Филип Фармер - Врата мироздания
— Как нашему отцу удалось выманить тебя из твоего мира? Ты был там счастлив и в безопасности, — сказал Вольф.
Лувах криво усмехнулся и сказал:
— Я мог бы спросить тебя о том же. Возможно он проделал тот же трюк и с тобой, как и со мной. Он прислал посыльного — сверкающую Гексакулум, она поведала, что послана тобой. Ты хотел, чтобы я навестил тебя, потому что ты страдаешь от одиночества и хочешь повидать своего единственного родственника, не жаждущего твоей гибели. Поэтому я, приняв, как я думал, необходимые предосторожности покинул свою планету. Я вошел, как считал, в твои ворота и очутился на этом острове.
Вольф покачал головой и заметил:
— Ты всегда был слишком стремительным, брат, слишком опрометчивым. И все же я преисполнен уважения к тебе, как к человеку, пренебрегшему собственной безопасностью, чтобы навестить меня. Только…
— Только мне следовало бы быть осмотрительным и увериться, что посыльный прибыл действительно от тебя. В другое время я так бы и сделал. Но в тот момент, когда появилась Гексакулум, мои мысли были полны тобой, я скучал по тебе. Даже мы, Властелины, имеем слабости, ты же знаешь.
Вольф некоторое время молчал, наблюдая, как ликующие Илмавиры волокут домашнюю птицу, животных, награбленные ожерелья и кольца из морских нефритов. Потом произнес:
— Мы безусловно в отчаянном положении. И наибольшую опасность представляет отец. Но почти равная смертельная угроза нависла и над теми, кто стал нашими союзниками. Данное ими слово, не оставляет обязанности присматривать за ними. Я предлагаю тебе взаимную поддержку, мы будем спать и бодрствовать поочередно.
Лувах вновь усмехнулся:
— Однако во сне ты не забудешь держать один глаз приоткрытым, чтобы следить за мной, а, брат?
Вольф нахмурился и Лувах поспешно продолжал:
— Не сердись, Джадавин. Нам с тобой удалось прожить так долго лишь потому, что мы не утрачиваем взаимного доверия, причем поступали так с самыми благими намерениями. Подумать только, ведь было время, когда все мы, двоюродные братья и сестры, жили, учились и играли вместе, благословенные невинностью взаимной любви. Теперь же мы словно злые волки, готовые перегрызть друг другу глотки. А почему, спрашивается? Я скажу тебе. Потому что Властелины сумасшедшие. Они считают себя богами, тогда как в действительности они самые обыкновенные люди, не лучше вот этих дикарей. Только нам посчастливилось быть наследниками могущественной науки и техники, достижениями которых мы пользуемся, не понимая их законов. Подобно злым детям мы забавляемся игрушками, способными создавать и разрушать целые миры. Великие и мудрые люди, придумавшие эти «игрушки», давно почили, знание их обратилось в прах и лишь технология, унаследованная у космических государств, продолжает существовать, используемая для утех и насыщения алчности.
— Мне все это хорошо известно, брат, — согласился Вольф, — возможно даже лучше чем тебе, поскольку было время, когда я сам наслаждался эгоизмом и пороками. Мне многое пришлось пережить, когда-нибудь я расскажу тебе — и собственный горький опыт пробудил во мне человеческую сущность, которую, надеюсь, ты сможешь оценить.
Илмавиры спустили с абуты огромные лестницы, увлекаемые вниз тяжелым грузом. Награбленное добро привязали к направляющим веревкам и подняли к отверстиям в донной части острова. Так же подняли и те планеры, которые еще можно было починить. Вольф расположился в упряжке, прикрепленной к паре пузырей; двигаясь вверх, он держал лучемет наготове, поскольку отдавал себе отчет, что находится во власти абуталов, и те вполне были воодушевлены успехом. Но как ни странно, никто не проявил враждебности. Он прошел через отверстие, две ухмыляющиеся женщины подхватили его. Они оттащили его в сторону и сняли упряжь.
Затем отнесли и бросили пузыри в самом дальнем углу.
Когда подняли всех Властелинов, Лугарн со своей женой Ситаз отвели своих союзников в верхнюю часть острова. Ступени, изготовленные из весьма тонкого и легкого материала, но очень прочные, представляли собой уплотненную оболочку газовых пузырей. На абуте, где газ считался жизненно важным, все делалось как можно более легким. Это повлияло даже на разговорный язык, как заметил потом Вольф. В целом их речь отличалась от основного запаса предков незначительно, но фонетический строй претерпел некоторые изменения. Кроме того, появились новые слова, уточняющие понятия связанные с весом, формой, гибкостью, размерами, вертикальным и горизонтальным направлением движения.
Лестничный колодец представлял собой цилиндр, вырезанный в сплетении корней. Поднявшись по нему, Вольф очутился в своего рода амфитеатре. Полом просторного помещения служили широкие полосы оболочек пузырей, а покатые стены и потолок были огромными пузырями, связанными корнями. На обширной палубе находилось только одно общественное здание с крышей, покрытой тростником, а также длинная скрытая со всех сторон постройка, предназначенная для увеселений. В доме имелись плоские камни, на которых каждая семья готовила пищу. В проходах копошилась домашняя птица, бегали морские крысы, а в дюймовой глубины пруду играли стокилограммовые тюлени, которых разводили на мясо. Ситаз, жена вождя, отвела новоприбывших в предназначенное для них помещение. Комнаты в виде небольших кабинок были вырезаны в корнях, а полом и стенами служили все те же оболочки пузырей. Двери заменяли вырезанные в полу отверстия, куда поднимались с помощью складных лестниц. Свет проникал через единственный иллюминатор: для освещения также использовались лампы, заправленные рыбьим жиром. Места едва хватало, чтобы сделать два шага в сторону и два шага в другую. В качестве кроватей использовались ниши в стенах, по форме напоминающие гроты, заправленные матрасами из перьев, набитых в рыбью кожу. Большая часть дневной и ночной деятельности проходила на «Главной палубе». Уединиться было негде, кроме капитанского мостика.
Вольф ожидал, что абуталы тотчас же отплывут, подняв якоря. Однако Лугарн сказал, что им придется некоторое время подождать. Во-первых острову необходима большая высота, чтобы лететь над открытым морем. А бактериям, вырабатывающим газ в пузырях потребуется, даже при усиленной подкормке, самое меньшее два дня, чтобы наполнить пузыри, иначе полет будет небезопасным.
Во-вторых, при сражении абуталы понесли огромные потери, людей явно не хватало чтобы эффективно управлять островом, поэтому Лугарн предложил последовать древнему обычаю и пополнить команду вербовкой фринканов. Убедившись, что гости благополучно разместились, Лугарн вернулся на поверхность. Вольф с любопытством последовал за ним. Вала также настояла на своем участии, хотя служило ли ее желание удовлетворению прихоти или она собиралась не спускать с него глаз — это Вольф не знал. Возможно это решение было продиктовано и тем и другим. Лугарн объяснил вождю фринканов, что от него требуется. Вождь удрученно махнул рукой, давая понять, что ему все равно. Лугарн собрал выживших и огласил свое предложение. К удивлению Вольфа многие пожелали стать добровольцами. Вала сказала, что эти два народа были заклятыми врагами, но сейчас фринканы ослаблены и кроме того, молодежь привлекла романтика жизни на летающем острове.
Лугарн осмотрел добровольцев и выбрал тех, кто проявил себя во время битвы. В первую очередь он старался брать женщин, особенно с детьми. Последовала церемония ритуальной пытки, заключавшаяся в прижигании паха кандидата или кандидатки. Обычно захваченного противника пытали до смерти, если он не проявил должной стойкости и смелости. Потом его могли принять в племя.
При крайней необходимости, как в данном случае, пытали символически.
Позднее, когда остров отплывет, новобранцы пройдут церемонию, в которой каждый смешает свою кровь с кровью илмавирцев. Это предотвратит месть со стороны земных жителей, поскольку кровное братство считается священным.
— Есть и другая причина, обусловленная время от времени пополнять команду, — сказала Вала. — Абуталы — и земные и воздушные островитяне склонны к кровосмешению. Поэтому-то обычай предписывает принимать в племя пленников.
Вала была теперь очень дружелюбной с Вольфом и настаивала на том, чтобы проводить с ним все время. Она даже стала снова называть его Уивкрат — термин Властелинов, означавший «дорогой». Она опиралась на его руку всякий раз когда предоставлялась возможность, и однажды даже легонько поцеловала его в щеку. Вольф не ответил на ласку. Даже теперь, пятьсот лет спустя, он не забыл, что когда-то они были любовниками, и она пыталась убить его.
Вольф отправился к вратам, через которые вошел. Вала увязалась следом. На ее вопросы он ответил, что хочет еще разок поговорить с Теорионом.
— С этой морской жабой? Чего ради? Что он может знать?
