, опаленные огнем стол и стулья были разбиты разве что не в щепки. В помещении стоял едкий запах застарелой гари, и, проведя пальцами по ближайшей стене, Уриил ощутил на них маслянистый осадок прометиевого топлива.
Осмотревшись, космодесантник увидел последнее печальное напоминание о жизнях, прервавшихся в одно мгновение, — два выжженных на дальней стене силуэта, вскинувших руки в ужасе или же в финальной бессмысленной попытке защититься от убивавшего их огня.
Уриилу не составило труда представить себе эту комнату, когда она была охвачена пожаром и наполнена страхом и болью. Он мог только надеяться, что смерть этих людей оказалась быстрой. Под его сапогами заскрипели осколки стекла и посуды, и капитан наклонился, чтобы подобрать небольшой металлический предмет, замеченный им среди прочего мусора, — пустую гильзу, судя по всему, от автоматического оружия, со штампом в виде имперского орла и серийным номером Департаменто Муниторум.
— Стреляли нападая или защищаясь? — пробормотал Уриил, разглядывая оплавленный и почерневший корпус автогана, лежащего в дальнем углу. Ствол его был прямым и поблескивал серебром, хотя и был уже тронут мелкими пятнышками ржавчины. Как же эта деталь оружия смогла избежать испепеляющего жара, уничтожившего все остальное в жилище?
Вспомнив о необычных памятных приношениях на улицах, Уриил решил, что в расположении автогана также есть потаенный смысл, посмотрел туда, куда указывал его ствол, и увидел проход в заднюю комнату.
Как и основное помещение, она тоже почернела от копоти. В тех местах, где пламя не достигало своей пиковой температуры, со стен оползала пузырящаяся краска. Здесь было не только темно, но еще и пусто, если не считать ржавого остова железной кровати в углу.
