Лана из Змейгорода (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Все следующие дни она оставалась в лечебнице, выхаживая раненых, словно своей самоотверженной заботой пыталась искупить вину ящера, который сначала спас Змейгород, а теперь мстил бывшим согражданам за то, что никто не пришел ему на помощь, когда он страдал. Старейшины тогда все списали на непреодолимые обстоятельства и теперь с упоением клеймили предателя, ни в чем не признавая своей вины.

— Мы же не знаем, каким мучениям подверг его Кощей, — не называя имени всеми осуждаемого отступника, попыталась найти ему оправдание Лана, сердце которой тоже тоскливо щемило при мысли о Яромире, от которого по-прежнему не приходило вестей.

— Я не верю, что пытки могли его сломать! — сдвинула собольи брови Даждьроса, укрывая тяжелораненого десятника Снежнодара, который в бреду продолжал звать погибшего сына. — и подкупать его бесполезно.

— Значит, Кощей сумел найти к нему подход, — вздохнула Лана, которая и сама, пускай во сне, едва не стала жертвой черного колдовства. — Ты же знаешь, как он умеет наводить мороки, смешивая правду и ложь, путая белое с черным.

Неужели в похожие сети попался Яромир? Верить не хотелось, но беда заключалась в том, что беспутный ящер в своем желании поквитаться со старейшинами мог сунуть голову в петлю и совершенно добровольно. Увы худшие опасения подтвердились.

Еще не оплакали всех погибших, не залечили раны тех, кого ледяное копье лишь слегка задело, когда пришла новая беда. В сумрачную и смутную пору между Велесовой ночью и Колядой из Нова города прискакал гонец с вестью о том, что охотники, ходившие промышлять зверя в непролазные леса и топи, видели идущую с Полуночи несметную рать. Тот, кто ведет ее не только сумел от имени Хозяина Нави договориться с Ледяными великанами, чтобы они пропустили рать, но и сам хорошо знает окрестности Змейгорода и горные тропы.

— Такого быть не может! — как всегда, не поверили для начала старейшины. — Через северные тундры и болота не пробраться ни пешему, ни конному.

— Охотники говорят, что Кощеевы слуги взяли проводниками ищущих, которые кочуют со своими оленями вдоль Ледовитого океана до самой зимы, пояснил слегка уязвленный недоверием гонец.

— Но через Змеиные горы может провести только кто-то из своих, — заметил Бронислав, и сердце Ланы, которая с другими сестрами стояла в это время на пороге лечебницы, сжалось от недоброго предчувствия.

Вещий батюшка все знал наперед, но почему-то ей говорить не стал. Впрочем, немного разбиравшаяся в ведовских делах Даждьроса предупреждала, что пророки не просто так расплачиваются дорогой ценой за то, что раскрывают окружающим правду. И будущее, которого пытаешься избежать, все равно настигает и отыгрывается сторицей.

Для начала, чтобы подтвердить или опровергнуть недобрые вести, в дозор отправили наиболее быстрых и скрытных ящеров. Вернулся только один, обожженный и израненный, и, прежде чем впасть в забытье, подтвердил все сказанное.

— Их ведет Яромир, — прохрипел он, до того, как силы оставили его. — Только теперь его называют Яромором.

Лана не удивилась, узнав, что ее несостоявшийся супруг вместе с присягой изменил и имени, данному в день первого полета, когда достигшие возраста посвящения ящеры встают на крыло. Яромир крыльев не утратил и от этого стал противником еще более опасным. Вот и дождалась. Только сердце от предстоящей встречи почему-то радостно не билось. Хотя и продолжало трепетать и плакать от боли и любви.

В Змейгороде началась паника. Со стороны гор врагов не ожидали, считая, что обрывистые кряжи, которые сами по себе походили на неприступную крепость, сберегут и защитят. Но горы на этот раз словно взбунтовались против ящеров, которые веками нарушали их покой, вгрызаясь все глубже в их тело в поисках золота, самоцветов и различных руд. Возможно, Яромир специально выбрал непростой путь через перевалы, чтобы уязвить старейшин, захватив и опустошив их рудники. Ибо как остановить эту угрозу, не знал никто.

— Надо перекопать дороги! — сгоряча предложил старейшина Рудознат. — Новые укрепления мы там уже возвести не успеем.

— В горах нет дорог, — напомнил воевода Бронислав. — К тому же Яромор в отличие от Велимора имеет крылья, да и под его началом, если верить дозорным, драконов Нави хватает.

— Дадим отступнику и предателю бой! — возгласил Боемысл, и на этот раз его поддержали не только брат, но и подросшие сыновья, уже совершившие свой первый полет.

— Нам не хватит сил, мы едва оправились после встречи с другим предателем, — скривился Бронислав.

— Так что же, сложить покорно крылья и молить о пощаде? — спросил так и не присмиревший Боривой, который, кажется, единственный признавал, что в переходе двух лучших воинов Змейгорнода на сторону супостата есть и вина старейшин.

— А может быть, отдать ему наших жен и детей? — поддержал ветерана Боемысл, растивший вместе с Радмилой двух прелестных маленьких русалочек.

— Наших жен и детей отдавать никому не надо, — успокоил сограждан Рудознат. — А вот невесте отступника, нареченной, которая живет в его доме, неплохо бы с ним поговорить.

И снова у Ланы упало сердце, когда она услышала одобрительный гомон испуганных сограждан, видевших в том, чтобы выдать ее на поругание Кощеевым слугам, единственное спасение для Змейгорода.

— Все правильно! — эхом откликнулись родовитые женщины, прижимавшие к себе испуганных и не понимающих, что происходит, детей. — Она его столько лет ждала. Пусть поговорит.

— А если он ее слушать не станет? — попытался достучаться до сограждан Боривой. — Кто знает, вдруг чары Кощея ему разум затмили, заставив забыть не только свое имя, но и все, к чему лежала душа.

— Да точно он ее забыл, — загомонили ящеры, безо всякого стыда обсуждая предложенный Рудознатом вариант спасения. — С глаз долой, из сердца вон.

— Не просто так он сбежал накануне свадьбы! — припоминали старейшины, перекладывая на Лану вину за побег Яромира.

— И все же стоит попробовать, — возражали другие.

— Послушаем, что скажет Мудрейший, — спохватились наконец, вспомнив, что бремя большинства спорных решений привыкли сваливать на сдавшего в последнее время жреца.

Мудрейший скорбным виноватым взором посмотрел на Лану и, прочитав в ее глазах согласие, изрек:

— Выдавать, как предлагали в прошлый раз, мы никого не будем, но вот попросить можно. Как дочь Водяного решит, так и поступим. А сами будем готовиться к сече.

Лана не заставила себя долго ждать.

— Я поговорю с ним, — тихо вымолвила она, и, не глядя на старейшин, поправила плачею и ушла к себе в избу собираться то ли на свидание с милым, то ли на смерть.

— Ты что задумала? — в ужасе прибежала к ней Даждьроса, наблюдая, как сестра, отстраненно приказав домовому истопить баню, собирает чистую смену белья и другие вещи, необходимые в дороге.

Вряд ли ее сразу убьют, а путь на Ледяные острова неблизкий.

В бане Лана парилась сосредоточенно и долго, хотя никак не могла согреться. Накануне свадьбы она собиралась туда пойти, как от века заведено вместе с сестрами, чтобы, очистившись банным паром, возродиться к жизни в новом доме и новой семье. Этот обычай свято блюли даже смертные, а сейчас Лана понимала, что ее может ожидать отнюдь не временная и не ритуальная смерть.

— Ради этого дня я осталась в Змейгород, — напомнила Лана, обнимая сестру, понимая, что, возможно, больше они не увидятся.

— Береги себя, — попросила на прощание Даждьроса, хотя, конечно, понимала, насколько беспомощно и глупо звучат ее слова.

Навстречу Кощееву войску Лана отправилась в сопровождении близнецов, которые приходили ее сватать и всегда летели с правого и левого крыла Яромира.

«Если что, мы тебя прикроем, чтобы ты успела вернуться», — попеременно успокаивали ее братья-ящеры.

От Зимнего кряжа, на той стороне которого остановилось Кощеево войско, готовясь к последнему переходу, после которого до Змейгорода оставался только день пешего пути, Лана послала Яромиру зов, не особо ожидая ответа.