Роб Сандерс - Атлас Преисподней
Клют сел на пласталевую раму, зацепившись коленями и локтями за балки и оснастку, и стал горевать о тщетно потраченных усилиях.
— Все впустую, — выругался он, завершив этой фразой поток несколько менее благопристойных выражений, и с внезапным обвинением в голосе добавил. — Это у вас всегда так?
— А ты что, забыл? — просто ответил Чевак. Бывший аколит помедлил и кивнул.
Под ними проплывали смертоносные, ядовитые просторы болота. Капитан-цыган подобрался к ним и показал Чеваку пять пальцев, показывая, сколько минут им еще осталось лететь. С высоты инквизитору открывался отличный вид на задушенный лозами муравейник улья-сателлита, из которого они выбрались на поверхность. Он даже мог разглядеть отверстие, пробитое в каменной стене при помощи пневматического кабеля Торкуила.
— Повезло, что цыгане остались нас ждать, — сказал Клют высшему инквизитору. Чевак улыбнулся.
— Это вовсе не везение.
Он достал слитки, которые обещал цыганам, и протянул капитану в очках.
— Столько же, когда дело будет сделано, — сказал инквизитор, эхом повторяя уговор. Капитан глупо улыбнулся и расстегнул кошель, закрепленный на ремне поперек груди, чтобы Чевак мог положить слитки внутрь.
— Вот ты где, — сказал тот, уронил обещанное в кошель и вынул оттуда одну-единственную монетку, большой соверен. — Можно? — спросил Чевак капитана, который только рассмеялся, похлопал инквизитора по плечу и полез обратно к горелке, чтобы опустить воздушное судно на землю.
Клют с пораженным видом откинулся на пласталевую балку. Эпифани и Реликтор пристально уставились на монету с другой стороны рамы. Гессиан не отреагировал — он спал среди такелажа.
— Так это он? — спросил Торкуил через разделявшее их пространство.
— Черный Соверен Сьерры Санграаль, — подтвердил Чевак, любуясь гротескным изображением на выпуклом аверсе монеты. Двумя пальцами он потрогал и покрутил ее округлые ребристые края. — Ты вероломный, коварный ублюдок, но теперь ты мой, — сказал он соверену.
— Но как… Откуда… Как? — с запинкой выдавил Клют.
— Эпифани сказала, — начал объяснять Чевак, — Зря, же, смеялся, глаз.
— Но вы же говорили, что она не так поняла, что на самом деле предсказание должно звучать как «Я уже заждался вас».
— Когда тварь обретет голос, — сказал Чевак, — это, чувствуется мне, будет первым, что мы от нее услышим. Хитрая демоническая бестия не могла устоять перед соблазном и оставила нам намеки на свои подлинные намерения.
Клют не дождался продолжения и спросил:
— Какие?
— «Я уже заждался вас». Ключевое слово — «уже». То есть он уже нас не ждал. Соверен ушел к тому времени, как Эпифани посетило озарение, потому что знал, что улей обречен и время леди Крульды подошло к концу. Настала пора двигаться дальше, так как демон не мог навредить еще больше, находясь в руках голодного ульевика-людоеда. Поэтому Соверен подстроил так, чтобы оказаться платой за то, что привезли цыгане.
— Он ушел, как только явились мы? — спросил Клют, не в силах поверить в хитроумие и лживость демонической монеты.
— Еще была подсказка в неправильном переводе, — ответил Чевак. Клют непонимающе пожал плечами. — Зря, же, смеялся, глаз. Все было зря, а демон смеется над нами из-за того, что мы не видим истину.
— Даже не верится, — признал Клют. Аэростат опустился на землю.
— А ты поверь, — посоветовал Чевак. — Я уже говорил, можно ожидать чего угодно.
Клют кивнул, глядя, как Чевак перекатывает в руке проклятый Черный Соверен.
— Думаю, можно со всей справедливостью сказать, что этот совет все еще актуален.
Уходят
Песнь III
Археопалуба, вольный торговый корабль «Малескайт», Око Ужаса
Входит КЛЮТ
Прошло три дня.
Три дня, за которые Клют, наконец, отмылся от зловония Аблютрафура и избавился от преследовавших его картин ужасной гибели улья. Большую часть этого времени инквизитор провел либо в молитвах, либо в глубокой ванне баптистерия, полной обжигающе горячей воды, священных масел и соли святой Весты. В отличие от Чевака, который изгонял из себя оскверняющее воздействие Ока всякий раз, когда открывал драгоценный «Атлас Преисподней» и купался в духовной стерильности, источаемой нуль-плотью, Клюту приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы противостоять порче, пронизывающей космос Ока Ужаса.
Пока Клют очищал свои тело и дух, Чевак предавался менее благочестивым делам. Выйдя на археопалубу, инквизитор увидел Чевака и Торкуила, устроившихся среди столов и огромного количества собранных космическим десантником книг, артефактов и археотехнических устройств. Обычно космический десантник хранил большую часть хаоситских и колдовских реликвий в больших, примыкающих к археопалубе камерах, защищенных стазисным полем и полем Геллера. Но теперь Реликтор и высший инквизитор решили совместно заняться допросом демона Маммошада, и для этого требовались масштабные эксперименты и исследования. Страницы «Анатомэ» Кроночета и «Корпус Вивэкзорсекцио» лежали среди многих других темных гримуаров, запретных переводов с языков ксеносов и демонологических трактатов. Реликтор ходил между стазисными камерами с инструментами, древними машинами и самодельными устройствами, еретически созданными без оглядки на СШК.
Чевак не заметил приближения Клюта, но Реликтор оторвался от святотатственной работы и мрачно кивнул. Выглядел Чевак ужасно. Несмотря на внешнюю молодость, глаза у него потемнели и запали, а выражение лица стало отстраненным и пустым. Рот напряжен, вид раздраженный, пальцы уже болят и с трудом сгибаются, пролистав множество страниц из проклятых томов.
Черный Соверен Сьерры Санграаль был помещен в сердце аппарата, наскоро собранного из множества различных инструментов. Сплошные вращающиеся платформы, провода и кнопки с глифами. Венчала все это пара голосовых труб, переплетающихся друг с другом и напоминающих некий двойной фонограф. В центре крутился Черный Соверен, парящий в антигравитационном поле, в покрытые бороздками края монеты упирались иглы психоактивных кристаллов.
Клют лично видел, как Торкуил завершил свой кощунственный проект, и из зияющего туннеля левой трубы вырвались первые слова демона. Инквизитор не разобрал, что тот говорил, но было очевидно, что дьявольская сущность полна энергии. От голоса — нечестивой смеси птичьих воплей и шипения рептилии — вокруг завибрировал воздух.
Торкуилу пришлось отсоединить от мнемонического устройства «Геллебора» диа-лог и рунический кабель, настроить ключи и перебрать множество комбинаций, прежде чем он подобрал конфигурацию, превратившую свистящую какофонию в слова, которые сразу поняли и технодесантник, и оба инквизитора.
— Я уже заждался вас…
На столе неподалеку рядком лежали какие-то вещи, похожие на пыточные инструменты. Все они были из коллекции реликвий и артефактов Торкуила. Многие из них были неизвестны Клюту, но он узнал зловещие очертания дьявольского гримуара Истинных Имен, молот для гексаграмматического клеймения, стазисное хранилище с варп-паразитом астрамебой, благословенные мази разных видов, а также молитвы и гимны Конфедерации Света, которые тысячи лет назад записали на вокс на Диммамаре. Торкуил сжимал свою главную ценность — настроенный на волны Геллера виброскальпель, который он сам смастерил, руководствуясь страницами из «Корпус Вивэкзорсекцио».
Чевак пододвинул свой стул ко второй трубе.
— Скажи мне, — сказал он голосом, в котором звучала холодная сталь, — где я могу найти Азека Аримана из Тысячи Сынов?
— А где его нельзя найти?
Чевак окунул пальцы в чашу с благословенной мазью и швырнул маслянистые капли на вращающийся Черный Соверен. Жидкость с шипением впиталась в потусторонний материал монеты, и из трубы раздался птичий вопль.
— Я уже говорил, — мрачно предупредил Чевак. — Перестань отвечать вопросами на вопросы.
Мучительный крик Маммошада перешел в безумный смех.
— Ариман повсюду. Он часть всего и всех. Имя его культу — легион. Он там, где ты был, и там, куда ты отправишься. Его влияние чувствуется в залах и дворцах трупного мира Терры, в колыбели проклятья и на борту этого корабля. Никто не знает, где он.
— Никто? — повторил инквизитор. — Кроме самого Аримана. Ты — Азек Ариман?
— У меня много имен, — ответил демон. Чевак потянулся за очередным адским пыточным инструментом. — …но я не Ариман.
Высший инквизитор оперся локтем на стол.
— Где мне найти Корбана Ксархоса, ублюдка Тысячи Сынов?
— Ищешь ученика, чтобы найти учителя?
— Ты вынуждаешь меня, отродье пустоты…
— Я прохожу через множество рук. Эти руки принадлежат телам, которым также принадлежат уши. Эти уши слышали, что Корбан Ксархос мертв.
