Стив Лайонс - Мертвецы идут
— Спасибо, на этом все, — произнес Костеллин. — Свободен.
Солдат отсалютовал, и дверь за ним бесшумно закрылась. Комиссар поежился. В конце концов, ему бы следовало уже привыкнуть иметь дело с Корпусом Смерти. Тем не менее они все равно задевали его — отсутствием и видимых, и скрываемых эмоций, даже малейшего намека на них.
Костеллин отбросил эти мысли прочь. Пробежал глазами строчки планшета, подмечая множество деталей о Иероним Тета. Столица, Иероним-сити, сейчас наслаждалась ранней осенью. Осадков в этом году выпало меньше нормы.
Нельзя сказать, что погода много значила для Костеллина. Он собирался провести весь шестидневный отпуск в четырех стенах, в барах, ресторанах и прочих увеселительных заведениях, наслаждаясь так долго отсутствовавшим простым общением с людьми. Что лучше всего, он знал, что никого из полка, ни единого солдата Корпуса Смерти Крига не будет в радиусе тридцати тысяч километров.
Комиссар почувствовал, что палуба дрожит под ногами. Он отошел в сторону: криговцы шагали мимо него. Они маршировали в шеренгу по трое; тяжелые ботинки били об пол ритмично и четко, так что весь корабль, казалось, вздрагивал в резонансе. Взводный скомандовал «равнение налево» и приветствовал комиссара. Костеллин ответил тем же и терпеливо прождал, пока остатки взвода пройдут мимо.
Шестьсот пар пустых темных линз, уставившихся на него. Иногда Костеллину становилось интересно, что видят они при взгляде на него: седовласого узконосого старика, дожившего до возраста, которого никому из них не достичь?
Сквозь иллюминатор он посмотрел вниз, на грузовую палубу. Еще один взвод расчистил себе небольшое место для тренировки, аккуратно сложив деревянные ящики вдоль стены. Они были одеты в черное, так что должны были принадлежать к Сорок второму или Восемьдесят первому полку, точнее сказать комиссар не мог, будучи не в силах рассмотреть с такого расстояния знаки различия.
Солдаты протыкали штыками мешки с песком, на которых, как ни странно, красовались их же изображения. Костеллин как-то спросил сержанта, что это значит, а тот устало и самоуверенно пояснил, что самая большая потенциальная угроза для любой армии кроется внутри нее самой. Корабль «Мементо мори» оснастили тренажерным залом и стрельбищем, но Костеллин не был уверен, что они используются, и вовсе не собирался выяснять это в ближайшие шесть дней.
В кают-компании он не обнаружил никого, кроме другого комиссара: лысеющего мужчины со впалым щеками, которого Костеллин прежде не встречал. Офицеры Крига не брезговали есть с нижними чинами, поскольку сами вышли из этой среды. Костеллин взял миску с едой и сел напротив комиссара. Представился, услышав в ответ, что соседа зовут Манхейм и он недавно прикомандирован к Сорок второму полку. Сразу же Костеллин понял, какой станет тема разговора.
— Я отслужил на Даске полтора месяца, — сказал Манхейм. — И застал только последние этапы кампании, но мне есть что сказать. Героизм, самоотверженность, проявленные этими людьми…
— Но… — поддержал Костеллин. Он знал, что последует «но».
— Вы служили в других полках, прежде чем оказаться в этом? — сказал Манхейм осторожно.
— Катачанский четырнадцатый, — кивнул Костеллин.
— Воины Джунглей? — Манхейм был впечатлен. — Я слышал, с ними бывает трудно.
— Не то чтобы очень, — буднично сказал Костеллин, — если знать, как с ними обращаться. Я заработал их уважение и доверие, а они — мое, и более чем. В чем-то Корпус Смерти напоминает мне этих камикадзе. Они сражаются так же яростно и непоколебимо. Знаете, в целом у полков Крига самый низкий уровень дезертирства в Имперской Гвардии. Вплоть до, черт побери, нулевой отметки.
— Да, они смерти вообще не боятся, — задумчиво пробормотал Манхейм с набитым ртом.
— В общем-то, да — в хорошем смысле.
— И еще. Поймите меня правильно, они умеют уважать. Стоит мне отдать приказ, они бегут выполнять.
— Ты просто не понял еще, как к ним относиться, — догадался Костеллин.
— Когда я с ними говорю, это похоже… Никакого ответа от них. Не могу сказать, что они думают, что чувствуют. Что ими движет, Костеллин?
Костеллин натянуто улыбнулся и попробовал объяснить. Он сам задавал себе этот вопрос бессчетное множество раз. И до сих пор не нашел ответа — по крайней мере, все объясняющего. Люди Крига не обсуждали свое прошлое, стыдясь его. Однако еще тридцать лет назад Костеллин поставил себе задачу узнать все о своем новом полке, включая его историю.
Задача оказалась на удивление трудной. Большая часть истории Крига и его обитателей утрачена или, как он подозревал, безжалостно вымарана из имперских архивов. Один ужасный факт, впрочем, не подвергался сомнению. Где-то полторы тысячи лет назад Криг стал ареной ожесточенной и кровавой гражданской войны, начавшейся, когда пресыщенные Автократы, правившие планетой, объявили свою независимость от Империума.
— Конечно, — добавил комиссар, — мирные жители не все заразились этой ересью.
— Конечно, — сказал Манхейм.
— Поэтому Автократы послали свои личные армии на улицы, чтобы сокрушить любое сопротивление. Им это почти удалось.
Человека, которому пришлось стать спасителем Крига, звали полковник Юртен. Когда Автократия перешла в наступление, тот находился в городе-улье Феррограде, муштруя полк Имперской Гвардии.
Конечно, силы противника превосходили силы полковника Юртена в тысячи раз и ресурсов для ведения войны у Автократов было гораздо больше, включая контроль над защитными системами планеты. Империуму не удалось прорвать кольцо блокады и помочь лоялистам Крига. Юртен вел войну, которую не мог выиграть — по крайней мере, обычными средствами. Но в подземельях Феррограда, в секретном бункере, возведенном Адептус Механикус, полковник наткнулся на склад запрещенного к тому времени оружия: старинных орудий смерти, довольно необычных.
— Величайший герой Крига, — сказал Костеллин, — уничтожил его. Юртен решил, что раз Император не может обладать этим миром, то пусть планета не достанется никому. В праздник Вознесения Императора он взорвал эти боеприпасы в атмосфере.
Манхейм позабыл о еде. Розовый студень застыл на краю его ложки.
— Так вот почему на Криге такой воздух…
— Взрывы разрушили экосистему планеты, — подтвердил Костеллин. — Полковник угробил миллиарды, но войну это не остановило, она длилась еще пятьсот лет, но потом пришли победители.
— Корпус Смерти, — сказал Манхейм.
— Закаленные в атомном огне.
— А вы сами видели Криг?
— Один раз, — сказал Костеллин. — Всего однажды мне довелось пройтись по его поверхности. Клянусь Императором, лучше б я этого не делал.
Еще несколько минут они ели в полной тишине, Костеллин решил дать комиссару время переварить услышанное. А потом сказал более мягким тоном:
— Ищите светлую сторону. Сегодня вечером мы ужинаем в куда более приличном месте.
— Не уверен, — сказал Манхейм. — Я еще не решил, стоит ли мне высаживаться. Мой полк решил…
— Потренироваться, — понял Костеллин, — и ты чувствуешь, что должен быть с ними.
— Да, именно так.
— Но ты им сейчас не нужен. Используй свободное время, пока оно есть. Еще не скоро, поверь мне, оно у тебя появится. Департаменто Муниторум имеет привычку забывать о ежегодном отпуске для бойцов Корпуса Смерти, а они, в свою очередь, никогда на это не жалуются.
— Тем не менее, — возразил Манхейм, — мне кажется, я должен потратить время на то, чтобы узнать этих людей получше и понять, какова моя роль.
— Если мораль криговцев так высока, — иронично сказал Костеллин, — если нет проблем с дисциплиной, то вообще неясно, зачем им нужны комиссары.
— Вы, похоже, читаете мои мысли.
— Старик еще не в маразме, — улыбнулся Костеллин. — Я помню свои размышления обо всем этом. На эти вопросы вы тоже найдете ответы — по крайней мере, на часть из них. В то же время… — комиссар отодвинулся со стулом назад и поднял пустую миску.
— Я сяду на первый же спускающийся корабль, едва мы выйдем на орбиту. Советую вам сделать то же самое. Расслабиться. Поесть нормальной еды.
Костеллин повернулся и чуть не врезался в солдата Корпуса Смерти, бесшумно подошедшего сзади. Солдат отдал честь.
— Комиссары Костеллин и Манхейм, — бесстрастно обратился он. А затем сообщил то, что отпускник меньше всего хотел слышать: — Ваше присутствие требуется на мостике.
Дверь на мостик украшало изображение черепа двухметровой высоты, но краски уже поблекли от старости и кое-где обсыпались. Костеллин заметил, что Манхейм поежился от жуткой картины, и улыбнулся. Все пространство вокруг капитанского трона было заполнено военными весьма высокого ранга, включая двух генералов в черном и командиров всех четырех полков. Костеллин приветствовал нового полковника Сто восемьдесят шестого кивком головы. Лицо в маске повернулось в сторону комиссара — и только.
