Алексей Завальнюк - Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ)
— Постой-постой! — я недоверчиво покачал головой. — Что значит повесили на позорном столбе? Дженналит мне что-то рассказывала о «духовных преступниках», но я не совсем понял, причём здесь Ротгар?
Когда я сказал про духовных преступников в комнате подул ледяной ветер. Ромул поёжился и приложил палец к губам. Начертив символ отгоняющий нечистую силу, мои друзья прочитали коротенькую молитву и только после этого возобновили беседу.
— Не знаю, что там произошло на самом деле, Странник, но последнее проклятье Ротгара лежит на вас. — Балиф с сожалением посмотрел на меня. — Мы можем только скорбеть об этом. Будем надеяться, что оно не причинит вам вреда.
— Я постараюсь объяснить вам Странник, хотя это очень запутанная История. Как вы знаете в нашем монастыре превыше всех Владык поклоняются Смертельной Госпоже. Только она может отнять или подарить жизнь. Её власти подчиняются все — даже Небесные Владыки. В нашем монастыре редко совершаются преступления достаточно серьёзные для того, чтобы лишить человека жизни, но случалось и такое. Но изредка находились еретики, которые настолько сильно гневили Госпожу, что она сама лишала их жизни и права на дальнейшее существование. Смертельная Госпожа умеет карать полным уничтожением…
Ромул с трудом перевёл дух. Похоже этот рассказ истощил его, бедные парень выглядел так, словно каждое слово вылетая из-за рта обжигало губы. Балиф поддержал друга за плечи и тот благодарно кивнул.
— Спасибо, Балифар. — Ромул посмотрел мне прямо в глаза. — Мы срослись с этим монастырём, Странник, а он сросся с нами. Разговоры на запретную тему вызывают самую настоящую боль. За последние несколько сотен лет не совершалось преступление, которое каралось бы позорным столбом. О нём никто не вспоминал… до сих пор не вспоминал.
Мне сильно не понравилось окончание фразы. Что значит: до сих пор не вспоминал?
— И что это должно означать, Ромул? Я не понимаю, причём здесь я.
— Вот и я не понимаю, Странник. — Теперь он смотрел на меня исподлобья и его глаза напоминали колючие иглы. — Вы говорили, что только сразились с Ротгаром и сильно пострадали по его вине, а сегодня утром мы все увидели его тело на позорном столбе. Кто-то подслушал нашу вчерашнюю беседу и по монастырю поползли слухи, один другого страшнее.
— И что же это за слухи? — я старался скрыть свой гнев, прекрасно понимая, что Ромул в красках описывал всем и каждому о нашей вчерашней битве с Ротгаром, которую он даже и не видел.
— Слухов очень много, но самый страшный среди них только один. Кто-то из старших монахов выдвинул теорию, что сражаясь с вами можно навлечь на себя гнев Смертельной Госпожи.
Ромул замолчал, а я зажмурился пытаясь не закричать. Перед моими глазами пронеслось такое дикое количество картин, что впору было сойти с ума. Хотелось сказать, что все эти слухи ложь, но вспомнив вчерашний вечер я промолчал. Старец Айланделл жил на свете более ста пятидесяти лет, но, что-то мне не вериться в то, что Смертельная Госпожа беседовала с ним летними вечерами. Что привело её именно ко мне, а не к нему? О да, она предложила мне право выбирать, но такое право не может быть только у меня. А вдруг я действительно опасен и битва со мной — это смертный приговор. Криган Тёмный, коего в монастыре презирали тоже заставлял меня задуматься. В его ветви обучалось не более десятка учеников, но Старец Айланделл держался его и обращался с ним как с равным. Мне приходилось видеть его в минуты тренировок — это была Сила. От его ударов воздух вибрировал, в каждом движении чувствовалась вся мощь Великой Тьмы. Но в моём присутствии Криган испытывал ужас едва ли не больший чем Дженналит в присутствии Ротгара. Он проклинал саму мысль о том, что мы с ним можем сразиться. Размышляя над этим я был вынужден признать, что слова Ромула могут оказаться не безосновательными.
Как известно, тяжкие думы смущают ум лишая душевного равновесия, так мне говорил Айланделл. Мне пришлось выбросить из головы все тревоги и посмотреть на своих соратников. Первое, что бросилось мне в глаза, так это отсутствие Нэола.
— А где Ноэль? Что-то последние дни его не видать. — Ромул понял моё нежелание разговаривать на тяжёлые темы и был рад переключиться на обсуждение других проблем.
— Он наконец-таки захотел выбрать ветвь и уединился в лесу на недельку. У нас многие так делают, чтобы лучше познать себя самого.
— Ого! — я присвистнул. — Не ожидал, что маленький Нэол дозреет до выбора ветви.
— Вы многому научили его, Странник. — Вскользь заметил Балиф. — Он думал, что и в этом году не сможет сделать выбор. Говоря по правде, Ноэль всегда казался слишком хрупким для воина.
— Ладно, забудем, — Ромул начал поторапливать нас. — Мы встретим Ноэля на Ритуале Избрания и Призыва Хранителей. Будем надеяться, что все пройдёт хорошо.
Я накинул балахон прямо на кимоно, немного покрасовался перед зеркалом и только потом мы покинули келью. Первым обрядом должен был стать обряд Избрания Хранителя (Он же призыв). Старшие монахи прошли его Вечером, а новичкам предстояло пройти его утром. Ромул, как более опытный монах, вкратце рассказал мне о том, что происходит на церемонии. Она должна была пройти в главном зале, что находился на последнем этаже, как раз напротив покоев Айланделла.
Не смотря на дисциплину прививаемую с детства, послушники столпились возле узкого прохода ведущего во двор мешая пройти. Однако стоило мне появиться, как они все вжались в стены провожая меня боязливыми взглядами и тихими перешёптываниями между собой. Наша троица шла в гордом молчании нарочито игнорирую сплетников, и только выйдя во двор я замедлил шаг.
После памятного трёхнедельного ливня на улице стояла сорокоградусная жара превращая наш монастырь в настоящие тропики. Я сделал ещё несколько шагов по каменной дорожке и был вынужден остановиться возле излюбленных мною фонтанчиков. Извечную красоту этого места нарушало только появление позорного столба. Столб этот возвышался над нами метра на четыре. Высота разумеется не такая уж и большая, иные из монахов в один прыжок могли оказаться выше, другое дело, что никто не согласился бы запрыгнуть на этот столб. Ментор Ротгар был привязан примерно посреди столба, хотя слово привязан не имело ничего общего с тем состоянием в коем он находился. Да, его руки действительно были привязаны к столбу, но его самого пригвоздили десятками Стиг.
Стиги — это средние по толщине, но очень длинные палаческие гвозди, которыми приговорённого пронзали насквозь. Поскольку над Ротгаром эту процедуру произвели уже после его смерти на теле не было обильных кровоподтёков, только синюшные пятна затянувшиеся коркой в тех местах где сталь вошла в незащищённую плоть. Как вы понимаете это было зрелищем не для слабонервных и оно вызывало лишь позывы к рвоте.
Однако что-то словно подтолкнуло меня вперёд, и я сделал несколько шагов вперёд стараясь не замечать колючих взглядов брошенных мне в спину. Поравнявшись со столбом я с презрением начал изучать Ротгара стараясь запомнить его таким, каким он стал. Не поймите меня превратно, в юности своей я не был жестоким, но за то короткое время, что я провёл в монастыре, Ротгар заставил меня себя возненавидеть, а после событий вчерашнего вечера во мне не осталось ничего кроме презрения. Не особо задумываясь над тем, что делаю я плюнул под ноги Ротгару и громко сказал: — «Будь ты проклят Каратель по имени Ротгар. Нет во мне жалости к тебе и таким как ты. Гори, ты Вечность в бездне, вместе с этим столбом! Ой»…
Клянусь вам, я не хотел, чтобы это произошло. Отпрыгнув назад от вспыхнувшего столба я с ужасом наблюдал за тем, как он исчезает в жадной пасти пространственного прохода. Следом внутренний двор охватило молчание. Казалось даже птицы перестали петь. Обернувшись я увидел, что молчат все, даже Ромул с Балифом смотрели на меня со странной смесью восхищения и страха. Я был удивлён и напуган ничуть не меньше всех остальных, но вместе с этим я испытывал лёгкое раздражение. Это ж надо было додуматься: своими собственными действиями я подтвердил все эти слухи, да ещё дал пищу для новых. Чтобы скрыть внутреннее смятение я отправился в сторону лестницы ведущей наверх и приказал: — Балиф, Ромул, за мной!
* * *Он стоял на берегу хрустального озера и всматривался в своё отражение. Каждый раз, когда он наклонялся к поверхности воды по её поверхности проходила лёгкая рябь. Ему не понравилось то отражение, которое он увидел, прекрасное юное лицо изменилось до не узнаваемости превратившись в чешуйчатую маску, делая владельца почти уродом. Но всё это было мелочью в сравнении с той Силой, которую он обрёл.
«Больше никто не скажет, что я слабый»! сказал он самому себе.
Целую неделю его мучила страшная мука трансформации — это было самым настоящим адом, но он выдержал, справился, одолел кошмар. Наградой за его мучения стало изменение внешности: На лице появились чешуйчатые наросты придавая владельцу схожесть со змеёй, глаза превратились в бескрайние чёрные омуты изредка вспыхивающие золотым светом, но самым главным подарком стала Сила. Огромная и не с чем не сравнимая Сила.
