Кассандра Дженкинс - Оковы Древнего Н-Зота
Лорна дернулась. Сильвана была уже рядом.
Клинок рассек воздух. В какую-то долю секунды Лорна ощутила взрыв, ощутила растекающуюся по всему телу волну, но это не было болью. Это отнимались пальцы ног и рук, это сковывающий холод поднимался от колен и локтей все выше. Она сделала попытку вдохнуть, но пронзенная насквозь грудная клетка осталась недвижимой. Подбородок уткнулся в грудь, и Лорна успела увидеть клинок, вонзенный по самую рукоять в ее сердце. Она открыла было рот, но, кажется, он так и остался приоткрыт в своем последнем вечном вдохе.
Она не успела.
Глава 9. Кричи…. Сейчас!
Во рту появился хорошо знакомый ржавый привкус. Сильвана тряхнула головой, отгоняя наваждение, и привычным ловким движением выдернула из трупа кинжал. Сильвана не видела других ран, кроме той, что нанесла сама. Едва заметный порез под левой грудью, почти бескровный. Удар милосердия — прямо в сердце, — однако на губах и шее Лорны тоже была кровь.
В темнице и пыточной клетке Лорна делала вид, что не боится смерти. Обнаженный клинок и валь’киры изменили ее мнение. Но в Подгороде не прощали приговоренных к смерти и не вынимали из петли раньше, чем эта петля ломала хребет, а когда сталь требовала крови, только бьющееся сердце могло усмирить ее голод.
Валь'киры ждали. Мертвенно-бледный свет их призрачных тел поглотил оранжевое сияние свечи. Луна блекнет под светом солнца, здесь же, в подземельях Подгорода все иначе, думала Сильвана. В этом городе под землей, огромном саркофаге для сотен ее подданных, солнце никогда не одержит победы над стылой ночью.
Это живые закрывали глаза трупам, не в силах выдержать их застывшего взгляда. Сильвана глядела в ослепшие глаза Лорны так, словно наделась наконец узнать, почему смерть до сих пор обходит ее стороной. Когда-то она тоже умерла, но так и не узнала, каков он, этот вечный покой в Круговерти Пустоты. Даже сейчас Лорне Кроули довелось узнать нечто, неизвестное Сильване. Уже о смерти.
Бледная и безвольная, как фарфоровая кукла. Сорвись она с цепей, разбилась бы на осколки. Она так и не рассказала, почему Годфри выгораживал ее ценой собственной жизни и что связывало ее с орком и гномом. И не расскажет. Так и будет глядеть куда-то вдаль, с этой своей нелепой розой из красного бархата в волосах, тоже перепачканной кровью, если Сильвана не отдаст валь’кирам приказа.
Случайно оброненное имя Роммата стоило Лорне жизни. Одно слово, значившее так много.
Сильвана перехватила скользкую от крови рукоять. Одно слово, и Лорна вернется из Тьмы на Свет, сменит вечную жизнь на вечную смерть. Одно слово, и Агата вернет ей покорную и послушную пленницу. Не составит труда узнать у нее правду, но это не так интересно. Легко предсказать, что произойдет в этой камере после ее воскрешения.
Истошный крик Лорны Кроули расколет звенящую тишину пыточной, когда до нее дойдет, что смерть отныне в прошлом.Хорошо знакомые ощущения, все еще не забытые Сильваной. Да и как такое забыть… Как не забыть и другой, самодовольный и ледяной голос, что с мучительным наслаждением произнес, когда ее крик, наконец, сошел на нет:
— Теперь ты кричишь, — произнес этот голос, оживший в ночь кошмаров.
Той ночью Роммат, должно быть, сражался в Гранатовом Редуте, а Сильвана встретилась лицом к лицу с Королем Мертвых.
Он не вернется.
С чего бы такая уверенность, спросила саму себя Сильвана. С чего бы ей верить Роммату, что мир спасен от Древних Богов, а та ночь не повторится? Откуда этот голос, где он прячется теперь?
Мерзкий запах крови пропитал даже камни. Сильвана всегда старалась избегать его, ведь ржавый привкус крови пробуждал болезненные и темные воспоминания.
На грани слышимости звякнули цепи, а невидимое колесо пришло в движение, чтобы натужно и со скрипом наматывать ржавые цепи, укорачивая поводок, заставляя пятиться назад, пока лопатки и затылок не упрутся в стену из чистого льда. Бежать некуда. Впереди только смерть и голодный клинок. Ее оружие недостойно сражаться против Ледяной Скорби. Она помнит эти слова и тяжелую поступь, когда стихает звук точильного камня. Он идет к ней, с клинком в руке, небрежно и медленно. Пытки будут продолжаться, пока он не получит желаемого. Смерть не награда, но Король Мертвых присуждал ее всем, кроме Сильваны. И бесконечными были для нее те ночи, полные крови и звона стали.
А однажды, спустя вечность, перед ней появилось зеркало.
— Посмотри на себя. Посмотри в это зеркало, — приказал он глухим шепотом.
Из мутно-серого глянца на Сильвану глядела прикованная к ледяной стене эльфийка. С золотыми глазами и пшеничными локонами, бледная, изможденная и в изорванной одежде — плащ Следопыта Кель-Таласа едва держится на ее плечах, ведь серебряная застежка в виде лука давно сломана. В отражении она видит и его тоже — тяжелый темный плащ и кованые доспехи. Видит, как лазурное свечение рун будто стекает с острия Ледяной Скорби в руках Короля.
— Запомни себя живой, Сильвана, — шепчет ей Артас. — Запомни. Ты никогда не будешь прежней.
Кричи, молит Сильвана, сделай это раньше, чем он сломит тебя. Ему надоест твоя гордость. Кричи, чтобы он услышал твой крик сейчас, а не когда будет уже поздно.
Но эльфийка плюет в мутное стекло и это вызывает смех палача.
Кричи!…
— За гордость нужно платить жизнью.
Зеркало вспыхнуло, подчиняясь приказу Повелителя Плети. Три призрачных тела с черно-белыми крыльями выпорхнули из его недр.
Кричи же!… СЕЙЧАС!
Сильвана знает — она не закричит. В зеркале отражается взгляд эльфийки, и в нем пылает ненависть. С годами эта ненависть никуда не исчезнет, а глаза навсегда лишатся золотистого цвета.
Они станут рубиновыми. Как ее кровь, что, наконец, обагрила наточенную сталь Ледяной Скорби.
Забытые истинные намерения, спрятанные в самых темных уголках подсознания, окрепли, обрели голос и форму, ожили и вырвались на волю. В первый раз в долгую ночь. Во второй раз здесь, в темнице с мертвым телом и клинком в ее руке.
— Ты напоминаешь меня, Лорна Кроули.
Она ошиблась. Девчонке было далеко до нее. В шаге от гибели Лорна готова была во всем признаться. А в Зеркале Мертвых Душ отражалась решимость, с которой Сильвана, предводитель Следопытов Кель-Таласа, захваченная в плен Королем Мертвым, глядела в глаза своему палачу. Еще живая.
В следующий раз она отразится в нем уже мертвой. И только тогда закричит. А он — снова будет смеяться.
Смеялся ли он, когда увидел армии Орды и Альянса под стенами Цитадели? А когда они взяли крепость штурмом? Сильвана так и не нашла ответ среди тех стен из чистого льда. Она бродила по опустошенной Ледяной Цитадели, слушала, как северные ветра оплакивают Повелителя Плети и не чувствовала себя отомщенной. До тех пор, пока не нашла его.
— Могу я забрать зеркало?
Два генерала Орды долго смотрят в мутное стекло, обрамленное посеребренной рамой. В руках орков лучшие топоры и секиры, отобранные среди трофеев Короля Мертвых. Сильвана различает тихое пренебрежительное: «Женщина», и один из орков едва заметно пожимает плечами. Затем они уходят, заново перебирать единственно стоящие трофеи — оружие, — оставляя ее наедине с зеркалом, что последнее видело ее живой.
С тех пор, как его доставили в Подгород, Сильвана часами глядела в его мутные глубины, будоража воспоминания, такие же нечеткие, как и ее отражение. Однажды она рассказала Рэндалу Сварту, своему доверенному секретарю, на что способно Зеркало Мертвых Душ, обычное с виду украшение интерьера. С чего-то ведь стоило начинать. Она доверяла ему, вместе с ней он прошел ведущий из рабства Плети путь к свободе.
— Моя Госпожа, — прошептал Отрекшийся, — вы не имеет права… Король Мертвых сделал это с нами, но вы… Вы не должны повторять его судьбу!
Она повторила. Шаг за шагом.
Когда-то в главной пыточной Подгорода, еще полупустой, было всего две железных клети. Двадцать ночных эльфов поместились в одну. Вторая стояла пустой, только позже она наполнится. А потом и двух клеток Сильване будет недостаточно.
— Ночные эльфы молчат, госпожа, — будет слышать она каждый раз, появляясь в пыточной камере.
Двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать.
— Ночные эльфы молчат.
Пятнадцать. Четырнадцать. Десять живых ночных эльфов. Когда их осталось всего трое, терпение Сильваны истощилось. Она распорядилась, что добьется признания лично.
Дрожащий, испуганный и растянутый на дыбе — жалкое зрелище, не вызывающее азарта. Почему никому не удалось сломить эльфов раньше? Ведь рычаги давления настолько очевидны, что даже скучно. Не нужно размахивать топором, ломать пальца, вырывать зубы. Даже самый обычный клинок может творить чудеса. Небольшой порез и обманчивое обещание, в которое так хочется верить, и вот оно, долгожданное признание, произнесенное захлебывающимся от страха голосом:
