Анатоль Нат - Шишки без ягод
— Ну проверишь ты, ну и что? Что это тебе даст?
— Даст уверенность в завтрашнем дне. — хрипло рассмеялся Сидор. — Ты Димон порой такую глупость спрашиваешь, что я даже не знаю что тебе и ответить.
— А ты не отвечай, умник хренов, — мгновенно обиделся Димон.
— Какого лешего мы до сих пор не вскрыли те бочки и не проверили что у нас там имеется? А!? Ответь мне на сей простой вопрос! Я, конечно, не садовник. Но уж отличить прелый черенок от нормального я сумею.
— Вскроем и что дальше делать будем? А если они уже в рост пошли?
— Тогда прикопаем на зиму в прикопе, а сами будем спокойны ибо будем знать, что у нас действительно кое что есть. А так, мучиться всякими мыслями всю зиму. Это, по-моему, идиотизм.
— Может ты и прав, — устало переводя дух, согласился с ним Сидор. — Когда вернёмся, так и сделаем. Только не со всеми бочками. А с одной. Вскроем и посмотрим. Если черенки пропадут, то по крайней мере из одной, а не из всех.
— И с прикопом ты тоже прав. Нельзя их держать в бочках, лучше в землю посадить. Тем более….
— А если они в рост пойдут, — Сидор даже остановился от неожиданно пришедшей ему в голову страшной мысли. — Или уже пошли? Что делать будем?
— Вскроем, будем знать, — хмуро буркнул Димон, выдирая из водяной ямы провалившуюся туда ногу. — А что делать мы у местных спросим. Наверняка здесь полно людей, что прекрасно разбираются в садоводстве. По крайней мере сады у них у всех здесь знатные.
— К вечеру будем на месте, — неожиданно уверенно заявил Сидор.
Он как раз выбрался на какой-то островок суши и устало опёршись на слегу переводил дух, согнувшись чуть ли не до земли. — Во! — поднял он что-то в своей руке, медленно, с трудом разгибаясь. — Фантик от ириски, что я на этом островке весной бросил.
К вечеру ни действительно подходили к конечной точке своего маршрута о чём явственно говорил большой массив высоких, разлапистых кустов, растущих буквально из воды.
Продраться на прямую через эти кусты не было ни малейшей возможности. К тому же, прямо перед островом с кустарником тянулась широкая полоса глубокой коричневой воды, преодолеть которую можно было разве что вплавь, что по холодной осенней погоде не вызвало ни у кого ни малейшего желания.
Да и эта маслянистая, дурно пахнущая коричневая жидкость, более похожая на густой борщ, которая вяло плескалась перед кустарником стоило её только слегка потревожить, не вызвала ни малейшего желания плюхаться в эту дрянь.
Пришлось долго искать обход. Никак не могли вспомнить откуда, с какого края и как они весной выбрались с этого острова на болото.
Искали до темна. И только когда над головой взошла луна, освещая своим мертвенным светом поверхность болота, только тогда они сумели заметить еле видную звериную тропу, рассекающую береговой край кустарника.
С трудом при лунном свете найдя место выхода тропы на травяной ковёр болота. Только тогда они смогли осторожно двигаясь по пояс в густой маслянистой жиже, преодолеть эту водяную полосу.
— Нет, — устало выдохнул Димон, как только они ступили на островок. — С лошадьми тут не пройти. Да и найдём ли мы тут второй раз эту тропу, тоже неизвестно.
— В третий, — устало поправил его Сидор.
— Если ты помнишь, то по ней мы уже дважды проходили. Так что найти её в третий раз будет не проблема.
— Нет! — сердито огрызнулся Димон, продираясь сквозь гущу кустарника куда-то на середину острова. — Больше не хочу лезть в эту воду. Мы ещё сушиться будем до утра, а потом ещё и постирушки от этой торфяной жижи устраивать. Так что с меня хватит. Ищем обходной путь.
— Давай для начала найдём наш старый лагерь, а потом решать будем, — покладисто согласился Сидор.
Старый, весенний лагерь они нашли быстро. Точнее не лагерь, а место где они весной провели некоторое время. Оказалось, что это практически единственный клочок свободной от зарослей земли в местном буйно разросшемся по всему островку кустарнике. Там они и переночевали, бросив свои вещи возле старого кострища и свалившись на ещё оставшиеся целыми с весны лежаки, устроенные весной из лапника.
Утром вскочили рано. Ночёвка, пусть и на остатках лапника, а не на сырой земле, но с мокрыми по пояс штанами, не доставила никому из них удовольствия. Поэтому пол дня у них ушло только на оборудования лагеря и на сушку вымокшей в болоте одежды.
Потом у них ещё два дня ушло на сбор шишко-ягоды и обследование острова, куда их занесло. И только полностью набив ягодой большие, двадцатилитровые берестяные короба, которые у них были вместо рюкзаков, они решили двигаться обратно.
Обратный путь, как всё неприятное, запомнился плохо. Сначала они долго шли вдоль кромки болота, огибая его с восточной стороны. И только на третий день пути поняли какую совершили ошибку.
Как раз к вечеру третьего дня они вышли на край леса, где им окончательно стало понятно что с этой стороны обогнуть болото нет ни малейшей возможности. Это был конец длинного, острого мыса, глубоко впадавшего в расстилающееся с правой стороны вплоть до горизонта большое, ровное болото с редкими островками чахлой болотной растительности по всей поверхности.
Обогнуть это страшилище с этой, восточной стороны не было ни малейшей возможности. Для этого им пришлось бы возвращаться чуть ли не в самое начало, к островку с ягодой, откуда они три дня назад начали путь, а потом двигаться куда-то в противоположную сторону от того направления куда им было надо. Причём края болота с той стороны даже просто не было видно за горизонтом.
— Да! — задумчиво протянул Димон. — Влипли.
— Ночуем, а завтра обратно, — согласился с ним Сидор, мрачно разглядывая простирающееся в немыслимую даль болото. — Вроде с другой стороны лес поближе был.
Переночевали на мысу, а утром двинули обратно, и опять через три дня вышли к полуострову с кустарником шишко-ягоды.
Здесь решили устроить днёвку, поскольку место было как бы ими уже обжитое, да и что немаловажно, рядом был источник чистой ключевой воды, где можно было запастись водой для питья.
Неожиданно оказалось, что это чуть ли не единственный источник чистой воды на несколько дней пути.
Что будет впереди, было неизвестно, но фильтровать вонючую болотную воду сквозь несколько слоёв чистого нижнего белья, которого к тому же уже и не осталось, удовольствие было не из приятных, да и утомительное.
Запаслись в дорогу водой, следующим утром двинули в обратную сторону от первоначального направления, собираясь уже посолонь обогнуть ненавистное, надоевшее хуже чёрной редьки болото.
И тут им наконец-то повезло. Просто безумно повезло. Край болота с этой стороны оказался и повыше, чем справа, и намного суше, красуясь высокими сухими борами, тянущимися куда-то вдаль. Идти по ним, даже с тяжёлой ношей за плечами, было одно сплошное удовольствие.
А ещё им по дороге постоянно попадались ягодники, чуть ли не сплошным красным ковром устилавшей весь их обратный путь. И не смотря на то, что они не собирались перегружать себя, за оставшиеся до города несколько дней дороги умудрились насобирать столько брусники и клюквы, что до дверей землянки добрались уже еле таща на спине неподъёмные короба с ягодой.
Сказать что им были рады когда они вернулись, это сильно преуменьшить ту бурю восторга и праздник, что им закатили друзья как только они ввалились в землянку с тяжелющими коробами за спиной.
Следующие два дня у них ушли только на то, чтобы отлежаться и отоспаться в спокойной, домашней обстановке, когда не надо заполошно вскакивать при малейшем шорохе рядом. А заодно и выслушали от Маши самые последние городские новости, которыми с ней за время их отсутствия добросовестно делились все окрестные кумушки…
Ну а потом, по теперь уже не раз пройденному пути, Сидор с Димоном снова отправились на ягодный остров, захватив с собой шесть вьючных лошадей. И буквально за одну неделю завалили собранной шишко-ягодой чуть ли не половину кладовки, для чего даже выгородили там целый угол, заставленный теперь большими плетёными коробами со спелой шишко-ягодой и несколькими бочками мочёной брусники и клюквы.
Так что теперь Мане было чем осенью заняться. И она развернулась, целыми днями занимаясь варкой из ягоды варенья и вялением её в печи.
Глава 8 Медвежья Поляна
На сегодняшний день, пожалуй, самой большой головной болью для всей компании землян, вместе с Корнеем было то, что они не знали как расчистить от выкорчеванных пней свой участок возле города, уже прозванный в городе Медвежьей Поляной.
То, что там, на огромной территории, площадью не менее ста гектар, была освоена, или точнее сказать, освобождена от пней только одна, подчёркиваю — ОДНА СОТКА, приспособленная для посадок разных огородных культур, было совершенно неприемлемо.
