Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
«Вспомни, кем ты был и как низко пал», ― прозвучал голос у него в мыслях, и на мгновение ему почудился шелест вороньих крыльев.
Ариман покачал головой и отвернулся от Кадина. Его разум заскользил вдоль стен и проник за дверь. Колдун потянулся чувствами сквозь металл и безвоздушное пространство, они растекались по темным переходам и пробовали застоявшийся воздух за запертыми дверями. Он казался стылым, как будто Ариман плыл в черной воде под ледяной коркой. Его разум задрожал. Это было столь же просто, как проводить рукой по гладкому песку или ощущать древесный дым на зимнем ветру.
Тьма стала давить на мысли; каждый дюйм станции выглядел обесцвеченным, лишенным жизни, эмоций и мыслей. Азек остановился. Мог ли он ошибиться, было ли это место тем самым, которое он искал? Узнать можно было лишь одним способом. Колдун позволил своему разуму выйти за пределы реальности и раскрыл чувства перед измерением за…
… переплетение цветов и света, распадающихся, формирующихся заново, отражающихся и режущих глаза, которых у него не было.
Тело, запах испражнений, роз, приглаженных перьев.
Тени накладывались одна на другую, как масло, смешивающееся с кровью и расплавленным золотом.
Фигура взирала на него глазами цвета янтаря, и на растущем лице расцветала ухмылка. Она рассмеялась. Теперь на него смотрело множество лиц и тысяча глаз.
Руки. Бледные, мягкие руки, касающиеся густеющей черной воды.
Запах пепла и мочи, холод льда и липкость засохшей крови…
В легкие Аримана ворвался воздух. Колдун почувствовал, как по коже стекает пот. Секунду перед глазами стояло остаточное изображение, яркий оттиск трясущихся рук, которые тянулись из вихря цветов. Колдун попытался шевельнуться, но доспехи воспротивились, а на миг его охватила паника. Он умер в доспехах, оказался в плену железной хватки, обреченный вечно падать, вечно тонуть. Как его легион, как братья, которых он уничтожил.
― Ариман, ― услышал он торопливый и охрипший голос Астреоса.
Азек снова попробовал пошевелиться, и на этот раз доспехи подчинились. Перед глазами прояснилось. На дисплее горели синие предупредительные иконки биоритма. Он потерял сознание, и доспехи остановились, не позволив ему упасть. Колдун повернул голову. Платформу вокруг него покрыла толстая корка изморози, подбираясь к стене и двери каверны.
Астреос с обнаженным мечом стоял в пяти шагах от Аримана. Меч сиял зеленоватым светом, ореолом очерчивая его голову. Тидиас и Кадин стояли немного поодаль, но болтеры обоих воинов были опущены. Ариман снова потряс головой. В горле пересохло, а голос оказался надтреснутым, когда он заговорил.
― Как долго? ― спросил Азек, слыша, как в шлеме эхом разносятся слова, а вокс скрежещет и шипит в ухе. Тидиас бросил взгляд на Астреоса. Библиарий медленно опустил меч, и свет вернулся обратно в лезвие. Тидиас опустил болтер. Кадин не шевельнулся.
― Две секунды. Я почувствовал, ― ответил Астреос. Тишину заполнил треск статики. ― Что бы ты ни сделал, я это почувствовал.
Ариман кивнул, но ничего не сказал.
Колдун лишь хотел изучить варп, но вместо этого его разум проломился за завесу реальности. Перемещение разума в варп было непростой задачей, требовавшей определенного ритуала и внимания. Оно не могло пройти настолько легко, подумал Ариман. Он просто пробился туда. Азек вспомнил, как во время встречи с Толбеком в него хлынула сила, неприкрытую радость, легкость от обладания мощью, которой прежде ему не приходилось испытывать. Но все было не так просто.
Он медленно шагнул к двери. Каждая мышца его тела дрожала, во рту все еще ощущался вкус горелого сахара и прокисшего молока. Ариман снова потянулся разумом, пробуя варп вокруг них. Его чувства хотели вырваться вперед, воспарить в истонченной варпом реальности, но здесь подобное было опасно. Использование силы без необходимого баланса и контроля было сопряжено с опасностью. Ему следовало помнить об этом, и на миг он задался вопросом, что заставило его поступить так чуть ранее.
Процессия сервиторов поравнялась с ними, от их магнитных шагов платформа вибрировала. Ариман оглянулся на Астреоса и двух его братьев.
― За мной, ― бросил он и переступил порог. Астреос бросил взгляд на братьев и последовал во тьму.
Кадин неотрывно следил за Ариманом, пока они шли по безмолвным коридорам станции. Колдун умел убивать, Кадин видел это, но он вел себя скорее как лорд, чем воин. Ему уже приходилось видеть таких прежде, высокомерие завело их так далеко, что чувствовалось в каждом слове и жесте. Это было клеймо для тех, кто был в состоянии уничтожить кого угодно и нарушить незыблемую клятву ради истины, которую могли видеть лишь они. Орден Кадина погиб из-за подобных людей. Теперь он поклялся идеалам, которые могли погубить его.
Космические десантники свернули в другой переход. Прямой и узкий, казалось, он тянется в бесконечность. Кадин оглянулся. Процессия сервиторов шла в десяти шагах позади. Он моргнул-щелкнул на дисплее шлема, чтобы включить инфракрасное зрение. Тепло, исходящее от тел сервиторов, переливалось в спектре от белого до темно-синего. Воин переключился обратно на зеленое сияние ночного зрения и перевел взгляд на туннель. Астреос и Ариман были впереди, их местоположение подсвечивалось зелеными рунами.
Его взгляд задержался на Астреосе. Библиарий менялся. Кадин видел это ― в нем до сих пор таились ярость и непокорность, но появилось нечто еще, что-то, о чем, возможно, даже не догадывался и сам библиарий. Астреос еще придерживался прежних традиций, но они стали орденом троих, и старые обеты постепенно угасали в глазах Кадина. Они нарушили свои клятвы и поплатились за это кровью. Они были воинами, цеплявшимися за жизни, которые им следовало давно отдать. А теперь их верность получил новый повелитель.
Ариман на мгновение остановился. Колдун повернул голову. Кадин застыл на месте и на секунду встретился с ним взглядом. Но затем Азек отвернулся и пошел дальше. Кадин последовал за колдуном, не сводя с него глаз. На его доспехах развевались полосы пергамента, паря в условиях нулевой гравитации. Кадин видел, как Ариман прикреплял их к броне перед погрузкой на корабль. Воин не мог прочесть текст, написанный на пергаментах, как и понять слов, которые бормотал колдун, когда красным воском прикреплял их к синим доспехам. Очередной секрет, который их спаситель держал при себе, но Кадин ничего другого и не ожидал.
Клятвы. У всех были клятвы, как сказал Астреос, но Кадин видел, как раз за разом нарушались все их былые обеты.
«Мы предатели, ― подумал он. ― Мы зовем свои обеты священными, как в те времена, когда нас была тысяча. Но они ушли».
Руна, отмечавшая Аримана, пульсировала зеленым. Зеленым. Зеленым, который означал безопасность. Зеленым, который означал друга. Руна перекрасилась в янтарный, окаймленный красным. В ухе Кадина завизжал сигнал тревоги. Он знал, что это значит: болтер последовал за его взглядом, прицелившись в спину Ариману. Сигнал предупреждения стал громче. Воин моргнул-щелкнул, чтобы отключить сигнал, но не отвел глаз.
«Мы пали. Нет больше высшей цели, ради которой стоит сражаться. Только доверишься кому-то, и мы все покойники».
Палец на спусковом крючке напрягся. Внутри шлема вновь раздался сигнал предупреждения. Кадин сосредоточился на фигуре Аримана и увидел путь болтерного снаряда, место попадания, вторичные точки прицеливания.
«Осталось только выживание».
Кадин моргнул на руну прицеливания и перевел ее в режим угрозы. Перед глазами расцвел багрянец.
«И мы выживаем в одиночку».
Ариман остановился и повернулся. Кадин замер. Над правым глазом Аримана выскочила красная руна прицеливания. Кадин смотрел, не отрываясь. Ариман оставался совершенно неподвижным, держа руки по бокам и не пытаясь достать оружие. Астреос остановился в шаге перед колдуном и также оглянулся.
― Что-то не так? ― голос библиария затрещал по воксу. Ариман склонил голову, все еще не сводя красных глазных линз с Кадина.
Колдун медленно покачал головой.
― Нет, ничего, ― ответил Ариман и пошел дальше. Астреос еще удар сердца глядел на Кадина, но затем обернулся и последовал за Ариманом. Кадин не шевелился. Перед глазом все еще мигала красная руна прицеливания. Но потом он сморгнул ее и последовал за ними.
Они добрались до хорового зала спустя четыре часа. На каждом шагу их путешествия Ариман ощущал затылком враждебный взгляд Кадина. В воине клокотала горечь, Ариману не требовалось читать разум Кадина, чтобы знать это. Недоверие таилось внутри Кадина, подобно червям в гнилом мясе. От этого чувства было невозможно избавиться, лишь приостановить, на мгновение ослабить.
