Александр Казанцев - Фаэты
— Так используй свои права и помоги нам стать счастливыми! — откликнулся Аве.
— Что надо сделать? — спросил старец.
— Церемония совсем проста. Свидетелями будут няня Мады и Куций Мерк.
— И этого достаточно? — удивился ученый.
— Да, ибо возраст Ума Сата превышает сумму возрастов влюбленных, и он имеет право их соединить.
— Создателю учения о веществе, отрицателю религий прошлого, — улыбнулся старец, — придется выполнять чуть ли не роль недостойного жреца…
— Притом в святилище былого храма, — вставил Куций Мерк.
— Тогда пусть этот брак действительно послужит миру и до поры до времени останется в тайне, — решил ученый. — После возвращения Аве в Даньджаб брак будет обнародован. И пусть он поможет отцу договориться с Яром Юпи, если тот действительно следует традициям древних монархов.
— Да будет так! — возвестил горбун.
— Я уговорю отца. Он политик и не упустит такой возможности, — горячо поддержал Аве. — Однако церемония непременно должна состояться нынче ночью.
— Зачем такая спешка? — нахмурился Ум Сат.
— Увы, но путешествующие, даже знатные, все же не могут задерживаться вблизи Дворца диктатора. К тому же… так просила Мада.
— Нет фаэтессы прекрасней и умней! Учитывает все, — заметил Куций Мерк.
— Что ж, — пожал плечами Ум Сат. — Святилище свободно. А старикам не так уж много надо спать.
Аве молча обнял учителя. Тот посмотрел на него печальным долгим взглядом.
«Кровная дверь» снова открылась. Мать Луа, как обычно, ждала Аве и Куция в том же полуразрушенном портике. Все вместе они прошли в древний монастырский сад, освещенный теперь слабым светом Луа. Свисающие лианы уже не походили на змей, они напоминали шнуры роскошных занавесей, разделивших сад. Деревья выглядели колоннадами галерей. Пахло прелью и еще чем-то странным и нежным — может быть, цветами, которые со страстью разводил Яр Юпи.
Мада ждала любимого и бросилась ему навстречу, едва он показался из проема «кровной двери».
— Он согласился?
— Ум Сат создавал до сих пор реакции распада, теперь (да простится это Куцию Мерку!) ему придется совершить реакцию противоположную, — пошутил горбун, усмехнулся, но тотчас растянул рот в угодливой улыбке.
В саду потемнело. Серебристый свет померк. За внешней стеной заблистали молнии, бросая тяжелые черные тени на заросли кустарника. Одно из деревьев, словно вырываясь из тьмы, как бы вспыхивало, сверкая белой корой.
Издалека донеслось рычание. Казалось, огромная грохочущая машина мчалась под откос и сорвалась наконец в пропасть, оглушив и ослепив всех, словно взрывом распада.
Мада прижалась к Аве.
Стало совсем темно, исчезли и колоннады аллей, и белокожее дерево.
— Какая гроза! — восхищенно прошептала Мада.
— Вымокнем, пока обойдем Грозную Стену до Храма Вечности, — заметил горбун.
— Может быть, отложить до завтра? — осторожно спросил Аве.
— Никогда! — воскликнула Мада. — Разве остановят нас громы небесные? А что до дождя, который может испортить наши платья, то о них позаботится няня.
— О платьях? — осведомился Куций Мерк, протянув ладонь и ощущая на ней первые капли. — Да, позаботиться надо.
— Нужна мне такая забота, — проворчала Мать Луа. — Я лучше проведу посуху.
— Что имеется в виду? — насторожился Куций Мерк.
— Все очень просто, — объяснила Мада. — Отсюда в Храм Вечности ведет старинный подземный ход. Им пользовались прежде жрецы, а сейчас пройдем мы. Няня все знает и будет открывать встречающиеся двери.
— Ход ведет из сада? — допытывался Куций.
— Да, в него можно пройти где-то совсем близко. Няня покажет.
Дождь начался, и сразу сильный. Все побежали, спотыкаясь о корни деревьев. Впереди Луа, за ней Куций, потом Мада и Аве.
— Вот сюда! Пожалуй, здесь нисколько не темнее, чем снаружи. Невзрачен старый ход. Не обессудьте, — говорила Мать Луа, ведя всех за собой.
— Все лучше, чем под дождем, — отозвался Куций.
Аве ощущал запах сырости. Стена, которой он коснулся рукой, была влажной и липкой. Другой рукой он крепко сжимал пальцы Мады.
— Погоди, — послышался впереди голос Луа. — Надо напрячься.
— Не помочь ли почтенной что-нибудь поднять?
— Мне надо сосредоточиться.
Оказывается, Мать Луа должна была усилием воли открыть какую-то дверь, послушную биотокам ее мозга.
Молодые фаэты увидели впереди светлый прямоугольник. На его фоне четко вырисовывались силуэты Луа и Куция.
Мада и Аве вошли в просторный, отделанный пластиком подземный коридор.
— Ого! — сказал Куций Мерк. — Древние жрецы знали толк в материалах. Чего доброго, догадались изготовить и современные фрески.
— Тогда придется пойти прямиком во Дворец диктатора. Он любитель фресок. А налево — к Храму Вечности.
Куций Мерк наклонился и пощупал рукой толстый кабель в красной оплетке.
Мада крепко сжала в своей маленькой ладони пальцы Аве.
Шаги фаэтов гулко отдавались под низким потолком.
Аве подозрительно оглянулся назад, где коридор делал поворот. Свет, сам собой загоравшийся при их появлении, там уже погас.
Два раза прямо перед фаэтами вставала глухая стена, и оба раза под влиянием мысленного приказа Матери Луа преграда исчезала, образуя проход.
— Не хотел бы я тут остаться без нашей спутницы, — заметил Куций Мерк.
— Неужели гостю из Даньджаба больше нечего сказать? — с упреком сказала Луа.
Тайный ход имел ответвления, но Луа уверенно проходила их, ведя спутников хорошо известным ей путем…
Наконец она снова остановилась перед глухой стеной и напряженно посмотрела в центр спирального орнамента. Этого оказалось достаточно, чтобы стена раздвинулась и Луа пропустила вперед молодых фаэтов и Куция Мерка, затем и сама вошла в уже знакомое нам святилище.
Мада держалась ближе к Аве. Ей не было страшно идти подземным ходом, а здесь древний храм с его святилищем и потолком, исчезающим в невидимой выси, действовали на ее воображение.
Что-то шевельнулось в полутьме, и раздался голос:
— Приветствую счастливых! Я догадывался, что из-за непогоды вы воспользуетесь тоннелем, которым приходил на сессию диктатор Властьмании.
Мада Юпи в волнении смотрела на высокую фигуру великого знатока знания, стоявшего на возвышении. Она невольно подумала о Главном жреце храма, который с этого же места произносил свои заклинания. И голос его так же отдавался тогда под темными сводами, как сейчас, когда заговорил Ум Сат, обращаясь к молодым фаэтам.
