Аарон Дембски-Боуден - Первый еретик. Падение в Хаос
— Включай ускорители, — приказал он. — Чем скорее мы двинемся с места, тем скорее вернемся к флотилии.
— Обескровлены, — объявил Ксафен.
Он выпрямился с ножом в руке, оставив на полу останки обследованного тела. Вскрытие трупа вокс-офицера Амала Врея никогда не попадет в официальные сводки, но оно, бесспорно, было весьма тщательным.
— Тела, — пояснил Ксафен. — Они обескровлены. Что-то высосало кровь из их вен и тем самым убило.
— Ингетель?
— Нет, Ингетель был с нами. Это сделал кто-то из его родичей.
Его родичи. Слова демона с болезненной ясностью всплыли в мозгу Аргел Тала. «Да. Один из моих родичей. Он идет за тобой».
Он ощутил внутри что-то скользкое. В его теле что-то шевельнулось, обвиваясь вокруг костей рук и ног, сворачиваясь тугой спиралью вокруг позвоночника.
— Вызвать всех воинов на мостик, — приказал он, слыша в мозгу эхо собственного голоса, беззвучно повторявшее его слова.
— И, Даготал, — продолжил Аргел Тал, — выводи нас отсюда.
Корабль, ковыляющий от края варп-шторма, разительно отличался от благородного имперского судна, ворвавшегося в бурю. Сквозь истонченную мембрану поля Геллера просачивался туман психической энергии, корабль медленно вращался, что свидетельствовало о неисправности систем управления и поврежденных стабилизаторах.
С его искореженных мачт связи постоянно передавался один и тот же сигнал, и слова на колхидском наречии чередовались с треском расстроенного вокса.
«Говорит „Песнь Орфея“. Получены критические повреждения. Требуется эвакуация. Говорит „Песнь Орфея“…»
— Контакт с «Песнью Орфея» восстановлен! — крикнул офицер с мостика.
На командной палубе «Де Профундис» кипела работа: целый рой офицеров, сервиторов, аналитиков и других членов экипажа сновали вокруг центральной платформы, приподнятой над остальным залом. На платформе в одеянии из серого шелка сидел и наблюдал за обзорным экраном золотой гигант. Его лицо, так похожее на лицо отца, смягчалось чувствами, абсолютно не присущими Императору: Лоргар был одновременно заинтересован и озабочен.
— Уже? — спросил он, обратившись к офицерам за пультом вокс-связи.
— Мой лорд, — откликнулся ауспик-мастер со своего места перед мерцающими мониторами, — корабль… жестоко поврежден.
Все больше и больше членов экипажа вглядывались в обзорный экран, наблюдая за бессильным дрейфом «Песни Орфея», и рабочий шум на мостике стал постепенно стихать.
— Как это может быть? — Лоргар наклонился вперед, вцепившись золотыми пальцами в стальной поручень, ограждавший платформу. — Это невозможно.
— Мы принимаем сигнал бедствия, — добавил один из вокс-офицеров. — Мой примарх… «Песнь Орфея» получил тяжелые повреждения. До нас доходит автоматический сигнал.
Лоргар поднес руку к приоткрывшимся губам, не в силах скрыть тревогу, хотя любой другой примарх в этом случае остался бы невозмутимым. Беспокойство проявилось и в его лице, еще недавно выражавшем замешательство.
— Воспроизведи послание, пожалуйста, — негромко попросил он.
Из динамиков вместе с треском помех раздался голос:
— …«Песнь Орфея». Получены критические повреждения. Требуется эвакуация. Говорит «Песнь Орфея»…
— Как это может быть? — снова спросил он. — Мастер вокса, обеспечь мне связь с этим кораблем.
Как прикажешь, мой лорд.
— Аргел Тал, — выдохнул Лоргар имя своего сына. — Я узнал этот голос. Это был Аргел Тал.
Стоящий рядом командующий флотилией Балок Торв кивнул, но его суровое лицо не затронули чувства, отраженные на лице примарха.
— Да, мой лорд. Это он.
Для установления вокс-контакта потребовалось три с половиной минуты, и остальные корабли Тысяча триста первой флотилии за это время активировали защиту и подготовили к бою все орудия. Из доков флагмана вышли буксиры, готовые подтянуть поврежденный корабль.
Наконец на обзорном экране возникло изображение рубки другого корабля. Через несколько секунд, после взрыва статических помех, появился и голосовой контакт.
— Кровь Императора! — прошептал Лоргар, не отрывая взгляда от монитора.
Аргел Тал предстал перед ним без шлема. Его изможденное лицо принадлежало жалкому призраку некогда мощного воина, под глазами после бесчисленных ночей бдения залегли мрачные тени. На левой стороне лица виднелись застаревшие пятна высохшей крови, а его броня — вернее, то, что от нее осталось, — покрылась вмятинами и трещинами и лишилась священных свитков.
Капитан, пошатываясь, встал и отсалютовал примарху. Кулак коснулся нагрудника с едва слышным стуком.
— Вы… все еще здесь, — прохрипел он.
Голос Аргел Тала тоже утратил былую силу.
Лоргар первым нарушил возникшее молчание:
— Сын мой, что с вами случилось? Что это за безумие?
Позади Аргел Тала проявились другие фигуры. Только Несущие Слово. И все выглядели такими же изможденными и ослабевшими, как и их командир. Один на глазах Лоргара упал на колени и забормотал бессмысленную молитву. Лоргар не сразу узнал в нем Ксафена, которого выдавал только черный цвет разбитого доспеха.
Аргел Тал с тяжелым вздохом прикрыл глаза:
— Сэр, мы вернулись, как и было приказано.
Лоргар обернулся на Торва, затем снова взглянул на Аргел Тала:
— Капитан, вы отсутствовали не больше шестидесяти секунд. Мы только что видели, как «Песнь Орфея» вошла в зону шторма. Вы возвращаетесь меньше чем через минуту после ухода.
Аргел Тал поскреб свои впавшие щеки и тряхнул головой.
— Нет. Нет, этого не может быть.
— Может. — Лоргар посмотрел на него в упор. — Так оно и есть. Сын мой, что с вами случилось?
— Семь месяцев. — Капитан покачнулся и, чтобы устоять на ногах, оперся на подлокотник своего трона. — Семь. Месяцев. Нас осталось меньше четырех десятков. Без пищи. Мы поедали экипаж… отвратительные куски кожистой плоти и высохших костей. У нас не осталось воды. Шторм повредил все резервуары. Мы пили прометий… оружейное масло… охлаждающую жидкость из двигателей… Сэр, мы убивали друг друга. Чтобы остаться в живых, мы пили кровь своих братьев.
Лоргар отвел взгляд ровно настолько, чтобы отдать приказ вокс-офицеру.
— Доставьте их сюда, — сказал он, понизив голос. — Заберите моих сынов с этого корабля.
— Сэр? Сэр?
— Я здесь, Аргел Тал.
— «Песнь Орфея» совершила свой последний полет. Мы шли на одних маневровых ускорителях.
— «Громовые ястребы» уже вылетают, — заверил его примарх. — Мы вместе вернемся в безопасное пространство.
— Благодарю, сэр.
— Аргел Тал, — Лоргар нерешительно помолчал, — вы истребили команду «Песни Орфея»?
— Нет. Нет, сэр, ни в коем случае. Мы питались их трупами. Как стервятники. Как пустынные шакалы Колхиды. Мы делали все, чтобы выжить. Мы должны были доставить ответы, которые ты ищешь. Мой лорд, пожалуйста… Ты должен об этом знать. Мы отыскали все ответы, но один важнее всего.
— Говори, — прошептал золотой гигант. Он не стеснялся слез, вызванных ужасным состоянием своих сыновей. — Говори, Аргел Тал.
— Это место. Это царство. Будущие поколения назовут его Великим Глазом, Оком Ужаса, Оккуларис Террибус. Приглушенными голосами они будут шептать тысячи дурацких названий тому, чего они не в состоянии понять. Но ты был прав, мой повелитель. Здесь, — Аргел Тал ослабевшей рукой показал в сторону варпа, бурлящего за окном рубки, — встречаются боги и смертные.
Вскоре он оказался в изоляции. Отдельно от своих братьев.
Нельзя сказать, чтобы это стало для него неожиданностью, но они забрали и его оружие — «для неотложного ремонта, брат», — а этого он предвидеть не мог. Кроме того, они вели себя с ним крайне осторожно. Сопровождающие, доставлявшие его в зал для медитаций, держались настороже, неохотно вступали в разговор и медлили с ответами даже на самые простые вопросы.
Ему еще никогда не приходилось испытывать подобное недоверие со стороны братьев. Конечно, он знал, в чем причина. Истину скрыть невозможно, да он и не имел желания ее скрывать. Да, оставшиеся в живых питались трупами людей. Да, они убивали своих братьев. Но не ради забавы. Не ради славы. Ради выживания.
Чтобы утолить убийственную жажду вином с привкусом меди, что текло в рассеченных венах.
А что ему оставалось? Умереть? Погибнуть вдали от флотилии и похоронить ответы на все вопросы, так необходимые примарху?
Но ты умер. Эта предательская мысль поднялась из дальнего уголка его сознания. Ты действительно умер.
Да. Он умер. Он умер еще до того, как начал жевать заскорузлую кожу обескровленных трупов. До того, как использовал свой кинжал, чтобы перерезать горло собрату и выпить его жизнь для поддержания собственного существования.
