Джеймс Сваллоу - Красная Ярость
Оно проревело слово, проталкивая единственный звук сквозь горло, забитое густой жидкостью.
— Кровь?
— Рафен!
Крик донесся из галереи наверху, и он увидел там Аджира, неистово машущего руками. Космодесантник бросил ему что-то. Угловатая тень стремительно полетела в яму. Рафен вскочил и прыгнул, поймав болтер в воздухе. Он приземлился, его палец лег на спусковой механизм.
Без колебаний Рафен выпустил обойму в Дитя Крови, тварь развалилась на части в кровавом вихре. Останки клона осели на камни, дергаясь и умирая.
Он мог услышать стук сердца в ушах.
— Терра, защити нас, — выдохнул он и бросил оружие, чтобы сделать знамение аквилы окровавленными руками.
Глава IX
ЦЕК СТОЯЛ НЕПОДВИЖНО, когда Данте, отвернулся от края балкона, чтобы посмотреть на него. Его ноги стали свинцовыми. Восторг, испытанный лишь несколько минут назад, был теперь пеплом во рту, совершенный идеал его Дитя Крови исковеркан и уничтожен. Провал. Опять провал.
— Я был так близок! — шептал он. — Я…
Когда Данте заговорил, это было, словно лезвие поворачивающиеся в сердце Цека.
— Старший апотекарий, мое снисхождение к вам выходило за пределы здравого смысла. Вы опозорили себя и опозорили наш Орден этим чудовищем, — Магистр указал на останки в боевой яме.
— Я только хотел… — он глотнул воздух, говорить было тяжело. — Я был так уверен …
Цек огляделся, ища поддержку, но видел только оценивающие взгляды других Магистров. Он судорожно искал объяснение, любую соломинку, чтобы оправдаться.
— Возможно, я был слишком поспешен. Женщина… Ниник была права, мы должны были провести больше испытаний прежде…
— Довольно, — сказал Данте.
Лорд Кровавых Ангелов гневался, но его ярость была холодной, подточенной разочарованием и усталостью. Когда он заговорил, апотекарию стал ясен масштаб провала.
— Вы удалитесь из этого места и вернетесь в Цитадель Виталис. Ваше наказание определят в другой день, но пока вы будете поступать так, как я говорю, — лицо Данте потемнело. — Не допустите ошибку, Цек, тут нечего интерпретировать. Это мой вам приказ. Конец погони за репликацией и всех работ, связанных с ней. Немедленно.
— У меня есть там несколько зарождающихся клонов Детей Крови, — он задохнулся подавленный взглядом господина, пристальным, жестким.
— Уничтожьте их всех. Не должно остаться никаких следов этой мерзости.
Цек упал на колено, отчаявшись найти слова, чтобы показать раскаяние и заставить Данте понять чистоту своих мотивов.
— Лорд, пожалуйста…
— Никаких следов, — непреклонно повторил Магистр.
Склонив голову, Цек едва нашел силы кивнуть. Его ум помутился, когда он увидел мешанину плоти и костей, все, что оставалось от первого Дитя Крови. Это мало походило на труп человека, только липкое алое пятно и потроха. Останки отвратительного, искаженного урода. Данте прав, он опозорил себя гордостью и глупостью. Хуже того, осквернил священную землю крепости-монастыря посмев привести неполноценного клона в благословенные залы. Во всем этом он виновен, вина усугублялась тем, что Магистры Орденов приемников тоже стали свидетелями случившегося. «Я не только из себя сделал дурака, но и из господина».
Сентикан заговорил.
— Лорд Данте. Я думаю, что теперь мы понимаем, почему вы не хотели раскрывать суть этого проекта. Никто из нас не желает следовать путем Гвардии Ворона или Космических Волков, принимая в свои ряды животных.
— Возможно, нужно больше исследований, — предложил Дагган.
— Возможно, — продолжил Сентикан, — но не здесь. И не сегодня, — лорд Сангвиневых Ангелов повернул к Данте закрытое лицо. — Я согласен, что это дело, должно быть, как вы и сказали, закрыто.
— Нужно кого-то послать, чтобы проверить завершение экспериментов, — сказал Орлок.
Сентикан кивнул сопровождающему.
— Я предлагаю для этой задачи Первого Капитана Ридая.
— Согласен, — сказал Данте. — Нам нужно о многом поразмыслить, кузены. Я предлагаю вам вернутся в ваши комнаты и обдумать то, что вы видели и слышали сегодня. Завтра мы возобновим работу в Великом Приделе и решим вопрос этого конклава.
— Так или иначе, — промолвил Дагган, повернувшись чтобы рассмотреть апотекария.
Цек не отрывал глаз от мраморного пола, не смея произнести ни слова.
В СВОИХ ПОКОЯХ Данте налил ночного вина в кристаллический кубок. Обычно, тонкий аромат драгоценного напитка дарил ему миг концентрации, когда расширенные чувства Астартес раскрывали ему такие тонкости вкусовых ощущений, которые находились далеко за пределами чувств смертных. Но сегодня это было тяжело и докучливо. Плохое настроение украло у него привычку смаковать напиток, гнев запятнал вино как нефть.
Раздался стук в дверь и он бросил краткий приказ.
— Войди.
Мефистион зашел в комнату. Даже без брони раскрашенной как мускулы со снятой кожей и кристаллического псайкерского капюшона на шее, лорд Смерти производил внушительное впечатление. Он пришел без вызова, Мефистион знал своего господина так хорошо, что не нуждался в словах.
— У нас бывали дни лучше, чем этот, милорд.
— Действительно, — раздражение Данте на мгновение вспыхнуло, и кубок издал тонко зазвенел, когда треснул в ладони.
Магистр поставил сосуд и поморщился.
— Скажи мне, брат мой, есть ли способ, которым мы могли бы испортить конклав еще сильнее? — Мефистион мудро решил не отвечать, и господин продолжил. — Будь проклят Цек за свое легкомыслие.
— Он будет наказан за неповиновение.
— Слишком поздно, — проворчал Данте. — Я должен был предвидеть такой поворот событий. Старший всегда был упрямым, и я дурак, что дал ему волю! — он покачал головой. — Его легкомысленная демонстрация того существа, только еще больше ослабила наши позиции в глазах преемников!
— Слухи не распространятся, — сказал Мефистион. — Брат Ридай знает чего ожидать. Женщину магоса заставят молчать.
— Мне нет дела до магос биологос, — лоб Данте нахмурился. — Меня беспокоит расположение наших кузенов.
— Лорд Сет, — сказал Мефистион, с плохо скрытым презрением.
— И другие, — отметил командующий. Он вздохнул, — Возможно, я не должен судить Цека слишком строго. Я также повинен в безумии, ибо думал, что наши родичи согласятся на десятину.
— Ваша просьба весьма разумна.
Данте глухо усмехнулся.
— Сет, конечно, не согласился бы с этим заявлением, брат, — он снова стал серьезным. — Я потратил так много времени, думая, как надежнее скрыть наше состояние от всей галактики, но мне и в голову не приходило, что кровь нашей крови, будет пытаться обратить все это себе на пользу.
Мифистион взял паузу, прежде чем ответить.
— Расчленители непокорны, это в их природе. Так было, начиная с первого Магистра, Амита. Они продвинутся к самому пределу осуждения и вне его, если подумают, что это в их силах. Но милорд, вы действительно думаете, что они бросят вам вызов, когда наступит подходящий момент?
Ответ Данте был оборван стуком в дверь. Он позвал, и брат-сержант Рафен появился у входа.
— Господин, — сказал он с поклоном, — лорд Сет хочет говорить с вами. Наедине.
Данте поглядел на Мефистиона и кивнул.
— Возможно, ответ на этот вопрос у меня будет раньше, чем я ожидал.
МЕФИСТИОН НЕ встретился глазами с Сетом, когда их пути пересеклись. Псайкер библиарий ступил мимо него и закрыл дверь комнаты. Расчленитель постоял осматриваясь.
Данте стоял перед решетчатым окном. Закат Ваала был богат коричневыми и оранжевыми тонами.
— Как ваш сержант, Нокс? — спросил он без вступления.
— Требуется нечто большее, чтобы убить одного из моих людей.
Данте принял это без комментариев.
— Не хотите ли чего-нибудь, кузен? — Кровавый Ангел указала на высокую бутыль с темным вином.
— Только минуту вашего времени, Данте, — ответил Сет. — И возможность говорить с вами как равный.
— Вы и без просьб равны мне, Сет, — сказал Магистр.
— Это не так, и вы это знаете, — Сет пересек комнату, изучая изысканный ковер под ногами, то была работа из Сегмента Ультима, миллионы цветных нитей. — Первое Основание. Мои родичи не могут сравниться с этим.
— Это имеет значение, да. Но оно не унижает вас, — Данте рассматривал гостя. — Но я думаю, что вы никогда не поверите в это, независимо от того сколько раз я повторюсь.
Сет отмахнулся от ответа, как будто тот ничего не значил, но внутри он тихо кипел.
— Вопрос унижений чувствителен для нас обоих, верно? Только я жил с этим намного дольше, чем вы. Я пришел к пониманию унижений, как можно было бы понять постоянного врага.
Данте медленно выдохнул.
— Я устал от иносказаний. Вы думаете, что я вас не уважаю. Вы неправы.
