Лана из Змейгорода (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Змеедар выдержал обжигающий взгляд синих неистовых глаз куда лучше, чем золото, которое он добывал в горах, выдерживает встречу с пламенем.

— Ты в чем-то меня обвиняешь? — спросил он, наклонив шею, стесненную парчовым воротником и раздувая широкие ноздри, делавшие его похожим на охотящегося на лягушек змея. — Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Дочери Водяного принесли в Змейгород только беды. Но я разве говорил когда-нибудь о том, что надо от них избавиться потайно. Мы же не разбойники какие.

И, как обычно, Змеедара поддержали несколько десятков старейшин.

— Не время сейчас друг на друга напраслину возводить! — воскликнул, протолкавшись сквозь толпу, седоусый Бронислав. — Надо думать, как врага одолеть.

— Вот то-то и оно, — попытался возразить ему Боривой. — Не получить бы удар в спину.

— На что ты намекаешь? — с обидой глянул на него Бронислав. — В Змейгороде нет и не было предателей!

— Каким же тогда образом кромешники проникли в град? — возмутился Велибор, которого преступная близорукость старейшин, похоже, тоже уже довела до белого каления.

Он, конечно, так и не решился подойти к Даждьросе, но это вовсе не означало, что он не переживал.

— Это мы уже вряд ли когда-то узнаем, — с благостным выражением развел руками Змеедар, воодушевленный поддержкой. — Наш доблестный Яромир постарался не оставить свидетелей.

— Что значит, не оставил свидетелей? — воспылал праведным гневом уже Боривой. — Как истинный воин он думал в первую очередь, как девушек спасти. Что ж ему следовало еще и кромешников жалеть?

— Вообще-то, здесь лежат не все, — заметил Яромир, пересчитывая убитых, в которых ходившие в походы ящеры после более подробного осмотра опознали уроженцев Янтарного побережья. — Двоим удалось уйти, и, насколько я разобрал, побежали они в сторону твоей, Змеедар усадьбы.

— Спасибо, что предупредил, — даже бровью не поведя, величаво кивнул боярин. — Если замечу кого, обязательно дам знать. Лиходеев надо изловить и допросить! Да и у дозорных неплохо бы узнать, каким образом враги проникли в город.

Спорить с боярином на этот раз никто не посмел. Велибор поглядел на Яромира и только покачал головой. В самом деле, ничего не указывало на причастность боярина к похищению, а гнать след или требовать суда батюшки Велеса означало вносить раздор и смятение в ряды защитников.

— Не стоит лишними дрязгами и склоками разрушать изнутри Велесов покров, который и без того ежедневно подвергается опасности, — подытожил Мудрейший. — Кудесники еще раз осмотрят тела лиходеев и постараются отыскать след тех, кому удалось убежать, а воины Змейгорода приложат все усилия для того, чтобы больше подобное не повторилось. А сейчас готовьтесь к сече. Велес-батюшка попросил благословения своего брата-тучегонителя и дал знак, что на битву следует выходить в четверг следующей Седьмицы в Перунов день.

Глава 25. Сон

— Почему ты не позволил мне эту гниду раздавить? — обращаясь к Велибору, не стеснялся в выражениях Яромир, когда они вместе провожали Лану и Даждьросу до лекарской. — Я же видел одного из тех, кто сбежал, бросив остальных. Это был Землемысл!

— Хочешь вызвать его на Велесов суд? — сочувственно повернулся к боевому товарищу Велибор. — Ты понимаешь, что сейчас не время? Вот если бы ты застал его с поличным или сумел бы догнать. Да и то наш боярин бы выкрутился. Ящеры стали в последнее время слишком падки на злато, которого у него в избытке.

— И что ты собираешься делать? — раздраженно глянул на воеводу Яромир. — Этот же гаденыш ударит в спину!

— Он полетит со мной в сцепке, — веско проговорил воевода, а ты поведешь полк левого крыла.

— Вот всегда он так, — жаловался на боевого товарища Яромир, когда тот проводив Лану с Даждьросой и убедившись, что с сестрой все в порядке, ушел в дружинную избу. — Принимает волю старейшин, пускай они трижды неправы.

— А ты дерзишь и говоришь поперек, даже если понимаешь, что предлагают дело, — с ласковым укором улыбнулась ему Лана.

— Вот если бы на твоем месте оказалась Дождирада, — обиженно пробормотал ящер, и Лана поспешила заткнуть его рот поцелуем, чтобы он сгоряча не наговорил совсем уж крамольных вещей. — Защитник ты мой, — приговаривала она, перебирая взлохмаченные волосы Яромира, оглаживая его плечи и спину, словно пыталась отыскать место, откуда во время преображения поднимались крылья. — Что бы я без тебя делала?

— Нашла бы себе кого-то более разумного, — млея от ласк, отозвался ящер.

— Мне разумный не нужен, — покачала головой Лана. — Мне нужен ты. Как я тебя, такого отчаянного, в бой пущу?

— Да что мне сделается? — щекоча усами ее щеки и ресницы, успокаивал ее Яромир. — Это за тобой, как выясняется, глаз да глаз. Может быть, мне тут возле лечебницы остаться? Ну хотя бы до утра. Мне в дозор нынче не идти. А в доме все равно погорельцы из посада. Разве я не для того ношу твое кольцо, чтобы хранить твой сон?

На такую искреннюю, горячую просьбу Лана возразить не посмела и не смогла. Да и Веда не препятствовала. Тем более что Яромир хотя и лег на широких полатях рядом, но положил между ними меч в знак честности намерений, давая всем, кто увидит их вместе, понять, что чтит святость брачного договора и позорить доброе имя батюшки Водяного не намерен. Хотя перед сном свою любушку целовал да ласкал, убаюкивая, точно малое дитя.

Другое дело, что, словно в насмешку, причудливая волна сновидений занесла Лану к таким берегам, на которые наяву по доброй воле она попасть ни за что бы не согласилась.

Ей снился наполненный голосами птиц, истекающий соками жизни цветущий весенний лес, над которым они летели вместе с Яромиром, любуясь белой кипенью яблоневого цвета, вдыхая аромат черемухи, внимая терпкому духу смородины, которая кое-где уже начала пламенеть. Поначалу Лана удивилась, откуда бы в весеннюю пору взять заветным кислым ягодам, когда еще даже не отцвела куда более ранняя земляника. Потом поняла, что не видит Яромира, а белый цвет яблонь, заполнив все вокруг, превращается в душный, дремотный туман, из которого доносится призывный, завораживающий голос:

— Ланушка, лапушка, любушка моя. Где ты, моя милая сердечная, дай на тебя наглядеться!

«С чего бы это Яромиру играть со мной в прятки? — рассеянно и дремотно подумала она. — Или это вовсе не Яромир?»

Не совсем понимая, что происходит, чувствуя странное смятение и приятную истому во всем теле, Лана двинулась на голос, готовая в любой момент сложить крылья, найдя приют в нежных объятьях. Конечно, наяву ее милый не переступал грани, но кто сказал, что этого нельзя сделать во сне?

— Ланушка, лада моя, ну где же ты? — голос становился все более нетерпеливым, в нем появлялись незнакомые требовательные, стальные нотки.

Только влечение, которое вело Лану вперед, оставалось сильнее разума. Даже когда она увидела, что на окруженной смородиновыми и калиновыми кустами поляне ее ждет совершенно другой добрый молодец, статный, высокий, купавый, с наливными алыми губами и копной черных кудрей, рассыпанных по могучим плечам, она продолжала лететь к нему уже, казалось, против своей воли.

— Ланушка, лапушка, мочи нет тебя ждать! — проговорили наливные, как спелые ягоды, губы, которые так хотелось поцеловать.

Лицо с точеными чертами казалось смутно знакомым, как и агатовые глаза под собольими бровями. Яромир никогда не имел таких бровей. Яромир! Воспоминание о любимом внезапно отрезвило, развеивая злой морок. Призывные алые губы, загоревшись лихорадкой волчей ягоды, набрякли ядом, из агатовых очей прянула тьма, а душный запах оберегающей смородины, пытался скрыть зловоние тлена.

— Узнала-таки! — разочарованно скривился Кощей, принимая тот облик, в котором Лана его запомнила в прошлую встречу.

— Падаль учуяла, — отозвалась Лана, не ведая, как скрыться.

О том, что можно просто проснуться, она даже не думала, поскольку понимала, этот сон пробуждением не так сразу не прервать. Не просто так говорят, что невеста живет на грани миров. Не родится новая жена, пока не умрет девка. И вот пока она, не перейдя границу родительский дом уже покинула, а в жилище мужа полноправной хозяйкой еще не вошла, ее и подкараулил Кощей.