Роберт Джордан - Память огня
Солнечный свет озарил Эгвейн, как только она приблизилась к центру. Она не могла не заметить большое, идеально разорванное кольцо облаков над полем. Ранд действительно влиял на вещи странным образом. Он не нуждается в объявлении о своем присутствии, никаких знамен. Облака отступали и светило солнце, когда он был рядом.
Похоже, что он еще не прибыл в центр, однако. Она встретилась с Илэйн.
— Илэйн, мне очень жаль, — сказала она, не в первый раз.
Золотоволосая женщина продолжала смотреть прямо перед собой.
— Город потерян, но город — не народ. У нас должна состояться встреча, давайте проведем её быстро, чтобы я смогла вернуться в Андор. Где Ранд?
— Выбирает момент, — сказала Эгвейн. — Он всегда был таким.
— Я говорила с Авиендой, — Илэйн сказала, ее гнедая металась и фыркала, — Вчерашнюю ночь она провела с ним, но он так и не сказал, о том, что намеревается сделать сегодня.
— Он упомянул о требованиях, — сказала Эгвейн, наблюдая как собираются правители со своей свитой. Дарлин Сиснера, король Тира, был первым. Он будет поддерживать ее, несмотря на то, что обязан Ранду короной. Угроза Шончан все еще глубоко беспокоила его. Мужчина средних лет, с темной, заостренной бородой не был особо красив, но сдержан и уверен в себе. Он поклонился с лошади Эгвейн, и она протянула кольцо.
Он колебался, затем спешился и вышел вперед, склонил голову и поцеловал кольцо.
— Да озарит вас Свет, Мать.
— Я рада видеть вас, Дарлин.
— Пока ваше обещание в силе. Путевые врата на мою родину в случае нужды.
— Все будет сделано.
Он снова поклонился, наблюдая за мужчиной, подъехавшим к Эгвейн с другой стороны.
Грегорин. Наместник Иллиана, равный Дарлину во многих отношениях, но не во всех.
Ранд предложил Дарлина в качестве наместника Тира, однако Верховные Лорды попросили короновать его. Грегорин остался лишь наместником. Высокий мужчина недавно потерял в весе, его круглое лицо, с привычной иллианской бородкой, выглядело впалым. Он не стал ждать знака Эгвейн, спрыгнул с лошади, схватил ее руку, выполняя энергичный поклон, и поцеловал кольцо.
— Рада, что вы двое можете отложить разногласия и присоединиться ко мне в этом деле, — сказала Эгвейн, оторвав их внимание от острых взглядов друг на друга.
— Намерения Лорда Дракона… вызывают тревогу, — проговорил Дарлин. — Он выбрал меня правителем Тира, потому что я отверг его, когда считал это необходимым. Я верю, что он прислушается к доводам разума, если таковые представить ему.
Грегорин фыркнул:
— Лорд Дракон совершенно разумен. Мы должны предъявить веские аргументы, и, я полагаю, он выслушает их.
— У моей Хранительницы найдется для вас несколько слов, — сказала Эгвейн, — Пожалуйста, прислушайтесь к ней. Ваше сотрудничество не будет забыто.
Сильвиана выехала вперед и поманила Грегорина в сторону, чтобы поговорить с ним. Не было важным сказать, что Эгвейн боялась как бы эти двое в конечном счете не набросились друг на друга. Задача Сильвианы состояла в том, чтобы держать их подальше друг от друга.
Дарлин посмотрел на неё проницатльным взглядом. Кажется, он понимал, что она делала, но не стал возражать, садясь на лошадь.
— Вы кажетесь озабоченным, Король Дарлин, — сказала она.
— Старое соперничество порой глубже океанских глубин, Мать. Мне даже интересно, уж не Темный ли устроил всё это собрание в надежде, что мы уничтожим друг друга сами и сделаем его работу за него.
— Я понимаю, — сказала Эгвейн, — Возможно, было бы лучше, если вы посоветуйте своим людям — снова, если вы уже сделали это — что не должно быть никаких несчастных случаев в этот день.
— Мудрое предложение. — Отходя, он поклонился.
Они оба были за неё, как и Илэйн. Гэалдан будет стоять за Ранда, если сказанное Илэйн о Королеве Аллиандре было правдой. Гэалдан был не настолько могуществен, чтобы Аллиандре беспокоила её, но Порубежники — другое дело. Похоже, Ранд перетянул их на свою сторону.
Над каждой армией развевался соответствующий флаг, присутствовал каждый правитель, кроме Королевы Этениелле, что была в Кандоре и пыталась организовать эвакуацию беженцев. Она оставила порядный контингент на эту встречу — включая Антола, её старшего сына — как будто говоря, что происходящее здесь было столь же важно для выживания Кандора, как и сражения на границе.
Кандор. Первая жертва Последней битвы. По слухам, вся страна пылала. Будет ли Андор следующим? Или Двуречье?
Спокойно, — подумала Эгвейн.
Было ужасно, что приходилось оценивать, кто тут был за кого, но она обязана так делать. Ранд не может управлять Последней Битвой лично, как он, несомненно, намеревается. Его задача — вступить в бой с самим Темным, у него не будет ни времени, ни возможности, чтобы ещё и командовать войсками. Эгвейн намеревалась покинуть эту встречу, добившись признания лидерства Белой Башни над силами, собранными против Тени, и она не собиралась отказываться от ответственности за печати.
«Насколько она могла положиться на такого человека, каким сейчас стал Ранд? Он не был Рандом, с которым она выросла. Он был более похож на Ранда, которого она узнала в Айильской Пустыне, только более уверенного. И, возможно, более хитроумного. Он стал довольно искусен в Игре Домов.»
Ни одно из этих изменений не было чем-то ужасным, предполагая, что с ним всё еще можно было договориться.
«Это — флаг Арад Домона?» подумала она, удивляясь. «Это не был просто флаг, это был флаг Короля, указывая, что он ехал с теми силами, которые только что прибыли на Поле. Родел Итуралде наконец поднялся к трону, или Ранд выбрал кого-то еще? Флаг короля Доманийцев развевался рядом с флагом Даврама Башира, дяди Королевы Салдейи.»
— Свет. — Гавин подвел свою лошадь к её. — Этот флаг…
— Я вижу это, — сказала Эгвейн, — Я придушу Суан, ее источники упомянули, кто взял трон? Я боялась, что Доманийцы пойдут в сражение без лидера.
— Доманийцы? Я говорил об этом.
Она проследила за его глазам. Приближалась новая сила, двигаясь с очевидной поспешностью, под знаменем красного быка.
— Муранди, — ответила Эгвейн, — Любопытно. Роэдрен, наконец, решил присоединиться к остальной части мира.
Недавно прибывшие Мурандийцы устроили большой балаган, чем они, вероятно, заслуживали. Их одеяние, по крайней мере, было красивым: желтые и красные туники под бронёй; медные шлемы с широкими краями. Широкие красные пояса имели символ быка. Они держались на расстояние от Андорцев, заворачивая вокруг сил Айил и входя с северо-запада.
Эгвейн посмотрела в сторону лагеря Ранда. Тем не менее никаких признаков Дракона.
— Ну, — сказала она, подталкивая Грохот в движение к Мурандийским силам. Гавин последовал рядом с ней, и Чубейн определил двадцать солдат в качестве охранны.
Роэдран был тучным человеком, облаченным в красное и золотое; она могла фактически слышать, как при каждом шаге постанывает его лошадь. Его редеющие волосы были по большей части белыми, нежели черными, и он смотрел на нее с неожиданно проницательным выражением. Король Муранди был немногим более, чем правителем одного города, Лугарда, но её отчеты показывали, что этот человек прилагал немалые усилия для расширения своего правления. Дать ему несколько лет и он сможет действительно назвать всё королевство своим.
Роэдрен поднял мясистую руку, останавливая свою процессию. Она обуздала свою лошадь и ждала его, чтобы он приблизился к ней, как было принято. Он этого не сделал.
Гавин проворчал проклятие. Эгвейн позволила улыбке растянуть края её губ. Стражи могут быть полезны, хотя бы, чтобы выражать то, что она не может себе позволить. В конце концов, она направила свою лошадь вперёд.
— Так, — Роэдрен её оглядел, — Вы — новая Амерлин. Андорка.
— У Амерлин нет национальности, — прохладно ответила Эгвейн, — Мне любопытно видеть вас здесь, Роэдрен. Когда Дракон пригласил вас?
— Он не сделал этого, — король махнул для виночерпия, чтобы ему принесли немного вина, — Я подумал, что это хорошее время для Муранди, чтобы не остаться в стороне от главных событий.
— И через чьи Врата вы прибыли сюда? Конечно, вы не пересекали Андор, чтобы оказаться тут?
Роэдрен колебался.
— Вы пришли с юга, — продолжила Эгвейн, при этом изучая его, — Андор. Илейн послала за вами?
— Она не посылала за мной, — огрызнулся Роэдран, — Проклятая Королева обещала мне, что если я поддержу ее, то она в качестве ответной любезности объявит о признании неприкосновенности мурандийских границ, — он колебался, — Кроме того, мне было любопытно посмотреть на этого Лжедракона. Все в мире, кажется, из-за него распрощались со здравым рассудком.
— Вы ведь знаете, для чего эта встреча, верно? — спросила Эгвейн.
Он взмахнул рукой.
