Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцпринц
Возможно, сперва стоит пойти по простейшему пути: не искать то, что надо, а избавляться от того, что не надо. К примеру, сам Иисус Христос и дева Мария — отчетливая уступка язычеству. У Всевышнего, единого и всеобъемлющего, не может быть ни родни, ни друзей, ни соратников.
Потому, к примеру, строить храмы Христу — это чистейшей воды язычество. Дескать, тупой человечек не может осознать Всевышнего, как Дух, потому для него нужно что-то привычное и доступное, потому давайте-ка Всевышнего назовем отцом, можно даже с прописной, затем присобачим Сына и родственников. Ну как в привычном язычестве: славянском, германском или эллинском, где боги пили, жрали и совокуплялись, как друг с другом, так и с людьми. Вот и Бог поимел деву Марию, родил от нее Сына, а еще у них откуда-то взялся некий Святой Дух…
И вот уже делают иконы, рисуют на стенах Бога Отца с молниями в руках, хотя первая же заповедь гласит: «Не имей других богов», а затем вторая заповедь — «Не делай изображения богов», что в конце концов справедливо соединили в одну заповедь.
Земли, где мы проходим, разорены до невозможности, села сожжены, а города лежат в развалинах. Уцелевшие люди прячутся по лесам, терпеливо ждут, когда либо война закончится, либо голод и холод выгонят из чащи и заставят восстанавливать сожженные дома.
Нередко попадались обглоданные волками трупы. Припасы медленно, но верно истощаются, но люди Норберта отыскивают в сожженных селах упрятанные в подвалы запасы зерна. Часть сохранилась в амбарах, даже сожженных, зерно горит плохо, обугливается только сверху, а остальные слои остаются целыми.
Однажды мы наткнулись на старую дорогу, очень древнюю, что, однако, выглядит как новенькая. Я пожалел, что не высмотрел ее раньше, поход протекал бы легче, но то ли сверху ее почему-то не видно, то ли она именно здесь и обрывается.
Дорога ведет на запад, что очень кстати, я уже и так намеревался свернуть. На западе за Имамом лежит королевство Пекланд, о котором ничего не знаю, и королевство Эбберт, которое знаю слишком хорошо…
По этой дороге мы прошли почти сотню миль, оставив справа и слева четыре крупных города, а также кучу мелких. Край достаточно населен, потому постоянно попадаются то отряды добровольцев, спешившие догнать нас и влиться в бриттскую армию, то многотысячные стада волов, под тяжелой поступью которых дрожит земля, всем им уготована участь вскоре раствориться в желудках солдат.
Конники Норберта небольшие отряды истребляют без труда, а когда встречают закованных в сталь рыцарей, да еще в сопровождении тяжелой панцирной конницы, обычно сообщают нам. Хотя, если попадаются небольшие отряды, то их тоже уничтожают сами, после чего с удовольствием снимают с трупов золотые кольца с драгоценными камнями, богато украшенные мечи и кинжалы, только доспехи оставляют, хоть и с сожалением, но, во-первых, легкая конница железо на себе не таскает, во-вторых, норбертовцы уже повидали мир и заметили, что чем севернее, тем доспехи хуже, словно их куют не оружейники, а простые деревенские кузнецы.
Чаще всего приходится иметь дело с ватагами озлобленных и полудиких пастухов и охотников, что
и перекреститься толком не умеют, но вот пошли за веру. Все-таки в каждой даже самой мохнатой душе есть нечто, из-за чего человек может бросить дом, жену и детей и пойти сражаться за абстрактные идеи.
Сегодня после десятичасового ускоренного марша расположились на отдых в стандартные четырнадцать часов. На зелени луга выросли три палатки и один шатер, вспыхнули первые костры, а я сел на большой валун, что прикатили для меня, и только собирался углубиться в карту, как вздрогнул от стремительно приближающегося конского топота.
Дрожь пробежала по телу, а всадник так резко остановил коня в трех шагах, что тот завизжал, как придушенный поросенок, и встал на дыбы, молотя копытами воздух.
— Ваше высочество! — прокричал всадник сорванным голосом. — Колонна мунтвиговцев, за которой мы следим уже двое суток, внезапно свернула и быстрым маршем идет в нашу сторону!
Я вскочил, закричал:
— Тревога!.. К оружию!
Из палатки выскочил, чуть не сорвав натянутые веревки, Клемент. Огляделся, взглянул на меня обеспокоенно.
— Ваше высочество… мы все успеваем!
Я сказал с досадой:
— Да понял… Это я в мыслях Царство Небесное строил, а тут этот врывается с разгону… головой пря-' мо в стену! И все рассыпалось.
— Собирайте камни, — посоветовал он серьезно, — пока не исчезли, а мы тут сами выстроим в боевые порядки. Если это то войско, что должно пройти
слева, то даже галопом они подойдут не раньше чем через пять-шесть часов. Так что стройте, ваше высочество, Храм Небесный, он же для всех нас, а мы пока…
— Я тоже пока, — возразил я. — Спасибо за понимание, дорогой друг, но надо делать и то, чего от меня ждет большинство. Так что в бой пойдем рядом.
Зигфрид появился так тихо, как раньше появлялся только Логирд.
— Ваше высочество?
— Приведи Зайчика, — сказал я.
— В отряд сопровождения сколько человек?
— Ни одного, пусть отдыхают, — велел я. — Просто взгляну на места впереди, где лучше дать бой.
Вскоре вчетвером, еще взяли двоих у Норберта, у них самые быстрые кони, выдвинулись вперед на несколько миль, а там, укрывшись за крутым косогором, рассматривали, как в нашу сторону двигается колонна всадников, за которыми едва тащится вконец измученная пехота.
Зигфрид напомнил, что по приказу Норберта на их пути засыпали все родники и колодцы, а скот собрали и заблаговременно увели.
Сейчас мунтвиговцы едва тащатся по выжженной зноем земле, военачальникам пора бы спохватиться и остановиться в ожидании сильно отставших обозов, но почему-то заставляют воинов двигаться вперед, хотя те не только опустили наконечники копий, но даже щиты тащат по земле.
Один из наших разведчиков молча указал на одного из воинов, что пошатнулся, начал оседать на землю. Его подхватили, но слабые руки не смогли удержать, и он свалился не то без сознания, не то вовсе замертво.
— Это уже третий, — шепнул он.
— Прекрасно, — сказал я мрачно. — Они стараются дойти до города Сэттлин, он и на берегу реки, и богат…
Он прошептал злорадно:
— Туда только что вошла основная часть нашей легкой конницы!
— Прекрасно, — повторил я. — Как только подойдут к городу, мы ударим в спину. А как только они сумеют развернуться в нашу сторону, Норберт нанесет удар со своей стороны.
— Тоже в спину? — хмыкнул он. — У мунтвиговцев не хватит сил развернуться еще раз.
Измученные слишком долгим переходом, всадники раскачиваются в седлах, едва-едва не падая под копыта коней.
— Вообще-то они поступили верно, — сказал я. — Только не учли, я не те ленивые короли, что правили этими землями в старину! Победы одерживает тот, кто быстрее передвигается. Скоро им это придется узнать. Возвращаемся!
Солнце выглянуло из-за тучки, рыцарские доспехи вспыхнули золотом, а длинные острия пик заискрились, словно каждое несет на себе звезду.
Я послал приказ по армии начать перестроение для битвы, план раздал заранее, велел придерживаться его до тех пор, пока не примчится гонец с новым заданием.
Впереди горизонт почернел от массы людей, все конные, двигаются шагом, сберегая силы лошадей для стремительного и тяжелого удара.
Я рассмотрел передние отряды, эти явно постараются прорвать нашу оборону, за ними всадники более легкие, впереди же прямо скалы на слонах, северные люди вроде бы покрупнее южных. Наше счастье, доспехи у них похуже, нет развитой металлургии, а за нашими латами охотятся, как за сокровищами.
С изумлением увидел, как вперед выехали на мулах священники и начали раздавать причастие рыцарям, осеняя крестным знамением целые отряды.
Клемент сказал изумленно:
— Что за? Это же антихристы!
— То же самое они говорят о нас, — ответил я хмуро. — Значит, сеча будет кровавая и беспощадная.
— Пленных не брать?
— Только если бросят оружие и падут лицом на землю, — ответил я. — Ибо, если отвернетесь, вас же ударят в спину. Нечестивцев можно бить в спину даже благородным рыцарям.
— Ага, — сказал он, — значит, будем, ибо нечестивцы — они! Господь с нами! Так кто же против нас?
Я сказал с тоской:
— Бог нас всех видит, только не различает.
Конница Клемента впереди, впечатление такое,
что сейчас будет страшная сеча грудь в грудь, яростная и беспощадная. На стороне громко и властно труба пропела сигнал к атаке.
Мунтвиговцы, заслышав медный зов, не пошли в атаку, а ринулись с такой яростью, что лучше бы им оказаться победителями в поединках, сейчас же словно все войско возжелало немедленно стереть нас с лица земли, ринулось галопом, размахивая над головами мечами, топорами, булавами, молотами и даже моргенштернами.
