Лана из Змейгорода (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"
Сердце Ланы загорелось безумной надеждой. Если бы ее милому удалось уничтожить Хозяина Нави, этот поступок искупил бы многое. И она бы ему помогла. Договорилась с батюшкой Водяным, построила корабль, собрала хоробрую дружину. Но Яромир ее и слушать не захотел.
— Ты не понимаешь, Кощей меня везде найдет. И жестоко отомстит, если я не выполню его волю.
— Но ты уже ослушался! — воскликнула Лана. — Если ты боишься за меня, останься здесь. Сам же говорил, что Кощею сюда нет хода.
— Но и я не могу остаться, — печально поведал Яромир. — Эта руна, — он раскрыл ворот рубахи и указал Лане на ставшую словно бы больше печать. — меня убивает. Уже сейчас мне душно и больно, она требует, чтобы я отсюда ушел.
— Кощей тебя казнит! — всхлипнула Лана.
— Возможно, я это заслужил. — печально улыбнулся Яромир. — Что еще ждать клятвопреступнику, нарушившему даже собственную клятву.
— Возможно, у тебя еще есть время разрушить Змейгород и заслужить прощение Кощея, — строго глянула на него Лана.
— Велес-батюшка этого не допустил. — хмыкнул Яромир, открывая дверь и показывая, что за пределами избы уже наступило лето.
Как это получилось и сколько времени прошло в большом мире не стоило даже предполагать.
— Почему же ты хочешь уйти? — потянулась к нему Лана, пытаясь удержать, опьянить лаской, усыпить, чтобы за пределами Вольного Устюга прошло несколько тысяч лет.
Неужели владычество Кощея продлится настолько долго.
— Просто не хочу, чтобы ты видела мою смерть, — печально проговорил Яромир. — Может быть, я смогу отыскать иное средство, чтобы уничтожить иглу и Хозяина Нави одолеть. Говорят, громовая стрела способна подточить его могущество, а я их много в походе собрал.
— Постарайся вернуться живым, — всхлипнула Лана. — Обещаю, я тебя дождусь. В Змейгороде мне точно уже делать нечего, а этому месту нужна Хранительница. Я чувствую зов леса и реки и буду их беречь.
Нынешнее решение тоже пришло спонтанно и само, словно от звена к звену бесконечной цепи или переплетения нитей ее вела по вехам судьба. Яромир на прощание ее обнял. Потом вышел на площадку, обратился и вскоре похожий на солнечный луч золотой силуэт истаял в облаках.
Глава 34. Хранительница
Так Лана стала Хранительницей, и первыми, даже раньше отца, в Вольном Устюге ее отыскали Хозяйка Медных гор, чьи владения располагались неподалеку, и ее брат Полоз. Помогли устроиться на новом месте, привезли все необходимое. Впрочем, сундуки с приданым потом батюшка перевез.
— Я бы пригласила тебя к себе в каменный терем и назвала дочерью. Но вижу, ты обрела свое предназначение, и духи угодий признали тебя, — поприветствовав Лану, радушно молвила Хозяйка, ненавязчиво, но с интересом разглядывая ее. — Берегла я это место для Даждьросы, но у нее другая судьба.
— Спасибо на добром слове, — поблагодарила за щедрость Лана. — Но под камнем воде живой тесно. А от заботы и добрых советов не откажусь.
Дядька Полоз, раздобыв веник, перенес из избы Яромира совсем осиротевшего и приунывшего домового, Тот сразу признал постройку хозяина и принялся со всем усердием помогать Лане, заведя дружбу с лесными духами, которые радовались, что у заповедного места появилась своя Хранительница.
Лана же хоть и нечасто, но наведывалась в богато изукрашенный каменный терем, к которому примыкал сад из малахитовых цветов. Но лишь для того, чтобы заглянуть в вещее зеркало. Сколько бы матушка ни говорила в запале плохого про Хозяйку, а именно ее участие, как и помощь ее внимательного брата, помогли Лане не забыть себя и не разлиться от кручины рекой, как это произошло с Дивной.
— Тебе еще рано слезы лить! — убеждала ее Хозяйка, показывая в своем каменном зеркале Яромира. Вернее, теперь точно Яромора. — Жив он, телесно здоров, а вот куда его заведет душевный разлад, боюсь, не ведают даже Пряхи. Его судьба не выпрядена до конца, и нить свивается с другими совсем уж запутанными зигзагами.
Лана тоже заглядывала в непривычно твердую гладь отшлифованного камня и видела ладу милого, ведущего клин драконов Ледяных островов. Хотя за проступок, стоивший целого войска, ящера и наказали десятилетним заточением в глубинах Нави, потом Кощей выпустил его на белый свет и даже дал под начало крылатых тварей: умертвий и таких же отступников. Он ценил умение Яромора принимать неожиданные и верные решения в бою, появляясь в нужном месте в нужное время.
Едва ли не в одиночку подчинив Хрустальное королевство, несостоявшийся воевода Змейгорода с упоением разорял приграничные крепости владений ящеров в Гледине, Тешилове и Мстиславове.
— Это моя вина, — переживала Лана. — Мне не следовало его отпускать.
— Даже не думай, — проводила по поверхности зеркала рукой в малахитовых обручьях рыжеволосая, как ее дочь и такая же статная и уверенная Хозяйка. — Огонь вода никогда не удержит. Может только затушить. Но ты, вижу, все еще не хочешь его гибели.
— Верю, что в нем все еще осталось что-то хорошее.
Хозяйка откинула за спину косу, которую, как и украшенный малахитами венец, носила с каменным достоинством, способным заткнуть не один злой язык. Неуловимым движением сменила наряд с зеленого на пурпурный, приодев заодно совсем запустившую себя Лану. Потом продолжала:
— Твой милый перехитрил сам себя, когда решил, что сумеет, поступив на службу Кощею, добраться до его иглы.
— Он уже понес наказание, — всхлипнула Лана, вспоминая заключение милого в Нави.
Даже страшные муки, которые пережил в свое время Велибор-Велимор, могли в сравнении с этим показаться забавой.
— И, похоже, только озлобился и на ящеров, и на Кощея, — вздохнула Хозяйка. — Я даже не уверена, что он все еще помнит тебя.
Но Лана видела побледневшие губы милого, шептавшие ее имя, и переживала, что не осталось никаких залогов их любви. Если бы она растила сейчас ребенка, она могла бы думать, что их встреча имела какой-то смысл. Но, с другой стороны, Яромир был прав. Не стоило сразу обрекать ни в чем не повинное дитя на жуткую магию смерти и службу Кощею.
Мысли о несчастном возлюбленном не давали покоя, особенно зимой, когда все заботы оставались позади и приходилось тоскливо сидеть у очага, сучить в одиночестве пряжу и вспоминать тот единственный год и продлившийся то ли полгода, то ли вообще целый век один день, когда она чувствовала себя живой. Иногда эти воспоминания утешали, чаще же внушали такую тоску, что хотелось лечь и забыться, проспав, как лешие и речные духи, до весны. Тем более что Вольный Устюг с его необычным течением времени ей позволял сжимать зимы в один день.
Другое дело, что она боялась что-нибудь пропустить. Ведь там за пределами охраняющего ее круга семи миров жили ее близкие, многим из которых грозила беда. В бою с Кощеевыми слугами пал муж сестры отважный Кейо, а Бранко с Самовилой едва удалось отбиться, заплатив за покой своих владений дань золотом. А после того как жители Змейгорода фактически согласились принести в жертву Лану, даже не зная, что потребует от них Яромомр, батюшка Водяной забрал оттуда Даждьросу.
— Пусть поживет пока в Княжьем граде среди людей, — пояснил он свое решение. — Надеюсь, они сумеют ее защитить, ибо на ящеров надежды никакой нет.
— Так это же почти на границе королевств Янтарного побережья? — не на шутку испугалась Лана.
— Такова ее судьба, — загадочно сверкнула малахитовыми глазами Хозяйка, которое решение насчет единственной дочери не пыталась оспаривать и вообще вела себя с Водяным ровно и дружелюбно, никогда ни в чем не упрекая.
Совсем не как матушка. Впрочем, родимый и не наносил ей столько обид.
Когда Даждьроса стала жертвой похищения, Лана едва и вправду не переселилась к Хозяйке в терем, чтобы следить за судьбой бедной сестры с помощью вещего зеркала. А в тот момент, когда русалка сумела убедить своего любимого похитителя и отступника вернуться к Правде, сердце Ланы загорелось надеждой. Вот как бы и Яромир тоже одумался. Но не сбылось, не случилось. Не стал ее возлюбленный героем, способным изменить предначертание. Слишком много о себе мнил. Никого вокруг не видел, ни за кого не держался, даже за нее.
