Аарон Дембски-Боуден - Блуждающая в Пустоте
Стазис-поля, сковывавшие конечности дредноута, были все еще активны, и от издаваемого ими гудения у пророка заныли зубы. Но крики прекратились. В стерильном помещении теперь остро ощущалось их отсутствие, как после грозы в воздухе ощущается запах озона.
Талос смотрел на возвышающуюся перед ним боевую машину, прислушиваясь и ожидая, напрягая все свои чувства, чтобы уловить хоть малейшие изменения.
— Талос, — позвал Узас.
— Брат?
— Как звали твою собаку?
"Кеза", — подумал он.
— Помолчи, Узас, — слетело с его языка.
— Хмммм, — ответил другой Повелитель Ночи.
Дредноут не сдвинулся с места, не произнес ни слова — он безмолвно стоял, наконец-то, мертвый окончательно и бесповоротно.
— Ты убил Малхариона… — произнес Узас, приблизившись. — Ты всегда намеревался это сделать. Все твои слова… Ты просто хотел помочь ему наконец-то умереть, чтобы ты ни говорил.
Победа была пустой и безвкусной. Талос сглотнул, прежде чем открыть рот.
— Если бы он выжил, то так тому и быть. Если бы он умер, то его мучения закончились и мы наконец исполнили бы его последнее желание. В любом случае, я хотел покончить с этим.
Дельтриан кружил вокруг испорченной консоли, развернув вспомогательные конечности и подбирая ими с пола дымящиеся обломки.
— Нет, — повторял он, — Недопустимо. Просто недопустимо. Нет, нет, нет.
Талос не смог сдержать неловкую, горькую улыбку.
— Дело сделано.
Облегчение было почти осязаемым.
— Талос, — произнес гортанный голос, столь громкий, что сама палуба задрожала.
В этот момент двери зала с лязгом открылись, и в них вошел Сайрион. Он подбрасывал в воздух череп и ловил его. Очевидно, это был один из черепов с его брони: цепь, на которой он висел, была порвана и теперь звенела при ходьбе.
Он остановился, осматривая представшую перед его глазами сцену: стоящие вместе, смотрящие на дредноут Талос и Узас и развернувший все свои вспомогательные конечности Дельтриан, смотрящий туда же.
— Талос, — повторил раскатистый измененный воксом голос. — Я не могу пошевелиться.
Сайрион рассмеялся, услышав голос.
— Капитан Малхарион снова пробудился? Разве эта весть не достойна того, чтобы огласить её на весь корабль?
— Сайрион… — попытался прошептать Талос. — Сайрион, постой.
— Сайрион, — прозвучал модулированный голос дредноута. — Ты все еще жив. Мир полон чудес.
— Рад снова видеть вас, капитан, — Сайрион подошел к шасси дредноута, глядя снизу вверх на прикованный к бронированной нише саркофаг. Он снова подкинул и поймал череп.
— Итак, — сказал он, обращаясь к колоссальной боевой машине, — с чего мне начать? Тут столько всего произошло, пока вы спали…
XXI
Бремя
Последние воины десятой и одиннадцатой рот собрались в зале военного совета «Эха проклятия». За семь часов никто из них не шевельнулся — все они стояли рядом с пророком и мудрецом войны. Время от времени кто-то из воинов начинал говорить, добавляя свои воспоминания к тем, о которых рассказывал Талос.
Наконец Талос испустил долгий протяжный вздох.
— И после этого вы проснулись, — произнес он.
Дредноут издал скрежещущий звук, похожий на тот, что издает переключающий передачи танк. Талосу было интересно, был ли этот звук ругательством, ворчанием или же просто Малхарион прочищал горло перед тем, как заговорить, при том, что прочищать ему было уже нечего.
— Ты хорошо справился.
Талос едва не вздрогнул от внезапного заявления.
— Ну да, — сказал он лишь потому, что нужно было сказать хоть что-то.
— Кажется, ты удивлен. Ты думал, я разгневаюсь?
Талос остро осознавал, что все взгляды в помещении были обращены на него.
— В лучшем случае я рассчитывал вас убить, в худшем — пробудить. Ни в том, ни в другом случае, я и подумать не мог о вашем гневе.
Малхарион был единственным в зале, кто был действительно неподвижен: хоть все остальные и стояли на месте, время от времени они шевелились, наклоняли головы или обменивались тихими репликами со своими товарищами по Когтю. Малхарион был монументален в своей неподвижности, не дыша и не шевелясь.
— Мне стоит убить этого проклятого техножреца, — проворчал он.
Сайрион усмехнулся на другом конце зала. Убедить Малхариона не уничтожать Дельтриана за болезненное и мучительное пробуждение стоило двум братьям немало времени. Дельтриан в свою очередь был смертельно огорчен неудачей в проводимых им ритуалах воскрешения, хоть и по-своему — незаметно и безэмоционально.
— Но эльдары…— Талос не знал, как закончить мысль.
— Ты достаточно долго смог сохранить наши жизни, при том, что у тебя нет офицеров, Талос. Захват «Эха проклятия» тоже прекрасен. Эльдарская ловушка не имеет значения. Единственный способ избежать её — продолжить выживать, ничего не достигая и не имея никакого значения для галактики. Сколько миров погрузились во тьму от твоего психического вопля?
Воин покачал головой, не зная конкретных данных.
— Десятки. Может быть, сотни. Невозможно узнать наверняка, не имея доступа к имперским архивам. Даже когда на каждом из этих миров осядет пыль — мы все равно никогда не узнаем.
— Это больше чем все, чего достиг Вандред, пусть даже и не на поле брани. Не стыдись сражаться разумом, а не когтями. Империум знает, что здесь что-то произошло. Ты посеял семена легенды для всего субсектора: ночь, когда сотни миров погрузились во тьму. Одни будут безмолвствовать месяцы, другие затеряются в варп-штормах на годы, а об иных не замолвят и слова. Несомненно, Империум прибудет и обнаружит их лишенными жизни благодаря стаям вырвавшихся демонов. Должен признать, Талос, ты куда более хладнокровен, нежели я мог себе представить. Уготовить такую судьбу…
Талос попытался сменить тему разговора.
— Вы говорите — Империум узнает о том, что здесь что-то произошло. Но эльдары уже знают. Их ведьмы, должно быть, заглянули в будущее и узрели что-то в волнах своих ксенопророчеств, — вот почему они отреагировали так быстро.
Впервые за все время дредноут пошевелился, повернувшись на оси и оглядев собравшихся Повелителей Ночи.
— И это вас беспокоит?
Одни воины кивнули, другие ответили:
— Да, капитан
— Я знаю, о чем вы все сейчас думаете.
Повелители Ночи посмотрели на заключенного в громадный корпус капитана — на монумент жизни, прожитой в преданном служении.
— Вы не желаете умирать. Эльдары согнали вас для решающей битвы, а вы страшитесь зова могилы. Вы думаете лишь о бегстве, о том, чтобы прожить еще день и сохранить свои жизни ценой чего бы то ни было.
Люкориф зашипел, прежде чем заговорить.
— Звучит так, будто ты считаешь нас трусами.
Малхарион повернулся к раптору, скрипя бронированными суставами.
— Ты изменился, Люк.
— Время все меняет, Мал, — голова раптора дернулась в сторону с жужжанием сервомоторов. — Мы были первыми на стенах при Осаде Терры. Мы были клинками одиннадцатой, потом стали Кровоточащими Глазами. И мы не трусы, капитан десятой роты.
— Вы позабыли Урок Легиону. Смерть ничто в сравнении с отмщением.
Раптор отрывисто каркнул. Для него это было смехом.
— Смерть — по-прежнему тот конец, которого я предпочел бы избежать. Лучше преподать урок и прожить еще один день, чтобы преподать его снова.
Дредноут выдал громоподобный рык в ответ.
— Значит, ты плохой ученик, если тебе нужно преподавать его дважды. Хватит ныть. Мы встретимся с этими чужаками лицом к лицу, а потом уже будем думать о смерти.
— Хорошо, что вы снова с нами, капитан, — сказал Сайрион.
— Тогда перестань хихикать, как дитя грудное! — ответил дредноут. — Талос. Каков твой план? Пусть он будет грандиозным, брат. Я хочу, чтобы моя третья смерть стала особенно славной.
Некоторые из собравшихся легионеров обменялись мрачными смешками.
— Это была не шутка, — прорычал Малхарион.
— Мы так и поняли, капитан, — ответил Меркуциан.
Пророк включил тактический гололит. Над поверхностью проекционного стола распростерлось плотное поле астероидов, и плотнее всего оно было над разбитой сферой. В самом сердце скопления пульсировала руна «Эха проклятия»
— В астероидном поле Тсагуальсы мы в безопасности.
Малхарион снова заскрежетал механизмами.
— Откуда в этой области такое плотное астероидное поле? Даже принимая во внимание дрейф, это сильно разнится с тем, что помню я.
Люкориф указал на гололит.
— Талос разнес в клочья пол-луны.
— Ну, — Сайрион прочистил горло, — быть может, пятую часть.
— Да ты неплохо поработал, Ловец Душ.
— Сколько раз еще я буду вытаскивать вас из могилы и повторять, что хватит называть меня так? — Талос ввел другие координаты. Гололит уменьшился, показывая изображение самой Тсагуальсы и множество других мерцающих рун, окружавших планету и её раненую луну.
