Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III
Тиль смотрит вдаль, затем переводит взгляд на Роуда:
— Это район Южный Мерсий. Видишь вон там статую бывшего землеправителя?
До пожаров, до того, как Веридия превратила Калт в выжженную пустошь, в городе были еще северный, восточный и западный районы: агрофермы, с любовью и трепетом взращенные виноградники, бульвары, парки, — все обратилось в прах. И только этот полуразрушенный монумент теперь служит надгробьем пятидесяти тысячам жителей.
Тиль хорошо знает этот район, поскольку перед высадкой на поверхность внимательно изучил тактические данные об основных городах Калта. Теперь эти сведения — часть истории, архив погубленного мира.
Роуд кашляет под маской. Его визор запотел от влажного дыхания.
— Солдат, ты ранен?
— Я в порядке, сэр.
Тиль некоторое время внимательно смотрит на Роуда, потом переключает внимание на разрушенные здания.
— Будь начеку. Кто знает, что может скрываться в этих руинах.
Роуд хмурится.
— Разве человек способен здесь выжить?
— Меня беспокоят не люди.
С момента выхода на поверхность им не встретилось ни единой живой души, лишь трупы, вернее, обугленные останки, устилавшие землю.
Тиль медленно продвигается, приказав Роуду следовать за ним в двадцати шагах. Десантник тщательно осматривает каждую трещину в стене, каждый разлом, которых становится все больше, чем дальше они уходят.
Внезапно Тиль останавливается и вскидывает кулак.
Роуд замирает на месте. Он видит, что насторожило Ультрадесантника: посреди дороги стоит танк, точнее боевая бронемашина "Носорог", некогда принадлежавшая XIII легиону.
— Жди здесь, — искаженный голос Тиля раздается во встроенных динамиках защитного костюма Роуда.
Дальше Ультрадесантник идет один, обеими руками прижимая к груди болтер. Оружие, совершенно неподходящее для туннелей, может обеспечить значительное преимущество в дальнобойности на открытой местности. Пистолет — в кобуре, гладий — в ножнах, боевой нож — пристегнут к голени, а длинный электромагнитный меч — за спиной.
Автоматические сенсоры по-прежнему ненадежны из-за помех, вызванных радиацией, однако встроенный хронометр продолжает отсчитывать минуты до следующей вспышки. Излишняя осторожность в условиях ограниченного времени — непозволительная роскошь, но и беспечность может дорого обойтись. Подойдя ближе к бронемашине, Тиль обнаруживает, что задний люк открыт. С болтером наготове он заходит в машину. Внутри "Носорога" повреждения почти не заметны. Водитель сидит в кресле, уронив голову на приборную панель. Он определенно мертв — в шлеме зияет дыра с запекшейся темной кровью по краям.
Тилю и раньше приходилось видеть подобные раны — она не от лезвия меча.
Ультрадесантника встревожил крик снаружи. Он выбегает на голос Роуда.
— Там, наверху…
Солдат тычет куда-то вверх дулом лазерного ружья.
Тиль смотрит в направлении, куда указывает Роуд. Там, на вершине полуразрушенной башни, словно каменная гаргулья на фасаде храма, восседает чудовище со сложенными крыльями.
Роуд нервничает и не спешит опускать оружие.
— Что это такое?
— Когда-то это был демон, но теперь — лишь пустая оболочка.
В подтверждение этих слов внезапный порыв ветра превращает статую в разлетающийся черными хлопьями прах.
Роуд, наконец, опускает ружье, но по-прежнему не сводит глаз с пары когтистых лап — это все, что осталось от чудовища на разрушенной башне.
— Что с ним произошло?
Тиль пожимает плечами.
— Видимо, завеса стала толще, и демоны ушли. Им оказалось не по силам удержаться в материальном мире. На Калте больше не осталось демонов.
Роуд смотрит десантнику прямо в глаза.
— Разве можно знать наверняка?
— Ты их видел?
— Нет.
— Остались только Освободившиеся…
Сделав несколько шагов, Тиль тяжело прерывисто вдыхает воздух и опирается рукой о корпус "Носорога". Сквозь сочленения его доспеха просачивается темная кровь.
Роуд это замечает.
— Кровь так и не остановилась.
— Я едва стою на ногах. Помоги мне залезть внутрь танка.
Вдвоем они с трудом забираются в "Носорога". Тиль прислоняется к стене. Ему тяжело дышать.
— Что мне делать? — спрашивает Роуд.
— Оставайся здесь. Если за нами погоня, то в танке нас могут и не заменить, а на открытой местности мы обречены.
Тиль стонет под маской.
— И будем надеяться, что я оправлюсь быстро. Скоро новая вспышка.
Роуд хмурится.
— Практические задачи?
Тиль ухмыляется, почувствовав сарказм.
— Расскажи мне о Калте, солдат. Напомни, ради чего мы сражались с предателями.
Роуд пожимает плечами и опускает глаза.
— Мне почти нечего рассказывать. Я был фермером, работал в долине Волларда, собирал зерно и свозил в хранилища. — Роуд рассеянно теребит застежки своего защитного костюма. — Я убил своего начальника, когда тот начал приставать к моей жене. Застрелил его прямо в сердце. Он умер мгновенно.
Тиль откидывает голову назад, прислоняясь затылком к металлу внутренней обшивки машины и вновь стонет.
— И тебя обвинили в убийстве.
Роуд кивает.
— Я не мог доказать, что он приставал к ней. Я был простым сборщиком, а он моим руководителем.
Роуд говорит с такой горечью, что Тиль сочувствует солдату.
— Когда меня арестовали, жена с маленькой дочкой остались одни. Они пропали без вести еще до начала войны. Наверное, так даже лучше. А я думал, что закончу жизнь в тюрьме, но меня отправили на войну. В штрафной батальон, — Роуд указывает на шлем Тиля, — можно сказать, как и вас.
Тиль заставляет себя улыбнуться через боль. Повисает молчание, которое Роуд не сразу решается прервать.
— Нам ведь не выбраться живыми из этого танка, да, сэр?
— Возможно, нам удастся завести его. Такие машины иногда способны самостоятельно устранять повреждения.
Роуд удивленно смотрит вокруг.
— Такое возможно?
Тиль не отвечает. Его разум и тело заняты восстановлением сил. Организм Ультрадесантников излечивается от повреждений быстрее, чем у других легионеров. Это одна из причин, по которой их так непросто убить. К тому же, за последнее время у Ультрадесанта было предостаточно поводов практиковаться в заживлении ран.
Сквозь открытый люк танка Роуд замечает движение и подскакивает. Он должен был следить за дорогой, но уснул. Без хронометра сложно определить, сколько времени Тиль провел в забытье. За это время горизонт объяло багряное зарево. Пекло неминуемо надвигается, воздух раскаляется все сильнее — и то и другое крайне нехорошо. Роуд осторожно пододвигается к люку, чтобы рассмотреть, что происходит снаружи.
Отряд преследователей уже обнаружил их с Тилем, или, по крайней мере, подозревает, что они могут скрываться в танке. Сквозь руины к "Носорогу" приближаются четверо культистов и легионер в уродливом однорогом шлеме. На груди у него бряцают железные цепи. Радиация превратила его обнаженные руки в исписанные клинописью обгорелые куски мяса. В одной руке у него зазубренный ритуальный нож, в другой короткоствольный болтер со штык-ножом. Через считанные минуты они спустятся в кратер, на дне которого стоит поврежденный "Носорог". Роуд поспешно тянется к руке Тиля, но Ультрадесантник внезапно перехватывает его запястье. Едва не вскрикнув от неожиданности, Роуд указывает на открытый люк.
Еще не окончательно пришедший в себя Тиль стонет.
— Сколько их там? — десантник видит врагов через смотровую щель и качает головой. — Они совсем близко.
Затем он замечает алую полосу на горизонте.
— А это еще ближе.
Роуд уже прицеливается во врагов из карабина.
— Я могу снять двоих, прежде чем они нас увидят.
Тиль наклоняет голову набок.
— Говоришь, ты был простым фермером?
— У меня было много свободного времени в поле. Я часто стрелял по банкам из отцовского лазерного ружья. Он у меня был снайпером в армии.
— Значит, наследственность не подвела. Думаю, тем банкам не поздоровилось. Хорошо солдат, снимай двоих, я займусь остальными. Легионер умрет последним.
Роуд кивает, соглашаясь с планом. Он выжидает еще пять секунд и давит на спуск. Лазерный разряд попадает в глаз культиста и пробивает голову насквозь. Его товарищ умирает следом от выстрела в горло. Оба погибают за считанные мгновения.
Эхо болтерных выстрелов раздается внутри "Носорога", отражаясь от металлических стен, и провозглашает гибель еще двоих культистов. Затем Роуд видит то, что надвигается из-за спин врагов и осознает, что время на исходе.
Вражеский легионер был уже на прицеле у Тиля, когда Ультрадесантника ослепила солнечная вспышка. Через пустыню и выжженные руины города движется сплошная стена огня. Пламя бурлит и перекатывается, словно морские волны. Это зрелище одновременно прекрасное и ужасающее — истинное воплощение разрушения, и оно надвигается прямо на них.
