Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём
Тут Войча сообразил, что заехал явно не туда, и попробовал поразмышлять о чем-то более конкретном, хотя бы о дне завтрашнем, но глаза стали слипаться, и он незаметно для себя заснул.
Снилась Войчемиру всякая чушь, причем чушь весьма неприятная. То он был альбиром, который пытался рубить мерзавца-Змея по длинной черной шее, но выяснялось, что в руках у него не двуручник, а жалкий скрамасакс. А мерзавец-Змей разевал пасть и дышал на него, но не огнем, а могильным холодом. То он был Змеем и пытался прищучить нахала-альбира, но тот доставал из-за спины двуручник — и какой двуручник! — и внезапно превращался в «опыра», после чего с диким хохотом бросался за Бойчей в погоню. От такой ерунды Войчемир еще больше устал, и когда довелось раскрыть глаза, чувствовал себя совершенно разбитым. А может, и сон был тут ни при чем, просто спал Войча совсем мало. На горизонте едва белел восход, а рядом стоял Ужик и расседлывал Ложка-Войчемир протер глаза, пытаясь сообразить, что происходит, между тем недомерок уже успел снять седло и занялся уздечкой.
Первая мысль была под стать сну. Не иначе Ужик подслушал его мысли и теперь старается предотвратить неизбежное привязывание к конской спине. Затем Войча сообразил, что такое едва ли под силу даже Ужику, а посему прокашлялся и поинтересовался:
— Ты это чего?
— Удобнее…
Недомерок даже не соизволил обернуться. Тут Войчемир огяделся и заметил, что вещи лежат двумя кучами — побольше и поменьше. Войча хотел задать резонный вопрос, какого Косматого… и так далее, но внезапно до него дошло:
— Думаешь, все не довезем?..
Ужик пожал плечами, вероятно, чтобы еще больше досадить Бойче, после чего наконец-то повернулся:
— Кольчугу оставь. И шлем.
— Ага… — Войчемиру внезапно стало весело, — Может, еще и меч бросить?
— Кони устали… — равнодушно бросил недомерок и потрепал Ложка по крутой шее.
Войча широко раскрыл рот, чтобы объясниться с наглецом по всей широте вопроса, но внезапно понял, что тот прав. Кони не ели почти сутки, да и не пили со вчерашего утра. Этак далеко не уедешь!
Оставалось как следует выругаться с поминанием того же Косматого, карани и караньской бабушки и самому заняться вещами. Войча оставил немного копченого мяса — в самый обрез, теплый плащ и полупустой мех с водой. Все остальное пришлось бросить. В последний момент Войчемир махнул рукой и снял даже стальные налокотники и железный воротник, защищавший шею. Но остального было жалко. Кольчуга, шлем — нет, без них Войча чувствовал себя голым, даже хуже — что он уже труп, который можно пихнуть ногой и скинуть в канаву.
Между тем Ужик привязал к поясу свою дурацкую котомку и вопросительно поглядел на Войчемира. Тот хмыкнул:
— Так и поедешь? Без седла?
Ужик, ничего не ответив, ловко вскочил на спину Ложка. Тот даже ухом не повел, хотя нрав имел достаточно сварливый. Войча почесал затылок и не спеша забрался на спину верного Басаврюка. Не хотелось ругаться, хотя сказать этому недотепе было что. Например о том, что врать нехорошо, И даже очень нехорошо. Но Войчемир ограничился тем, что неторопливо объехал Ужика, спокойно сидевшего на норовистом огрском скакуне, и хмыкнул:
— Не ездят, значит? Рахманы, которые… Нельзя, значит, да?
— Патар разрешил, — Ужик вновь погладил смирного, как овечка. Ложка. — Но только в таких случаях…
— И без седла? — никак не мог успокоиться Войча.
— А зачем седло? — удивился заморыш и легко тронул коня пяткой. Ложок, как показалось Войчемиру, кивнул и затрусил вниз по еле различимому в предрассветном сумраке склону.
— Эй, куда! — возопил Войча, не зная, что делать. Во-первых, требовалось узнать дорогу, а во-вторых, никакого тумана не было! Вокруг расстилался каменистый склон, угрюмо чернели скалы, а над головой было небо — чистое, без единого облачка. Звезды гасли, унося с собой ночь, значит, скоро придет рассвет, а с ним — огненная смерть. Войча вновь крепко выругался и ткнул каблуком Басаврюка.
Догнать Ужика было делом минуты, он ехал медленно, словно нехотя. Войча пристроился рядом, соображая, что еще немного, и они окажутся в этой самой Змеевой Пустыне, а там…
— Погоди! Ужик, куда мы едем?
— На полдень… — донесся равнодушный ответ.
— А туман? Туман где?
— Будет…
Оставалось довольствоваться и этим. Войча решил, что недоросток загодя определил с помощью полуночника, где этот самый полдень— Это немного успокоило, хотя направление — лишь полдела. В конце концов Войчемир смирился, вспомнив давнюю поговорку: «Ввяжемся в бой — а там увидим». В бой они уже, кажется, ввязались, оставалось увидеть.
…Туман встретил их внизу, у самого подножия. Он стоял неподвижно — густой, плотный, белесый. Молочно-белая стена тянулась от края горизонта, исчезая где-то за холмами. Потянуло сыростью, кони, давно не пившие, радостно заржали и рванулись вперед.
— Эй, а куда ехать-то? — Войча придержал Басаврюка и покачал головой. — Заблудимся, карань…
Ужик внезапно рассмеялся:
— Не заблудимся, Зайча! Ты, главное, от меня не отставай.
Войчемир еще раз поразился наглости заморыша, но спорить не стал. Кто этого Ужика ведает? И туман он угадал, и без седла ездит. Может, в самом деле дорогу знает?
Белая пелена сомкнулась, и вокруг не осталось ничего, кроме тумана. Исчезла даже земля. Казалось, кони ступают по воздуху, и даже не ступают — летят где-то среди облаков. Трудно было разглядеть даже собственную руку — если, конечно, не поднести ее к самому носу.
Войча поспешил подъехать поближе к Ужику, чтобы не потеряться. Мельком он заметил, что заморыш сидит на Ложке, даже не сжимая его бока ногами. Просто сидит — и все, а норовистый огр-ский конь, с которым Войчемир изрядно намучался в Самвате, спокойно везет его куда следует. Войча покачал головой и вдруг понял, кто из них двоих сейчас главный. На миг вспыхнула обида, но Войчемир тут же приказал себе такие мысли забыть. Для того Ужика и брали, чтобы он в подобных случаях пользу приносил. А вот когда они доберутся до этого самого Акелона, тогда и можно будет напомнить, кто из них командир!
Итак, Войча решил проявить столь свойственную ему мудрость и не стал выяснять отношения, а равно интересоваться, куда они, собственно, едут. Едут
— и ладно. Но молчать было уж очень скучно, поэтому Войчемир, еще раз оглянувшись по сторонам и ничего не увидев, кроме мелочно-белого марева, выразительно кашлянул. Ужик, однако, и не думал реагировать, даже бровью не двинул, по-прежнему глядя куда-то вперед.
— Урс — не выдержал Войча. — Здесь это… разговаривать можно?
«Урс» было сказано не зря. Раз в сей момент недомерок главный, то ему и положено быть Урсом, а не каким-то там Ужом.
— Можно, — не оборачиваясь, кивнул зазнайка-Ужик, — если негромко…
— Ага! — вдохновился Войчемир. — Ну тогда это… Расскажи чего-нибудь. А то муторно как-то…
Бойче было действительно не по себе. В этом тумане, когда едва видишь гриву своего коня, он был словно на дне морском. Поневоле вспомнилась Навья Поляна и тени, скользившие в лунных лучах. Но там туман был слабенький, баловство, а не туман. И если даже в том тумане нежить пряталась, то что ждет их здесь? Впрочем, ответ известен…
— Ужик… Урс… А эти. Змеи… Их много? — Недомерок на миг задумался.
— Патар считает, что их сейчас сотни две-три…
— И всего? — не поверил Войча. Перед глазами встало ночное небо — белое, покрытое разноцветными вспышками. Тогда казалось, что Змеев многие сотни, если не тысячи.
— Они очень быстро летают, — пояснил Ужик. — Даже не летают…
— Вроде молний, — понял Войча. — Раз — и все!
— Похоже… Поэтому и кажется, что их очень много.
Подумав, Войчемир рассудил, что и две сотни Змеев — это слишком. Тут бы с одним справиться — и то подвиг…
— А ведь еще два века назад о Змеях и не слыхали, — продолжал Ужик. — Забыли. Думали, сгинули…
Войча кивнул. Ну конечно, ведь Кей Кавад разобрался с этими супостатами. Выходит, выжили, расплодились…
— Ужик… Урс, а откуда они вообще взялись? Недомерок ответил не сразу, наконец пожал своими узкими плечами:
— Легенда есть. Даже две…
Тут Басаврюк тревожно заржал, ему вторил Ложок. Ужик поднял руку, и Войча поспешил остановить коня. Потянулись томительные мгновения. Ужик молча всматривался в белую пелену, словно мог что-то разглядеть в этом молочном мареве. Наконец он кивнул:
— Едем. Он нас не видит…
Войча не стал переспрашивать, кто не видит и почему. Главное — не видит. И это хорошо — даже очень хорошо…
— Так вот, две легенды, — продолжил недомерок. — Первая — простая. Мне ее дед рассказывал…
Войча невольно удивился. Впервые Ужик вспомнил о ком-то из своих родичей. Хотя должны Же быть у этого странного парня родственники!
