Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы
Торвард несколько мгновений смотрел на него, словно раздумывал, как объяснить что-то человеку, который не понимает слов, потом поднялся, пересек гридницу, подошел к Ингиторе, взял ее руку с обручьем и приподнял, так чтобы Дракон Судьбы был хорошо виден всем.
– Я уже сказал однажды, Эгвальд ярл, но приятную весть и повторить приятно. На руке йомфру Ингиторы – обручье, которое я ей надел. Дракон Судьбы – вещь непростая. Один раз надев, его просто так не снимают. Я всегда держался наилучшего мнения о твоей благородной сестре йомфру Вальборг, и я надеюсь, что для нее найдется достойный и благородный жених. Но у меня уже есть невеста, и не знаю, что тут еще добавить. Я пригласил вы вас быть гостями на моей свадьбе, только боюсь, что вы это расцените как оскорбление. А в мои намерения вовсе не входит никого оскорблять, клянусь Драконом Битвы!
Эгвальд поднялся. Ему тоже было нечего добавить к тому, что он уже сказал.
– Мой выкуп будет передан вам сейчас же, и в дальнейшем никакой долг не будет мешать мне… поступить так, как я считаю нужным! – холодно произнес он. – Чтобы восстановить мою честь! Подумай как следует, Торвард конунг, приятно ли тебе будет стать виновником новой войны!
С этими словами Эгвальд поднялся и ушел в отведенный ему гостевой дом. Его люди потянулись за ним: им было о чем поговорить.
– Ах, какая неприятность! – Кюна Хёрдис всплеснула руками и принялась утешать Вальборг. – Как горяч твой брат, йомфру! Но его можно понять! Где замешана женщина, там уж жди раздора!
– Но где одна женщина вызывает раздор, там другая может водворить мир и согласие! – ответила Вальборг. Она побледнела, но держалась с невозмутимой твердостью. – Мой брат никогда не найдет покоя, если его возлюбленная не вернется к нему. И может разразиться новая война, если… Если мужчины не проявят благоразумие.
– Объясни-ка твоему брату, йомфру, что он должен проявить благоразумие! – ответил Торвард. Он не собирался уступать, но его раздражала необходимость без конца повторять то, что ему самому было совершенно ясно. – Если уж и будет новая война, то виновником буду не я, видят светлые асы! Сдается мне, что перенесенные испытания не слишком пошли ему на пользу!
– Так можно сказать о разных людях! Например, иные могут сказать, что йомфру Ингитора не слишком-то благородно поступила, сначала вызвав любовь в сердце моего брата Эгвальда, чтобы побудить его к войне с тобой, а потом, когда эта война, к несчастью, не принесла ему славы, она бросила его и ушла к тебе!
– А женщины нередко предпочитают победителей! – крикнул Эйнар Дерзкий, на этот раз поставивший свое язвительное острословие на пользу собственному конунгу. – Так уж они устроены!
– Я не пыталась вызвать его любовь! – с возмущением воскликнула Ингитора. – Так не может сказать никто, если, конечно, не собирается солгать! Эгвальд ярл сам вызвался взять на себя мою месть!
– Но ты не считаешь, что должна быть рядом с ним теперь, когда судьба от него отвернулась?
– Если уж счастье нас обоих так зависит от йомфру Ингиторы, то я все-таки имею преимущества! – вставил Торвард. – Я все-таки помог ей не в намерении, а на деле! И однажды даже не дал троллихе ее съесть!
При этом он быстро подмигнул Ингиторе, подумав не о троллихе, а о том, что сопровождало это приключение и было гораздо приятнее. Вспомнил свое: «Ну, ладно, отцепись от меня, а то я ведь не железный!» Чувства Ингиторы находились в полном расстройстве: ей было и стыдно, и весело, она каялась во всем содеянном и все же чувствовала себя счастливой и не жалела, что все вышло именно так. Страшно подумать, что произошло бы, если бы каким-то чудом в той замшелой избушке вместо Торварда с ней оказался Эгвальд! Троллята сгрызли бы косточки их обоих! Эгвальд ярл был безусловно смел и по-своему доблестен, но чего-то ему не хватало, чего-то настолько важного, что не позволяло даже надеяться, что к двадцати девяти годам он станет таким, как Торвард сейчас.
– Благодаря ей ты приобрел немало новой славы, Торвард конунг! – произнесла Вальборг, и в ее устах это звучало скорее как упрек, чем как похвала. – А мой брат из-за нее навлек на себя позор и насмешки! Кто из вас больше нуждается в утешении?
– Если один человек нуждается в утешении, это не значит, что более счастливый должен приносить себя в жертву! Я, знаешь ли, йомфру, по жизни довольно-таки счастливый! Если так рассуждать, то из-за своей удачи я должен буду вечно оставаться в проигрыше! Так не пойдет!
– Мой брат всем пожертвовал ради Ингиторы, и разве по справедливости она не должна пожертвовать для него?
– Она решит за себя сама. Но я-то перед вами ни в чем не виноват и ничем жертвовать не собираюсь.
– Это звучит не слишком-то благородно!
– Возможно, ты права! – Торвард с видимой беззаботностью пожал плечами. – Но я и не стремлюсь превзойти благородством всех героев древности!
Вальборг встала со скамьи и пошла к двери в девичью, сопровождаемая пестрой стайкой своих спутниц. Теперь она на деле убедилась, как неподатлив может быть Торвард конунг. При ее твердом нраве взять такого человека в мужья было бы безумием: они ни единого дня не смогли бы прожить, не ушибаясь друг о друга. Но, отчасти сознавая все это, Вальборг испытывала нестерпимую досаду при мысли, что ей придется уступить место Ингиторе! Ради торжества над соперницей она пошла бы на все, на жертву , как она и обещала брату. И уж это у нее было врожденное, вся ворожба хитроумной кюны Хёрдис тут была ни при чем.
Восхищенная зрелищем Хёрдис ушла за гостьей, а Ингитора подошла к Торварду и села на ступеньку у его ног (при знатных гостях он, конечно, сидел так, как положено конунгу). Положив голову ему на колени, она закрыла глаза, а он, склонившись, нежно поглаживал ее по щеке и по шее с таким блаженно-умиротворенным видом, словно не услышал только что объявление войны.
– Я знала, что так будет! – в тоске прошептала она.
То, что пообещал Эгвальд, ясно встало у нее перед глазами: война, битвы, крики и плач по погибшим. И еще много, много таких же девушек, как она, будут стоять на берегу и встречать тела своих отцов, братьев, женихов. Все те девушки, которые не меньше любят своих близких, чем она любила отца и теперь любит Торварда. Но нет надежды, что хотя бы еще одной из тысяч так повезет, как повезло в конце концов ей.
– Я знала, что он пригрозит тебе войной. Что же теперь будет? – Она подняла лицо и посмотрела на Торварда.
Он опустился на ступеньку рядом с ней и обнял ее:
– Ну, будем надеяться, что он образумится. Другого выхода я не вижу.
– А если он не образумится? Тогда что? Война?
Торвард пожал плечами: дескать, придется с этим смириться.
Но Ингитора не могла согласиться на такое.
– Есть еще один выход, – сказала она.
– Это какой же?
– Я… Я должна… вернуться к слэттам…
У нее не хватило сил сказать «вернуться к Эгвальду», но Торвард понял ее. Встав перед ней на колени, он взял ее за плечи и заглянул ей в лицо с таким требовательным изумлением, заломив брови, как будто вдруг заподозрил, что она сошла с ума:
– Что ты такое говоришь? Вернуться? К этому визгливому поросенку? Ты этого хочешь? Ты в своем уме?
– Но иначе смерть Бергвида не поможет и эта война не кончится никогда! Разве ты этого хочешь?
– Но ты хочешь вернуться к ним? – настойчиво повторял Торвард, как будто не мог уяснить значения этих простых слов.
– Я хочу, чтобы эта война наконец кончилась! Чтобы мир был и у слэттов, и у фьяллей, и у квиттов! Я хочу, чтобы дочери не встречали мертвые тела своих отцов из походов!
– Ты же любишь меня!
– Я тебя люблю! – с тоской отвечала Ингитора, едва не плача. – Я тебя люблю, но если я останусь с тобой, то Эгвальд никогда не простит нас! Уйти от тебя для меня еще хуже, чем смерть, но иначе он возненавидит и тебя, и меня, и тогда он точно приведет сюда все то войско, которое собрал на Бергвида.
– Да пусть приводит!
– Да нет же, нет! – в отчаянии перебила его Ингитора, видя, что он все-таки ее не понимает. – Я хочу, чтобы фьялли и слэтты помирились. Я вас поссорила, а оказалось, что зря! Уже погибли люди из-за моей глупости, а теперь получается, что еще тысячи погибнут! Я не хочу! А для этого нужно, чтобы я вернулась к Эгвальду. Послушай! Я отказалась от мести тебе! Я верю, что мой отец меня простит. Но если я стану причиной новой войны, он проклянет меня из Валхаллы! Я и так была виновата, и так из-за меня гибли люди, и больше я не вынесу ничего подобного!
Торвард выпустил ее плечи, резко развернулся и отошел. Ингитора испугалась, что он совсем уйдет, и бросилась за ним, но он сделал несколько широких шагов и остановился перед очагом.
– Да это просто бред! – горячо воскликнул он, снова повернувшись. – Я тебя никуда не отпущу. Сначала ты собиралась пожертвовать Эгвальдом для того, чтобы отомстить мне, а теперь хочешь пожертвовать мной, чтобы отомстить самой себе! Да, такого ни в одной саге не найдешь, куда там богине Скади! И он еще меня упрекает! – Торвард пришел в ярость, и именно Эгвальд виделся ему истинным виновником этого тяжкого разговора. – На войну его, видишь ли, не позвали, подвиг совершить не дали! Да мне от тебя там было больше пользы, чем от него! Поединок! Как будто он со мной еще не бился! Везет мне на поединки в этом году, вы только посмотрите! Что один, что другой на ногах не стояли, один позор! Да я их обоих разом сделаю! Не веришь?
