Джеймс Сваллоу - Красная Ярость
— Я Сет, — сказал Магистр, протягивая руку. — У вас есть что-то для меня.
Рафен кивнул и также склонил голову:
— Да, лорд.
Сет взял футляр и движением запястья разделил его на две части, бросил на пол оболочку и вытащил свиток светового пергамента.
— Так мы сможем увидеть то, что должен сказать мой кузен Данте?
ТУРКИО НАКЛОНИЛСЯ и набрал щепоть странной вездесущей пыли между большим и указательным пальцем перчатки. Он растер гранулы, и они стали еще мельче, превратившись в пудру. От пальцев поднялся сухой запах, похожий на атмосферу древних музеев или давно запечатанных гробниц.
— Этот песок всюду. Откуда он берется? Тут нет ни каких пустынь на сотню километров в любую сторону.
Тень упала на него, и он поднял глаза.
— Кости, — сказал Расчленитель. — Это все, что осталось от них.
— Это… человеческие останки?
Кивок.
— Компанитас привели людей, тех, кто был достаточно глуп, чтобы бросить им вызов, на заводы по вытопке жира. Потом они сделали то же самое с теми, кто подчинялся. Растертые кости, поместили в боеголовки и взорвали их над городами. Вот и пыль.
Тот, кто называл себя Роном, наклонился ближе, и указал на клеймо на лице Туркио. Имперская авкила со сложенными, указывающими вниз крыльями.
— Почему вы носите это?
Расчленитель намерено стоял вплотную к Кровавому Ангелу, вторгаясь в его личное пространство.
Сидевший на рухнувшей каменной опоре, Туркио не выказал и намека на раздражение от прямого вопроса.
— Это — знак покаяния, кузен, — объяснил он.
— Покаяния? — повторил Рон. — Какой провал ты допустил, что он потребовал такого искупления? Ты струсил на поле боя?
Едва слова слетели с губ Рона, как Корвус и Пулуо оказались на ногах, огонь оскорбления холодно горел в их глазах. Кейн и Аджир осторожно двинулись следом, но Туркио отмахнулся от них. Он не выглядел возмущенным, только усталым.
— Я сделал … ошибку суждения. Я поверил в показанную мне ложь.
— Среди моих братьев ошибки суждения приводят к смерти.
Туркио кивнул.
— Среди моих — тоже, — он взглянул на Корвуса, и космодесантник едва заметно кивнул. — Но нас пощадили Милостью Императора. Теперь я продолжаю свою жизнь, надеясь, что меня сочтут достойным этого.
Что-то в спокойных манерах Туркио смягчило взгляд Расчленителя, который миг назад подстрекал его.
Непреклонная честность Туркио изменила его настрой:
— Что… Чему ты поверил? — спросил Рон.
— Не все ли равно? — усталость всей жизни затопила ответ.
Через миг Рон улыбнулся.
— Ха. Несмотря на украшения и гонор, Кровавые Ангелы, в конце концов, не настолько безупречны. Кто бы мог подумать?
— Никто не безупречен, — сказал Туркио. — Но стремясь к этому, мы ищем путь Императора.
— Тогда в этом, кузен, мы не отличаемся.
Рон крутанул манжету правой перчатки и снял ее. Там на коже предплечья был знак подобный клейму Туркио.
Расчленитель кивнул и ушел прочь.
— Ты должен был ударить нахала за то, что он сказал, — кипятился Аджир, его смуглая кожа потемнела.
— И что бы это доказало, брат? — Туркио повернулся к Кровавому Ангелу. — То, что у людей нашего Ордена выдержки не больше чему у Космических Волков?
— Это лучше чем трубить о наших неудачах преемникам. — Аджир бросил на взгляд в Корвуса. — По крайней мере, имей совесть скрыть свой позор.
Корвус снял шлем, на его лице было такое же клеймо как у Туркио.
— Я не стыжусь, — сказал он.
Узкое, лошадиное лицо Корвуса было жестким.
— Мы дважды доказали нашу верность. Обряды покаяния сделали наше раскаянье явным.
— Возможно, — сказал Аджир. — Но я до сих пор не уверен.
— Аджир, — проговорил Пулуо и все они повернулись к нему. — То, что ты думаешь, не имеет значения. Сержант выбрал их. Конец истории.
— Полагаю что так, — но тон Аджира не соответствовал его словам.
СЕТ ПРОЧИТАЛ первые несколько параграфов пергамента прежде, чем выдохнул сквозь зубы и скомкал его в руке.
— Мой уважаемый кузен, кажется, ничуть не утратил своего многословия.
Магистр Расчленителей подался вперед и Рафен обнаружил, что не может отвести взгляда. Лицо Сета было летописью ран, столь страшных, что оставалось лишь удивляться, как он еще может говорить. Шрамы, которые Рафен увидел сначала, прочертили его лицо справа налево. Несомненно, их оставил удар когтей какой-то первобытной твари. Кровавый Ангел видел пикты домашнего мира Расчленителей. Дикая планета под названием Кретация. Она кишела свирепыми динозавроподными тварями. Говорили, что Расчленители охотились на них без брони и оружия. Будто это был спорт.
Дисковидный имплантат покрывал добрую четверть черепа Сета. Какая-то колдовская аугметика сплавленная с голой костью. Этот человек держал все, чем он был на поверхности, без прикрас. Присутствие Магистра было таким же доминирующим, как и господина Рафена — лорда Данте, но наполненным совершенно иной энергией.
— Рафен, — сказал он, — Мы должны добраться до сути, ты и я. Скажи мне, чего хочет Данте в простых и прямых словах. Я не желаю продираться через страницу витиеватого текста, что бы это понять.
— Как пожелаете, лорд Сет, — сказал сержант. Он вздохнул. — Командующий Данте, лорд Кровавых Ангелов и Наследник IX Легиона Астартес, вызывает вас на конклав величайшего и чрезвычайного значения.
— Встреча? — Горн нахмурился. — Он вызывает Расчленителей? Зачем? — новое подозрение вспыхнуло в его глазах. — Мы не побегушках…
Сет взглядом заставил офицера замолчать. Рафен продолжал.
— Для ясности, брат-капитан, это не встреча, а собрание Сыновей Сангвиния. Сбор всех, сэр.
Магистр Расчленителей поднял бровь.
— Всех преемников?
— Всех кого можно, лорд. Даже теперь, пока мы говорим, боевые братья моего Ордена двигаются к точкам на эфирном компасе, неся то же самое сообщение Магистрам Ангелов Обагренных, Кровопийц… К каждому Ордену, который ведет свой род от Великого Ангела.
Он сделал паузу, его горло пересохло. Намерения Данте казались ему столь же смелыми, как когда он только услышал о них. Сет взглянул на строки пергамента.
— Представители личного состава, — прочитал он вслух, — из людей уполномоченных принимать решения, которые будут сопровождаться письмом к братии их Ордена, — он тонко улыбнулся. — Другими словами, Магистры Орденов или чертовски к ним близко.
— Да, — повторил Рафен. — Как вы знаете, у нас есть корабль на высокой орбите — «Тихо». Он готов принять вас, лорд, и вашу свиту для обратного пути на Ваал.
— Будем считать, что вы путешествуете в одиночку, брат-сержант, — сказал Сет, протягивая пергамент. — У меня нет никакого желания отвечать на этот вызов. Данте должне лучше понимать мое положение.
Он указал на гололитический экран и схемы, разбросанные по соседним столам.
— Я тут увяз посреди войны. Эритен может быть скрыт от Взгляда Императора в самой заднице, но это — все еще имперский мир и он до сих пор подчиняется имперскому закону! — голос Магистра перешел в рычание. — Я не брошу кампанию просто потому, что мой кузен желает организовать… воссоединение семьи.
— Конклав это куда большее, — ответил Рафен. — Простите меня, лорд, но я боюсь, что вы не понимаете серьезность ситуации. Сбор подобного рода не созывали за всю жизнь моего господина, не собирали с тридцать седьмого тысячелетия и Договора Курса.
— Я знаю свою историю, — ответил Сет, отмахнувшись, — так же, как Данте знает свою боевую доктрину. Теперь иди. Возможно, я смогу наскрести немного людей для символического представительства.
— Это должны быть вы, — настаивал Кровавый Ангел. — Таковы были мои приказы и я не вернусь на Ваал не исполнив их!
— Неужто? — Горн угрожающе шагнул к нему.
Сет жестом велел капитану отойти.
— Скажите мне, тогда. Брат Рафен. Что такое невероятно важное, ради чего Данте послал вас, чтобы отнять мой день, и заставить бросить все дела?
Горло Рафена пересохло, когда он сказал следующие слова:
— Конклав решит будущее Кровавых Ангелов. Переговоры определят, выживет ли мой Орден, чтобы увидеть рассвет следующего тысячелетия.
Глава III
СКВОЗЬ СТЕКЛЯННОЕ ОКО обсерваториума фрегата «Тихо» Рафен смотрел, как Эритен опрокинулся и исчез вдали за левым бортом, когда корабль покинул орбиту. По правому борту, выше, темный кинжал ударного крейсера «Брут» следил за их отбытием, пилообразный серебряный диск на его борту отражал синие лучи местной звезды. Лазерные вымпелы на другом корабле кратко вспыхнули в приветствии. Заметная разница по сравнению с угрюмым равнодушием, проявленным по прибытии «Тихо» несколько дней назад.
Рафен услышал, как Туркио вошел в обсерваториум, но не обернулся, чтобы приветствовать товарища. Космодесантник кашлянул.
