Фрэнк Герберт - Дюна
Неужели наркотик! удивилась она.
Солдаты подняли носилки, и глаза Поля чуть-чуть приоткрылись — узенькие щелки уставились на нее.
Он не должен пытаться использовать Голос! взмолилась она. Глухой охранник!
Глаза закрылись.
Чтобы сохранить самообладание, Поль использовал дыхательные упражнения, успокаивающие разум и концентрирующие внимание. Глухой охранник — это серьезная проблема, но Поль не терял присутствия духа. Дыхательная система Бен-Джессерита, усвоенная им от матери, помогала удерживать равновесие и копить энергию для решительных действий.
Поль еще раз посмотрел на лицо матери, слегка приоткрыв веки. Похоже, что с ней все в порядке. Правда, во рту кляп.
Он пытался понять, кто и как смог ее поймать. С ним самим все было достаточно ясно — он принял предписанное Юхом снотворное и очнулся уже на этих носилках со связанными руками и ногами. Похоже, с ней случилось нечто подобное. Логика подсказывала, что предателем был Юх, но Поль не спешил принимать окончательное решение. Это казалось абсолютно невероятным: Императорский врач — предатель!
Когда люди Харконнена выносили их через узкую дверь во двор, носилки слегка накренились. Ночное небо было усыпано звездами. Поплавковый шарнир проскрежетал, зацепившись за металлический косяк. Потом заскрипели по песку ноги солдат. Над головой нависло заслонившее звезды крыло махолета. Носилки опустились.
Глаза Поля приспособились к тусклому свету. Он разглядел лицо глухого охранника, когда тот открыл дверцу кабины и наклонился к приборной доске со светящимися индикаторами.
— Это, что ли, корыто для нас приготовили? — спросил он и повернулся, чтобы видеть губы своего напарника.
— Предатель говорил, что этот махолет специально для пустыни.
Глухой кивнул.
— Но, по-моему, это обычный разведчик. Места здесь не больше чем на двоих.
— А больше и не надо, — отозвался тот, что помогал нести носилки, и подошел поближе, чтобы свет падал на его губы. — Теперь мы и сами справимся, Кайнет.
— Барон приказал мне, чтобы я собственными глазами увидел все, что с ними произойдет, — возразил глухой.
— Чего ты нервничаешь? — подал голос второй охранник, стоявший сзади.
— Так ведь это же бен-джессеритская ведьма. Они знаешь что могут?
— А-а-а-а… — первый солдат покрутил головой. — Значит, из этих… Тогда понятно.
— Все равно скоро ее червяк слопает, — фыркнул второй. — Я так думаю, чему бы их там в Бен-Джессерите ни учили, песчаного червя даже им не заколдовать. Что скажешь, Зига?
— Угу, — тот, что стоял ближе, повернулся к носилкам и взял Джессику за плечи. — Ладно, Кайнет, лети со мной, если тебе так приспичило.
— Ну спасибо, Зига, разрешаешь, — ответил глухой.
Джессика почувствовала, что их поднимают. Она больше не видела звезд — их заслонило крыло. Ее затолкали в задний отсек, проверили кримскельные жгуты и усадили в кресло. Поля швырнули рядом, тоже предварительно убедившись, что он надежно связан. Она заметила, что руки Поля стянуты обычными веревками.
Глухой, которого солдаты звали Кайнетом, уселся впереди. Тот, что помогал нести носилки, — Зига — обошел махолет и тоже сел впереди.
Кайнет захлопнул дверцу и склонился над панелью управления. Махолет круто взмыл вверх и направился к южному краю Большого Щита. Зига похлопал товарища по плечу и сказал:
— Ты бы лучше повернулся и присматривал за ними.
Кайнет крутанулся на вращающемся сиденье. Джессика увидела отблеск звездного света на дуле лежащего у него на коленях бластера. Белые стенки кабины создавали впечатление, что внутри не так уж темно, но как следует разглядеть обожженное лицо охранника было невозможно. Джессика попробовала ремень, которым она была пристегнута, — не так уж туго. Она почувствовала, что жгут на левой руке слишком натянулся. Это означало, что узел съехал и от резкого рывка мог развязаться.
Откуда взялся этот махолет? Почему он подготовлен специально для нее? Кто за этим стоит? Она медленно вытащила свои связанные ноги из-под ног Поля.
— Слушай, а ведь глупо бросаться такими красотками! У тебя когда-нибудь были благородные? — Кайнет оглянулся на пилота.
— В Бен-Джессерите не все благородные.
— Но смотрятся они все здорово!
Ему хорошо меня видно, подумала Джессика. Она подтянула ноги на кресло, свернулась в клубочек и принялась в упор рассматривать Кайнета.
— Точно говорю, красотка, — Кайнет облизнул верхнюю губу. — Грех не попользоваться, — он опять посмотрел на Зигу.
— А рожа у тебя ничего, не треснет? — спросил пилот.
— А кто узнает? Ведь потом все равно… — он пожал плечами. — У меня так никогда не было благородных. Такой случай может только раз в жизни выпадает.
— Ты осмелился прикоснуться к моей матери… — прошипел Поль, уставившись глухому охраннику прямо в глаза.
— Ну! — засмеялся пилот. — Щенок затявкал! Смотри, чтоб не укусил.
Джессика испугалась: Поль выбрал слишком высокий тембр. Хотя, может быть, и получится.
Они снова летели молча.
Безмозглые бараны, размышляла Джессика, анализируя поведение солдат и приказы барона. Их прикончат, как только они доложат, что задание выполнено. Барону не нужны свидетели.
Они пересекли южную кромку Большого Щита. Потянулись залитые луной бескрайние пески.
— Хватит, пожалуй, — сказал пилот. — Предатель сказал, что их можно выбросить хоть сразу за скалами.
Он накренил машину и, описывая широкий круг, повел ее вниз, прямо на дюны.
Джессика увидела, что Поль начал делать ритмичные вдохи — успокаивающее упражнение. Он закрыл глаза, потом снова открыл. Она смотрела на него, но была не в силах помочь. Он еще не овладел работой с Голосом. Если у него не получится…
Махолет мягко прошелестел по песку, и Джессика оглянулась на север, в сторону Большого Щита. Над ним мелькнула тень приближающихся крыльев.
Нас кто-то преследует! Кто? Потом еще одна мысль: Барон послал наблюдателей, чтобы проследить за этими двумя. А за наблюдателями будут следить еще наблюдатели.
Зига заглушил приводы крыльев. В кабине воцарилась тишина.
Джессика повернула голову. В окне, позади Кайнета, она увидела неясный отблеск поднимавшейся над горизонтом луны, покрытые инеем вершины скал маячили в глубине пустыни. Ураганы и смерчи разрисовали их склоны песчаными полосами.
Поль тихонько откашлялся.
— Ну, Кайнет? — прервал молчание пилот.
— Зига, как-то не знаю…
— Чего там знать. Смотри… — Зига развернулся вместе с креслом и потянулся к юбке Джессики.
— Вынь кляп, — приказал Поль.
Джессика оценила качество пробуравивших воздух слов. Тембр, интонация — превосходные, повелительные, в самую точку. На четверть тона пониже было бы еще лучше, но с этими скотами нюансы не существенны.
Зига потянулся к ленте, державшей кляп, и начал развязывать узел.
— Не сметь! — заорал Кайнет.
— А, да заткнись ты. У нее все равно руки связаны, — он дернул за ленту, и она упала. От близости женщины его глаза заблестели.
Кайнет положил руку ему на плечо.
— Слушай, Зига, давай не…
Джессика мотнула головой и вытолкнула языком кляп. Голос она понизила до бархатных, интимных ноток:
— Господа! Вам нет никакой нужды драться из-за меня. — Говоря это, она гибко изогнулась, чтобы оказаться ближе к Кайнету.
Она увидела, как они напряглись, впервые осознав, что им предстоит драться из-за нее. Больше не требовалось искать повод, чтобы натравить их друг на друга. Мысленно они уже дрались из-за нее.
Лицо она повернула так, чтобы оно освещалось приборами пульта управления. Убедившись, что Кайнет видит ее губы, она продолжала: — Зачем вам ссориться?
Оба солдата слегка отодвинулись и начали беспокойно посматривать друг на друга.
— Разве есть на свете женщина, из-за которой стоит драться?
Но спрашивая это, она всем своим видом показывала, что как раз из-за нее драться стоит.
Поль изо всех сил сжал губы, заставляя себя молчать. Он уже использовал свой шанс добиться успеха с помощью Голоса. Теперь все зависело от матери, а ее опыт далеко превосходил его собственный.
— Угу, — сказал Кайнет. — Зачем же драть…
Его рука взметнулась над шеей пилота. Но навстречу удару сверкнул металл, отбил его руку и, завершая дело, вонзился Кайнету в грудь.
Тот застонал и мешком свалился к дверце кабины.
— За дурачка меня держал, думал, не знаю я этих фокусов, — ухмыльнулся Зига. Он опустил все еще сжимающую нож руку. На лезвии сверкал отблеск лунного света.
— Теперь разберемся со щенком, — и он наклонился к Полю.
