Лаурелл Гамильтон - Дурман
Радость бытия, счастье – всё это удвоилось. Она жаждала чувствовать! Глядя в залитое слезами лицо Брека, Трой радовалась, что может с кем-то это разделить. Её было жалко Ворфа, неспособного понять, почему они плачут среди зарослей. Некоторые вещи Трой никогда даже не пыталась объяснить.
Ворф стоял на ступенях, подозрительно глядя в густые заросли. Трой откинула голову и рассмеялась. Звук её смеха слился со смехом Брека и поднимался всё выше и выше, подобно птице.
Глава 20
Джорди провёл ладонью над панелью, и пульструющие огни побежали по её поверхность, следуя за его пальцами. Но это были не только огни. Сознание двигателя следовало за движениями Джорди, словно собака, принюхивающаяся к нему, или кошка, трущаяся об его ноги. Двигатель живо заинтересовался им. Он изучал Джорди с таким же вниманием, как Джорди изучал его.
Джорди в жизни не испытывал ничего подобного. Словно его руки обрели способность проникать сквозь металлическую оболочку внутрь. Его мысли проникали по трубопроводам. Если он хотел изменить направление, ему стоило только пожелать этого. Двигатель принял его, впустил. Джорди чувствовал его энергию, проникающую в его разум. Не это ли чувствовала Трой, когда проникала в чужое сознание?
Это было чудесно. Двигатель объяснил, как он устроен, но Джорди не мог полностью его понять. Технология сочетания живой ткани с механизмами не была ни кибернетикой, ни роботехникой. Соединение было полным. То был единый организм, а не соединённые между собой детали.
То было единое целое, как его собственное тело. Изолировать одну из его систем было не более возможно, чем извлечь его собственную дыхательную систему, не повредив при этом остального.
– Вы что-нибудь обнаружили?
Услышав голос доктора Крашер, он подскочил. Сердце заколотилось у самого горла.
– Беверли, я забыл, что Вы здесь. Я обо всём забыл, кроме двигателя.
– Я это заметила, – печально улыбнулась она.
– Извините, – улыбнулся он в ответ, – просто я инженер, и я в жизни не чувствовал ничего подобного. Словно мой ум – это инструмент, и мне ничего не надо делать. Двигатель даже хочет мне помочь. Это просто невероятно.
– Я понимаю Ваш энтузиазм, Джорди, но у нас остаётся мало времени. Вы определили, в чём проблема?
– Пока нет. Двигателю неизвестно ни о каких критических ошибках или поломках, но он верит мне, когда я говорю, что что-то не так. Он помогает мне искать причину.
– Он готов помочь, – сказала Крашер.
– Он не просто готов помочь; он любознателен. Не рассказывайте Дейта, но двигатель чем-то напоминает его. Этот отвлечённый интерес ко всему необычному. Двигатель не боится; ему просто любопытно.
Крашер чуть склонила голову на бок.
– И правда, похоже на Дейту.
Не то, чтобы он обладал разумом. В основном его умственные способности ограничены возможностью понимать приказы, но он может обдумывать их и задавать вопросы.
– А ответы его чему-нибудь учат?
– Не уверен.
– А я могу говорить с ним через Вас? Когда Вы найдёте, в чём проблема, понадобимся мы оба, чтобы устранить её.
Джорди обернулся к Велеку, всё это время стоявшему, подобно синей статуе. Милгианин не двигался, не произносил ни слова. Но от него исходили сильные тепловые флуктуации. Будь он землянином, Джорди сказал бы, что он находится в состоянии стресса.
– Как Вы думаете, Велек, доктор Крашер может говорить с двигателями?
Милгианин пошевелился.
– Они должны будут попробовать её, а это причиняет повреждения вашей внешней оболочке. К тому же, остаётся возможность, что двигатели плохо воспримут её и взорвуться. Мы не пойдём сейчас на такой риск.
Джорди попытался придумать, как бы подипломатичнее сказать то, что он хотел сказать.
– У двигателя нет никаких возражений против контакта с доктором Крашер.
– Они недостаточно разумны, чтобы понять, насколько это опасно, – сказал Велек.
Джорди начал подозревать, что Велек просто боится новых идей. А может, ревнует к ним свои двигатели. В любом случае, у Джорди оставалось слишком мало времени, чтобы быть учтивым.
– Можно ли сделать так, чтобы доктор могла общаться с двигателями через меня?
Велек ответил не сразу.
– Есть устройство, которым мы пользовались в прошлом. Оно применялось только между милгианами, и никогда с инопланетянами.
– Тогда давайте попробуем, – сказал Джорди.
– Доктор готова риснуть?
– Рискнуть? – спросила Крашер.
– Это может повредить, как когда двигатель пробует.
Джорди и Крашер переглянулись. Она подняла бровь.
– Если вы берётесь, я с Вами.
– Давайте ваше устройство, – сказал Джорди.
Часом позже Джорди и Беверли стояли перед светящейся панелью. Велек объяснил, что устройство состоит из микропроцессора в сочетании с микроорганизмами. И то, и другое было необходимо, чтобы они могли говорить с двигателем. С виду же устройство представляло собой тонкий провод. Самой большой проблемой было, что конец этого провода надо было ввести под кожу головы Джорди, как иглу. Но это была игла, расчитанная на то, чтобы проколоть куда более плотную кожу милгиан. Трудность заключалась в том, чтобы ввести её с минимумом дискмфорта для Джорди и не проколоть ему череп.
Игла находилась под самой кожей. Двигаясь, он чувствовал её. Неприятное ощущение, но не боль. Доктор Крашер сделала ему местное обезболевание.
Провод был очень длинный, он тянулся от головы Джорди к лицу Крашер и скрывался в её густых рыжих волосах.
– Готовы, Беверли?
Её зелёные глаза были чуть расширены, но она кивнула.
– Начали. – Он провёл ладонью над поверхностью контрольной панели. Чувство свободного падения было в этот раз вдвое сильнее. Словно он падал не только вперёд, внутрь панели, но и назад, внутрь головы Крашер.
Беверли охнула, и по проводу прошла вибрация.
– Джорди, что это?
– Вы видите, как функционирует двигатель.
– Нет, это кровеносные сосуды. Он дышит. – Она произнесла это благоговейным шёпотом.
Внезапно двигатель предстал перед Джорди как один гигантский организм. Джорди видел его не как мыслящую машину, а как единое живое существо с дополнительными механическими органами. Он понял, что воспринимает его так, как воспринимает его доктор Крашер. Все системы стали частью системы жизнеобеспечения. То, что он принимал за генератор, оказалось сердцем. Всё было то же самое, и в то же время другое; соединение механического с живым; и то, и другое одновременно.
Джорди не нуждался в глазах, чтобы видеть это. Это было в его сознании, там, куда передавались зрительные образы. Он заговорил тихо, боясь потревожить соединяющее их звено:
– Что Вы думаете, доктор?
– Удивительно, – так же тихо ответила она. Звено казалось очень хрупким. Было ли оно таким на самом деле, Джорди сказать не мог.
– Вы в контакте? – Голос Велека буквально резанул слух. Джорди и Крашер разом обернулись.
– Да, – ответил Джорди. – Мы оба внутри двигателя.
– Хорошо. Я буду рядом, чтобы удостовериться, нет ли нежелательных эффектов. Если почувствуете дискомфорт, обязятельно скажите, и я отсоединю звено. Оно не расчитано на инопланетян.
– Да, мы знаем, Велек. Спасибо за заботу, – сказал Джорди.
Милгианин пожал массивными плечами, и его тело пыхнуло жаром.
– Я просто не хочу, чтобы вы рисковали собой в безнадёжной попытке.
– Если есть возможность спасти всех, кто находится на борту, мы не считаем попытку безнадёжной, – сказала Крашер.
– Как хотите, – сказал Велек.
Крашер фыркнула. Джорди вполне разделял её чувства. Пессимизм милгианина действовал ему на нервы. Ему хотелось доказать, что Велек не прав, даже если такое желание не слишком дипломатично.
Он снова повернулся к контрольной панели. Краем глаза он видел массивную фигуру стоящего слева Велека, но Джорди не составило труда от него отключиться. Контакт с доктором Крашер и компьютером поглотил его без остатка. Окружающий мир сузился до размера пульсирующих энергетических полей. Охлаждающая жидкость струилась по искусственным артериям и венам. Разноцветные огни становились то ярче, то темнее, по мере того, как двигатель вдыхал и выдыхал.
– Вот оно, – чуть слышный голос доктора Крашер раздался в его мозгу – или так ему показалось.
– Что? – спросил он.
– Здесь. – Краем глаза он уловил движение её руки. Всё его внимание было поглощено двигателем, он лишь смутно видел фигуру доктора Крашер. Ей рука, казалось, двигалась сквозь пульсирующую ткань к более тёмному участку. Цвета здесь были темнее, густо-фиолетовый, окаймлённый чёрным. Артерия вздулась. На их глазах из неё стала каплями сочиться жидкость. Тёмные бусинки капель летали внутри двигателя, будто там отсутствовала гравитация.
