Лана из Змейгорода (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Хотела ответить Лана, что против батюшки с матушкой не пойдет, хотя точно знала, что неволить они ее не станут. Понимала, что с беспутным ящером не свить ей тихого гнезда. Таким дом не окрепнет. И все же ей хотелось, чтобы он повторил свой безумный маневр. На этот раз где-нибудь подальше от людей и только для нее.

— Я бы, может, и пошла, — сказала она, сама удивившись своей смелости. — Да только как бы ты еще раньше сватовства себе шею не сломал или изгнанником в Змейгороде не сделался. Не ведаю, что еще от тебя ожидать.

Яромир второй половины ее речи как будто и не услышал. Раньше, чем Лана успела опомниться, вокруг нее сомкнулось кольцо могучих рук, о котором она все предыдущие дни втайне мечтала. Синие глаза сверкнули совсем близко, а губы властно обняли горячие, несмотря на мороз, требовательные уста.

— Что ты творишь, Яромир? — едва успев отдышаться, выдохнула в лицо ящеру Лана.

— Целую тебя, разве не понятно. Люба ты мне. С первого дня, как увидел.

Он снова обнял ее уста, щекоча золотой бородою, и по телу Ланы побежало сладкое томление, словно посреди зимы наступила весна, и ее жилы наполнились соками пробуждающихся после зимы деревьев и трав. Голова закружилась, и оставалось только надеяться, что, кроме домового, их никто из соседей не видит.

Глава 7. Посиделки

На посиделки к Гордее Лана отправилась в сопровождении сестрицы Даждьросы. Следовало ей тоже развеяться. Не все же вздыхать подле хворого Велибора. Звали и Дождираду, но та не решилась брата одного оставить. Тем более что Горыныч с утра тоже куда-то собирался и сказывал, что придет поздно. По поводу дружбы со смертными, дочь Хозяйки Медных гор ничего против не имела.

— Да чем они особо от нас отличаются кроме короткого века? — заметила она рассудительно, принаряжаясь перед серебряным зеркалом и собирая позатейливее косу, заплетая ее в несколько замысловатых колосков. — Матушка и вовсе говорит, что придет время и они, ступив на путь познания, превзойдут нас своим могуществом.

Лана только удивилась, покачав головой и тоже глянула на отражение, проверяя, ровно ли висят на украшенном речным жемчугом венчике прицепленные в три ряда височные кольца в виде свернувшихся змеек. Она, конечно, знала, что Хозяйка Медных гор владела ведовством и в своем каменном зеркале видела не только то, что происходит в других землях сейчас, но и заглядывала в будущее, но в такие предсказания верилось с трудом.

С другой стороны, за те века, которые люди жили бок о бок с ящерами, они много чего переняли: освоили ремесла, научились обрабатывать землю. Сейчас уклад жизни в посаде отличался от того, который был принят в Змейгороде, разве что тем, что там чаще играли свадьбы, а в домах детский лепет постоянно сопровождало кряхтение и жалобы стариков.

Просторная изба Гордея рядом с соседскими выглядела пустоватой. Родители сотника давно упокоились на погосте, пару лет назад к ним присоединилась и жена. Двоих сыновей Гордей потерял во время атаки порождений Нави на купеческий караван по пути из Гардара. Единственной надеждой сотника оставались две дочери Гордея да меньшая Бусинка, которая в этом году тоже вскочила в поневу. Для того чтобы могли они найти себе достойных женихов по сердцу, и отдал сотник на вечер избу на откуп веселой молодежи.

Хотя дни стояли праздничные, на посиделки по обычаю девушки все одно приносили какое-нибудь рукоделие. Не только чтобы урок, заданный строгими матерями, отработать, а дабы друг перед другом умениями похвастать и парням свое искусство показать. Рукодельниц да разумных хозяюшек в жены всегда с охотой брали.

Лана с Даждьросой среди смертных парней пары себе искать не собирались, но тоже захватили с собой вышивку и, сидя над пяльцами, подтягивали песне. Смертные девчонки, завидев еще одну дочь Водяного, поначалу оробели. Но потом поняли, что Даждьроса обладает нравом, кажется еще более дружелюбным, нежели Лана. И осмелели. Стали задавать вопросы про самочувствие Велибора и Боеслава, а потом попросили рассказать про старые времена.

— Вы же помните, наверное, мир до появления зла? — смущенно начала Дубрава.

— Те времена только наши родители застали, — тряхнув височными кольцами, украшенными малахитом, покачала головой Даждьроса.

А Лана добавила:

— Мы и возведения стен Змей-города не видели. Появились на свет, уже когда вал оброс посадом.

— Чудно у вас, у ящеров, — цокнув языком, улыбнулась Купава. — С таким долгим веком можно было бы столько детей нарожать, чтобы весь мир заполонить.

— И как такую ораву прокормить, особенно в истинном обличии? — напомнила про завидный аппетит ящеров Даждьроса.

— И то верно, — задумалась Гордея. — А как у вас принято в семьях? Неужели жены и мужья друг другу не надоедают за такую длинную жизнь?

— У кого нрав беспокойный, те надоедают, — пояснила Лана.

— И расходятся по разным теремам, а то и по дальним угодьям, — добавила Даждьроса, вспоминая своих родителей.

— А как же нареченные? Те, кому на роду написано быть вместе? — накручивая на палец кудрявый кончик пушистой косы, в волнении спросила Купава.

— Те обычно живут бок о бок весь долгий свой век в любви и согласии, если только смерть не разлучит, — переглянувшись с Даждьросой, пожала плечами Лана.

Истории о нареченных, чьи обручальные кольца сковал сам Кузнец на острове Буян под сводами Мирового Древа, обсуждали и на русалочьих посиделках. И едва ли не каждой из нарядных невест, мечтавших о храбром суженом, хотелось, чтобы он оказался тем самым единственным, предначертанным судьбой. Вот только не у всех выходило. Батюшке с матушкой, к примеру, не повезло. Потому и мотало Водяного да так, что занесло даже в каменный терем Хозяйки Медных гор.

Некоторые, кому Пряхи по великому расположению показывали нити их судеб, ждали своих нареченных по несколько сотен лет и не всегда могли дождаться. Кто знает, кого ей нарекла судьба? Неужели дерзкий, бесшабашный Яромир и есть ее истинный?

— А получается, для Кощея нареченными не были ни ваша сестра, ни разлучница Жар-птица? — осторожно, так, чтобы гостьи не обиделись, спросила Гордея.

— Пряхи об этом молчат, — вздохнула Даждьроса. — Моя матушка тоже не знает.

— Кощей себя одного любил, — вспоминая о горькой судьбе сестры, нахмурилась Лана. — Так, говорят, боялся однажды от меча или огня погибнуть, что, считай, от жизни отказался. Променял ее на Ледяные острова и нежизнь в Нави.

— Это ж после его воцарения изнанка мира наполовину темная стала? — зная о том, что в пограничные дни Коляды самое время вспомнить старые предания, спросила Гордея.

— Те, кто расколол душу злодейством, и меж ящеров, и среди людей вместо благословенных Чертогов предков попадают на ледяные пустоши по ту сторону реки Смородины, где чудищами безобразными все посмертие бродят, терзаемые холодом, голодом и сжигающей их изнутри жаждой разрушения, — добавила Лана.

На сердце почему-то сделалось тревожно. Вспомнилась присказка о том, куда благие намерения ведут. Словно про одного беспутного ящера, который вроде бы хотел, как лучше, а получалось вкривь и вкось.

Девицы смущенно замолчали, а потом завели песню, склонившись над рукоделием и дожидаясь парней, чтобы начать игрища и хороводы, благо изба позволяла. Зимние посиделки, конечно, любимы молодежью, но с летними гульбищами, когда на речном берегу возле городских стен собирается в кругу весь Змейгород, их не сравнишь. Здесь и развернуться негде. Когда в избы набивалось слишком много народа и завить плетни или пойти вприсядку не получалось, в кругу плясали или показывали содержание песен пять-шесть самых бойких танцоров.

Как получится нынче, Лана не знала. Парни только начали собираться. Угощали девушек сладостями да орехами и с нетерпением поглядывали на пушистые кудели и узоры на пяльцах, дожидаясь, начала игрищ. При появлении новых гостей горевшие в светцах лучины вспыхивая ярче, бросали на стены и лица собравшихся причудливые тени, а в печи потрескивали поленья. В посаде топили по-черному, очищая воздух паром, а летом предпочитая готовить на улице, указом старосты запечатывая печи, из страха пожара. Ящеры сохраняли тепло и отводили дым при помощи магии.