Елизавета Дворецкая - Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы
– У меня умная жена! – с хмельным удовольствием отозвался Стюрмир. – Умнее всей своей родни. Что-то твои дядьки и братья сидели хмурые. Не думали же они, что и мой сын тоже возьмет себе жену из вашего вороньего гнезда!
– А почему бы и нет! – воскликнула кюна, задетая насмешкой и от обиды забывшая тонкий ход своих речей. – Наша Мальфрида ничуть не хуже этой Ингвильды! Ведь они с Вильмундом не родня по крови!
Стюрмир конунг рассмеялся, и Далла опомнилась. Говорить о Мальфриде сейчас было не время.
– Но я хотела сказать не об этом! – продолжала кюна. – Еще умнее ты поступишь, не назвав точного срока свадьбы.
– Это еще почему? – Стюрмир перестал смеяться. Только сейчас он заподозрил, что жена завела этот разговор неспроста. – Фрейвид обидится, если мы не сыграем свадьбу еще здесь, на тинге.
– А ты подумал, что может случиться в Эльвенэсе? Вдруг Хильмир конунг захочет для укрепления союза предложить нам женщину из своего рода? Сам ты уже женат, и я, поверь мне, не собираюсь умирать. Остается Вильмунд.
Стюрмир конунг ответил не сразу – такая возможность не приходила ему в голову. На сей раз правота жены была настолько очевидна, что от нее отмахнулся бы только последний безнадежный дурак. А Стюрмир конунг, хоть и не славился благоразумием, дураком отнюдь не был.
– У Хильмира конунга в роду нет подходящей женщины, – неуверенно пробормотал он, обдумывая новую мысль. – У него только дочь Альвборг, та, что овдовела и вернулась домой с дочкой. Но ей уж под тридцать, а дочке ее всего семь. Только Один и Фригг* знают, проживет ли она еще семь лет. Не станет же Хильмир предлагать нам саму Альвборг! Она лет на десять старше Вильмунда!
– Во-первых, не на десять, а только на восемь, – поправила Далла. Ревнуя ко всем знатным красавицам Морского Пути, она точно знала возраст каждой из них. – Ей всего двадцать пять. А во-вторых – ну и что? – Далла с небрежной насмешкой повела плечом. – Кому и когда это мешало? Ради такого союза можно взять жену и на двадцать лет старше!
И Стюрмир конунг не возразил. В самом деле: когда речь идет о союзе двух могущественных держав, соотношение возраста жениха и невесты значит очень мало.
– Нет, погоди! – Словно проснувшись, Стюрмир резко затряс волосами. Его лицо, красное после пира, стало багровым от досады. – Что ты мне такое говоришь, женщина? Ты в своем уме? Я, видно, настолько пьян, что сразу не сообразил и слушаю твои безумные речи! Ты что же, думаешь, что я нарушу слово, которое только что дал Фрейвиду! Что я велю сыну отдать обратно то обручье, которое он получил? Кстати, я от тебя до сих пор не видел подобных сокровищ! Ты что же, думаешь, что я окажусь таким подлецом? Сначала при сотне свидетелей пообещаю женить Вильмунда на дочери Фрейвида, а потом вдруг возьму и привезу ему невесту из слэттов? Тьфу, возьми… – Стюрмир хмыкнул, словно подавился, но все же не посмел послать к троллям* мать своего младшего сына.
Не закончив фразу, он в гневе повернулся к жене спиной и вскоре уже захрапел, надрывно и мучительно, как всегда храпел спьяну. Разговаривать с ним теперь было так же бессмысленно, как вот с этим столбом лежанки.
Кюна Далла, обиженно поджав губы, разделась и легла, стараясь не прикасаться к сердитой спине своего повелителя. «Сокровище! – с обидой и негодованием думала она. – Каких еще сокровищ тебе надо, старый ты кабан! Как будто наш сын недостаточное сокровище!»
Впрочем, ее не так легко было смутить, а к презрительным и гневным словам мужа она привыкла. Стюрмир был бы изумлен, если бы узнал, как хорошо она запоминает каждое такое слово. А главное она сделала – заронила в его душу семена сомнения. Конечно, Стюрмир скоро сообразит, что, имея родичем могущественного и богатого конунга слэттов, можно без боязни поссориться с хёвдингом Западного побережья. И Далла не сомневалась, что к утру Стюрмир это поймет. А если Вильмунд потом вздумает возмущаться и настаивать на браке с Ингвильдой, ну, что же… Ссора между Стюрмиром и Вильмундом была пределом мечтаний кюны Даллы.
Наутро вся долина тинга была заполнена народом. Многоголовое людское море бурлило вокруг Престола Закона. Рассказывали, что сам Тюр снес своим мечом верхушку скалы, сделав гладкую ровную площадку с несколькими уступами. На нижнем уступе обсуждались тяжбы, здесь выступали с речами жалобщики и свидетели. Со средних говорили знатные люди. Наконец, на верхнюю площадку имели право подниматься только конунг, его родичи и жрецы.
Сегодня Стюрмир конунг привел с собой на Престол Закона двоих – своего старшего сына Вильмунда и Фрейвида хёвдинга. Объявив о сговоре Вильмунда с дочерью Фрейвида, он велел сыну показать людям обручье – таким образом, весь тинг, даже те, кто не был вчера приглашен на пир в усадьбу Лейрингов, стали свидетелями обручения. Яркий блеск сокровища был виден даже самым последним рядам толпы, и вся долина восхищенно загудела. Да, это достойный подарок для будущего конунга!
О сроке свадьбы Стюрмир конунг ничего не сказал, но каждый и сам догадался, что такое важное дело не годится делать второпях. Уже на днях Стюрмир собрался отплыть к Эльвенэсу, где жил конунг слэттов Хильмир, и ему приходилось спешить, пока не начались зимние бури.
Вильмунда ярла Стюрмир конунг оставлял править Квиттингом вместо себя, обязав его слушаться советов Фрейвида хёвдинга и Гримкеля ярла. Принеся друг другу клятвы дружбы и верности, знатные люди разошлись по своим делам, а тинг занялся тяжбами. Но повседневные дела казались мелкими, незначительными и вызывали мало споров. Каждый из бондов и хёльдов понимал – на этом тинге квитты выбрали войну и тем начали тяжбу то ли с племенем фьяллей, то ли с самой судьбой.
Глава 2
Во всех землях Морского Пути отшумели осенние пиры, листья с деревьев почти облетели, снег уже несколько раз принимался идти, но быстро таял. В последние дни наконец ударили морозы, земля промерзла, и конские копыта звонко цокали по ней. Шел легкий влажный снег, и Торбранд конунг с удовольствием подставлял лицо под холодные пушистые хлопья: теперь, когда снег ляжет, кони не будут тонуть в грязи и можно будет выступать в поход.
Они возвращались в усадьбу Чельборг после объезда нескольких глухих долин у истоков реки Аспэльвен, куда в прежних поездках по стране не заворачивали. Тамошние люди никогда не видели конунга у себя дома и, потрясенные этой честью, легче соглашались идти в поход. А Торбранд конунг знал, что в предстоящих ему сражениях ни один человек не будет лишним.
Вернувшись домой в конце лета, конунг фьяллей пробыл в Аскефьорде чуть больше десяти дней. Не дав дружине как следует передохнуть, он отправился объезжать Фьялленланд. Хёльды, ждавшие его только зимой, были изумлены, встревожены и отчасти обрадованы: конунг объявил, что в этом году ему не нужно другой дани, кроме войска, которое должно быть собрано к середине зимы. Многие считали, что неразумно идти на Квиттинг снова после того, как его духи-покровители показали свою силу, но Торбранд был непреклонен. Модольв ярл и Кари ярл, хорошо его знавшие, говорили меж собой, что для квиттов было бы лучше сдаться сейчас и не злить Торбранда конунга бесполезным сопротивлением. Сейчас его жажда мести приобрела сходство с одержимостью берсерка. Он не хотел слушать никаких советов и призывов к осторожности.
– Потому я и собираю войско зимой! – отвечал он тем, кто со страхом вспоминал Большого Тюленя. – Мы пойдем по суше, через землю раудов. Мы войдем на Квиттинг с севера, а их север мало заселен и там почти некому биться. А пока их конунг соберет войско, мы захватим половину Квиттинга.
Выехав из реденького смешанного леса, Торбранд увидел впереди усадьбу Чельборг – несколько построек из толстенных бревен, серые облака дыма над дерновыми крышами. Они жили здесь уже несколько дней и почти привыкли считать эту усадьбу домом. Конунги фьяллей с отрочества привыкают к долгим разъездам, но сейчас Торбранду вдруг вспомнился Аскегорд, крона священного ясеня над крышей, и в сердце кольнула тоска. Но он прогнал незваный образ – слишком свежим было в памяти зрелище погребального костра кюны Бломменатт и сыновей. Торбранд не так уж сильно любил жену, но сыновья были дороги ему, а потеря всех троих сразу стала жестоким ударом. Впору усомниться, угоден ли он богам как конунг. А когда Торбранда посещали сомнения, он предпочитал не ждать, что подскажут сны, а разрешать их делом.
– Посмотри, Хродмар ярл, вон уже и дым! – с нарочитой бодростью сказал Торбранд, обернувшись к ближайшему из своих спутников.
Хродмар ехал чуть позади него, и по лицу его Торбранд догадался, что мысли молодого ярла, как и его собственные, витают очень далеко от этой унылой равнины. За прошедшие месяцы Торбранд привык к новому лицу Хродмара и с прежней проницательностью угадывал по нему настроение.