Карен Трэвисс - Республиканские коммандос 3: Истинное лицо
В моменты покоя с Этейн, в моменты, когда он начинал понимать, что терзало Фая, Дарман пытался не думать об этом, потому что он ничего не мог с этим сделать, кроме как покинуть своих товарищей в беде, и - по статистике - он вряд ли дожил бы до начала преждевременного старения.
Но мысль о том, что он может быть ранен слишком серьезно, чтобы его стоило спасать, тревожила его. Да, ему нравилась жизнь. Он любил ее. Любой, кто думал, что у клонов нет чувства страха или ощущения собственной смертности, был дураком - или, может быть, гражданским, оправдывающим использование клонов, потому что они "не такие как настоящие люди".
Вся команда молчала. А'ден, казалось, был рассержен.
- Вы - рас-ход-ный ма-те-ри-ал! - сказал он, подчеркивая каждый слог. - Все солдаты всегда были им. Но вы - особенно. Ни гражданских прав, ни права голоса, ни семей, которые могли бы возмутиться тем, как с вами обращаются, и никаких связей с каким-либо сообществом, которое могло бы бороться за ваши права. Вас производят, используют и ликвидируют, если вернуть вас в строй слишком дорого, или если вы проявляете недовольство. Прекрасно, будьте благородными мучениками, но делайте это по собственному выбору, а не потому, что вы, как нуна, выращенная в клетке на ферме, не знаете, как можно думать иначе.
Обычно Фай своей болтовней и шутками разряжал ситуацию, но сейчас он смущенно молчал. Его отношения с внешним миром казались все более тревожными. Он стремился к нему - Дарман мог чувствовать его зависть, когда Фай видел жизнь других существ - но казалось, что Фай пытается не думать об этом, может быть, потому, что он был уверен - он никогда не сможет жить вне Великой Армии. Найнер гораздо лучше, чем Фай умел не допускать таких мыслей.
Простым пехотинцам должно было быть проще. Они почти не видели мира за пределами поля боя. Их не воспитывали такие личности как Скирата или Вэу, так что им приходилось держаться друг за друга. Это было все, что им оставалось. Да, нуна, выращенная в клетке, и клетка может показаться безопасным убежищем, если ты покинешь ее. Это хорошее сравнение. Внешний мир был незнакомым и страшным. Скирата называл это неврозом закрытых учреждений.
- Проблема с войнами в том, - сказал, наконец, Фай странно чужим голосом, - что они показывают людям, что те в действительности могут, если захотят. И это делает мир довольно-таки неудобным для правительства, когда этот мир все-таки наступает. Ты не можешь просто засунуть их обратно в коробку.
- Ты ничего не знаешь о мире, - сказал Атин. - Никто из нас не знает.
Дарман попытался смягчить мрачное настроение.
- Ордо снова рассказывал ему истории, - Сулл все еще ждал здесь. Дарман подумал, смог бы он расстрелять ЭРКа, если бы ему приказали. - Никогда не учи клонов читать.
- Ордо тоже ничего не знает о мире, - сказал Атин.
Дарман чувствовал, что он тоже ничего не знает о мире, но решил оставить эту мысль при себе. Если смысл был в том, чтобы выиграть войну, кто-то должен был подумать, что делать с армией после.
- Думаешь, у Сева есть подружка? - спросил Фай.
- Если и есть, она, вероятно, сбежала из корускантской тюрьмы для особо опасных преступников, - Дарман слегка толкнул брата. "Брось, Фай, не думай". - Не в твоем вкусе.
- Ничего не имею против того, чтобы девушка была немножко психопаткой, - Фай с заметным усилием приходил в себя. - Нельзя быть слишком разборчивым.
- Ну, хоть я и люблю слушать вашу мудрость, великие философы, у меня еще много дел, - А'ден жестом приказал Дарману встать. - Иди принеси снаряжение Сулла. Он скажет, где он его закопал. А пока он расскажет мне все, что он знает об Эйате. Договорились, Сулл?
ЭРК пожал плечами.
- Чтобы тебе было легче их уничтожить?
- Если у тебя есть подружка в Эйате, которую ты хочешь спасти, сейчас самое время рассказать об этом.
Сулл встряхнул головой.
- Никого у меня нет. Здорово, даже ящерицы не узнают меня сейчас. Наверное, я произвожу впечатление.
- Так ты расскажешь об Эйате или нет?
Сулл, казалось, задумался.
- Хорошо, но я не знаю ничего такого, чего ты не узнал бы от этих ребят, которые его строили.
Направляясь откапывать броню Сулла, Дарман отвлекся, чтобы найти Найнера. Найнер стоял у дерева над эскарпом, заложив пальцы за пояс, и не обернулся, когда Дарман подошел к нему и положил руку на его плечо.
- Надевай броню, сержант. Пошли искали вещички Сулла.
Найнер обернулся, и Дарман ожидал увидеть на его лице следы гнева. Но он выглядел больше огорченным, чем сдерживающим злость. Было похоже, как будто у него плохие новости.
- Хорошо... - рассеянно сказал он.
- Ты в порядке, вод'ика?
- Могу я задать тебе вопрос?
Это было совсем не похоже на Найнера. Он никогда не ходил вокруг да около. Дарман почувствовал беспокойство.
- Ну... да, задавай.
- Если бы ты мог уйти сейчас - если бы ты мог сесть на корабль и улететь куда захочешь, без всяких последствий, и даже взяв Этейн с собой - ты бы ушел?
- Оставить армию?
- Оставить команду. Оставить нас.
Дарман обдумал эту мысль, и его внутренности скрутило спазмом.
Это были не те братья, которые росли и воспитывались вместе с ним в его первой команде из четырех клонов: каждый боец "Омеги" был единственным выжившим из своей предыдущей команды. Но все же это были его братья по оружию, люди, которые знали, что он думает и чувствует, что беспокоит его, какая еда ему нравится, каждую крошечную деталь каждого дня жизни. Ни с кем у него не было более тесной связи - может быть, даже с Этейн. Он едва ли мог представить себе день жизни без них. Он не был уверен, как это совпадает со смутной мыслью о жизни с Этейн в некоем подобии семейного счастья, которое он не понимал и видел только мельком со стороны, но он знал, что если он покинет братьев, в его душе будет рваная рана, которая никогда не залечится.
Он раньше никогда не думал, что может потерять Вина, Джея и Тейлера, когда они все были в команде "Тета", и - прямо как "Дельта" сейчас - думал, что погибнуть могут только другие команды, не их.
Это было до того, как они попали на настоящую войну. Это было еще тогда, когда случайная смерть на учениях поражала их так, что они молчали целыми днями.
Найнер все еще ждал его ответа.
- Я говорю не о службе Республике, Дар. Я даже не знаю, что такое эта Республика или чем она лучше сепов. Все, что я знаю - что каждый день я пытаюсь не быть убитым и помочь не погибнуть вам, и не более того. Так... что заполнит пустоту, если ты покинешь своих братьев?
Найнер все еще думал о Сулле и о том, как он мог уйти, когда его товарищи остались сражаться. Это было нечто большее, чем верность Республике и вся прочая чушь, которую вбивал в них Джанго.
- А ты не хотел бы жить в каком-нибудь приятном месте и делать что-то другое, а не воевать? - спросил Дарман.
- Дар, ты смог бы уйти?
- Этого не будет, - сказал Дарман наконец. Было это "да" или "нет"? Он не был уверен. Он даже не был уверен, чем он был бы вне армии, не говоря уже о том, чтобы расстаться с братьями. - Даже не думай об этом.
Но Дарман продолжал думать об этом, пока они искали броню Сулла. И он был уверен, что Найнер тоже об этом думает.
* * *
Тилсет, Квиилура, третий день эвакуации, 476-й день после битвы на Геонозисе.
- Вот, - сказал Левет. - Вот что случается, когда вооружаешь мощным легко транспортируемым оружием туземцев, которые знают местность лучше нас.
Этейн знала, что фермеры будут использовать каждый прием, которым научил их генерал Зей во время борьбы с сепаратистами, но это не делало их поимку легче. Пока солдаты поймали двести или около того человек живыми и погрузили их в транспорты; остальные рассеялись небольшими группами, взяв с собой много оружия, когда-то переданного им Республикой.
Если бы эти фермеры были сепаратистами, планета была бы уже зачищена. Но руки были связаны. Люди были гражданами Республики, а планета принадлежала гурланинам, и это значило, что ее нельзя превращать в выжженную пустошь.
Это был не тот способ боя, которым они хотели сражаться, исключая, может быть, Этейн.
Но пока бой шел по одному образцу. После того, как фермеры несли даже небольшие потери, они сдавались. Казалось, они чувствовали, что сделали то, что должны сделать, и теперь, испуганные и уставшие хотели скорее закончить с этим. Имея это в виду, Этейн придерживалась следующей стратегии: подстрелить нескольких в каждой группе, чтобы побудить остальных сдаться.
Но на этот раз, кажется, она не сработала.
Взвод был связан боем в речной долине к северу от Тилсета. Семь других взводов рассеялись, преследуя наиболее крупные группы мятежников, пытавшихся сбежать. Казалось, что преимущество полностью на стороне клонов, но сложность состояла в том, что колонистов надо было увезти по возможности живыми, и это ставило клонов в невыгодное положение. Все уже шло к тому, что Этейн собиралась бросить это как безнадежное дело.
