Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч. Том 2
В этом и состояло его отличие от Императора. Императору отступать было некуда.
– Что с башней Флавиза? – отрывисто спросил Патриарх.
– Окружена-с, сейчас задымляют-с, ваше патриаршество.
– Экселенц! – Бесцеремонно расталкивая сгрудившихся вокруг Патриарха, к нему пробирался Ланцетник. – Экселенц! Мы нашли... в общем... талисман, очень мощный, позволяющий…
– Короче, мэтр Ланцетник, – поморщился Патриарх.
– Радуга оправилась от неожиданности и сейчас перейдет в контратаку, – упавшим голосом сообщил алхимик.
– Почему ты так уверен? – с каменным лицом спросил Патриарх, игнорируя явный испуг на лицах его людей.
– Амулет... талисман... он... позволяет оценить…
– Короче, подсказал талисман. – Хеон оборвал мэтра. – Ты уверен, что это…
– Уверен, экселенц, – проскрипел Ланцетник, – Надо как можно скорее.
– Это ясно и так. – Патриарх начал отдавать приказы:
– Рассыпаться. Пусть магия Радуги жжет тупых мужланов, что полезли сейчас с вилами и топорами на ночные улицы Мельина. Переждать. Но башню Флавиза… – Туда-то они и ударят в первую очередь, – сухо скрипнул Ланцетник. – Туда вот-вот ворвутся… Патриарх и глазом не моргнул.
– Фихте! Подкрепление к башне Флавиза. Пусть пока не вмешиваются и держатся в тени. Отправь два полных тагата.
– Но, экселенц… – не выдержал Ланцетник.
– Тебе, кстати, лучше тоже отправиться туда, – обернулся Патриарх. – Двинемся сразу после их удара.
Ланцетник прикусил язык и как-то бочком-бочком заковылял прочь. Приказы Патриарха Хеона не обсуждались и не повторялись.
– Атакуем башню Лив! – доложил очередной гонец. Дождался патриаршего кивка и тотчас умчался прочь.
– Что-то Император задерживается… – задумчиво проговорил Хеон как раз в тот миг, когда и пол, и стены, и потолок заходили ходуном, а воздух отчего-то наполнился горьким запахом – пережженного пепла, как выразился служка Фихте.
Люди вокруг Патриарха замерли. О, ни один из них не был трусом, но сейчас Хеон ощутил, как над всеми ними начинают расправляться совиные крылья Страха.
Слишком уж могущественна Радуга. И слишком уж неудобно то оружие, с которым они вышли против Орденов Семицветья.
– Что, оробели? – спокойно, не повышая голоса, сказал Патриарх. – Намочили штаны? Сейчас побежим сдаваться и просить прощения? Фихте! Давай гони своих бездельников! Я должен знать, что там случилось…
* * *Аврамий все сделал правильно. Ему в отличие от того же гнома – помощника Ланцетника – не требовалось копить обиды на магов. В любой Империи есть люди, превыше всего – и даже собственной жизни – ставящие так называемое благо государства, разумеется, так, как они его сами понимают. Под благом Империи легат понимал безусловное повиновение Императору и всяческое укрепление его. Императора, власти. Так решили боги, так решил Спаситель. Значит, так будет лучше и для людей. А когда на Империи, как пиявки, висят маги... то чем скорее они уйдут, тем лучше.
Радугу Аврамий знал не понаслышке. Его родная сестра была волшебницей Ордена Лив. И семья ничего не слыхала о ней вот уже семь лет – с того момента, как четырнадцатилетняя девочка-подросток без колебаний переступила порог башни магов в Мельине.
Когорта шла неплохо. Легат служил не так долго, однако все старые воинские хитрости знал назубок. В городе достаточно более-менее безопасных крысиных нор, где можно отсидеться. Центурионы не станут спешить выдавать беглецов, если дело, по их мнению, грязное. Однако сейчас манипулы шли ходко и ровно, не нарушая строя, длинной железной змеей, протянувшейся по улицам замершего от ужаса города.
И никто не пытался улизнуть от отработки своего легионерского жалованья.
Белый Город остался позади. Впереди – Кожевенные ворота и за ними – город Черный. Там, где сейчас вот-вот начнется настоящее дело.
Кожевенные порота… Слишком узки. Стары и слишком узки, Манипулам придется перестраиваться на коду. Затор. Потеря времени…
Когорта Аврамия не зря набиралась из мельинских уроженцев. И потому никто не удивился его команде:
– Через стену! На крюках!
Отчего-то легату очень не хотелось протискивать свою когорту, все восемьсот мечей, через узкое игольное ушко старых ворот. Стража от них уже ушла, но тяжеленные створки были наглухо закрыты. Засов – настоящее бревно – задвинут до отказа.
– Открывайте! – бросил легат.
Его когорта уже разворачивалась вправо и влево от ворот. Легионерские сапоги ступали по плоским крышам, во множестве летели забрасываемые за края бойниц крюки с длинными веревками; десятки людей уже лезли вверх.
Несколько воинов рысью подбежали к воротам. Засов медленно двинулся в сторону.
Легат Аврамий отчего-то с тревогой взглянул на вечернее небо – по-осеннему темное и недоброе. И – отошел подальше от Кожевенных ворот.
В следующий миг Радуга показала, что слухи о ее растерянности и неспособности контратаковать, мягко говоря, преувеличены.
Аврамий видел, как это было. Видел, как облака внезапно набрякли алой сияющей каплей. Как эта капля потянулась вдруг вниз, как стремительно истончилась огненная нить, еще удерживавшая страшный подарок магов высоко над землей, и как наконец эта нить не выдержала и огненная капля сорвалась.
Земля встала на дыбы. Жидкий огонь плеснул во все стороны, и все, к чему он прикасался, тоже обращалось в огонь. А, там, куда упала капля, там, где только что были Кожевенные ворота и прилегавшая к ним небольшая площадь (вместе с парой-тройкой домов), там сейчас кипел котел чистого белого пламени. В небе же, разметывая тучи, стремительно рос черно-алый огненный гриб, плюющийся короткими молниями, разбрасывающий вокруг себя десятки и сотни таких же капель, что и породившая его самого, только поменьше…
От десятка легионеров не осталось ничего, даже пепла.
Аврамий с трудом приподнялся на локте. Дорогу преграждал костер – костер, в котором пищей пламени служил сам камень. Горели скелеты привратных башен, горели остовы соседних домов, по несчастью возведенных слишком близко; пылала мостовая, расплавленная алая масса мало-помалу проваливалась все глубже и глубже, словно огонь, раз получив пищу, и не думал успокаиваться. С шипением и треском полыхала стена – точно деревянная, а не из крепчайшего камня. Однако легионеры как ни в чем не бывало продолжали лезть через нее.
Аврамий дал знак сигнальщикам. Пусть разверзнутся небо и земля, пусть облака запылают огнем, когорта должна услышать знакомый приказ: «Рассыпься и жди!»
Удостоив пожар не более чем парой взглядов, легат махнул окружавшим его охране и сигнальщикам. Время идти за стену и им. Когорта ждет.
