Грэм Макнилл - Адептус Механикус: Омнибус
— Мы эвакуируемся, когда я решу, что мы закончили, адепт Узуки, — сказал Кирано. — Если этот проклятый адепт вообще изволит появиться.
— Он уже здесь, — сказал голос из темноты. — И я же говорил тебе приходить в одиночку.
— Ни один архимагос не путешествует в одиночестве, — сказал Кирано.
— В этом есть правда, — согласился призрачный голос. — Хорошо. Один разум, восемь разумов? Нет никакой разницы.
Фигура пряталась между двумя архивными колоннами, механизмы окуляров Кирано активно жужжали, в попытке сфокусироваться на ней.
— Адепт Немоникс? — сказал Кирано.
— Ты ожидал увидеть кого-то другого?
— Нет, но я обращался ко всем системам в этом храме, и не зарегистрировал посторонних, — сказал Кирано. — В действительности, твое присутствие не зарегистрировано вовсе, ни на одном из уровней. Как это возможно?
Фигура держалась в тенях, но Кирано не покидало тревожное чувство, что даже если он выйдет на свет натриевых ламп, он все равно ничего не увидит.
— Жизнь призрака среди машин имеет свои преимущества, — сказал смотритель данных, как будто быть невидимым для разнообразных ауспиков, встроенных во все поверхности храма-кузни, было не так уж и значимо. — В особенности то из них, что позволяет перемещаться где угодно, не оставляя при этом никаких следов.
Кирано желал знать больше, но обуздал естественную тягу к знаниям. Он отбросил эти мысли. Более важные дела привели его в это место.
— Мне понадобились услуги твоего ордена, — сказал он.
— Я знаю, — сказал Немоникс.
— Что конкретно ты думаешь что знаешь?
— Больше чем ты бы хотел, архимагос, — сказал Немоникс. — Достаточно чтобы видеть каждое твое достижения отнятое у тебя советом кузни, могу заверить тебя в этом. Но, забудем ли мы угрозы, разоблачения и контрразоблачения, хвастовство и проступки? Раскрытые темные секреты среди наших братьев культа механикус, никто не узнает, согласен?
Кирано кивнул.
— Отлично, — продолжил смотритель данных, выходя на свет. — Тогда продолжим.
Кирано вздрогнул, когда Немоникс мелькнул как негативный отпечаток на пикт-панели, как некое призрачное изображение, исчезающее за удар сердца, как будто он был дырой в пространстве в форме адепта.
— Как ты это делаешь? — потребовал Кирано.
— Если я не сказал тебе этого на Грайе, или на Триплекс Фалле, как ты думаешь, скажу ли я теперь?
Кирано обратился к своим ячейкам данных и помотал головой.
— Ты и я никогда не встречались, адепт Немоникс.
— Напротив, — сказал Немоникс, с мягким звуком, который Кирано распознал как смех. — Наши пути пересекались шесть раз до этого момента, архимагос.
— Ты ошибаешься.
— Нет, ты просто забыл, как забудешь и потом.
Теперь была очередь Кирано смеяться.
— Невозможно. Механикус никогда ничего не удаляют.
— Я удаляю, — сказал Немоникс, издав шепот на бинарном коде, его слова прозвучали как угроза и объяснение сразу. — Техножрец возле тебя, как его имя?
— Его зовут…
Слова Кирано повисли в воздухе, когда он осознал, что ничего не знает о личности техножреца. Аура ноосферы окружала человека, но содержала лишь простой машинный дух основной аугметики.
Никакой истории, ни имени, ни обозначений, ни единого следа не осталось от того человека каким он когда-то был. За мгновение, вся жизнь техножреца была удалена из всех уголков ноосферы.
Согласно представлениям Механикус, он перестал существовать.
Кирано усмирил свой гнев, когда начал подозревать что он проделывал это много раз до этого. Впервые в жизни, Кирано пожалел, что не сохранил хотя бы немного своей биологической личности.
— Теперь к делу, — сказал Немоникс, сцепляя руки за спиной, как будто полное удаление всех следов члена культа Механикус, было для него повседневной рутиной.
У Кирано было ужасное опасение, что так оно и было.
— Потеря Грифона-IV позволила дому Кадмус сорваться с поводка, — сказал Немоникс, аккуратно акцентируя там, где его начальство полагает и находится причина этой катастрофы. — Барон Райсы Роланд, эгоистично воспользовался твоим неустойчивым положением в совете кузни, чтобы отвергнуть покровительство Механикус в пользу Терры. Потеря такого важного мира-кузни, уже серьезно сказалось на твоем статусе внутри синода. А если еще позволить рыцарскому дому выскользнуть из рук, то это скорее всего приведет к твоему полному исключению из совета, возможно даже и к лишению всех званий и прав.
— Ничего особенного, — сказал Кирано, насилу скрывая удивление.
Судя по тону следующих слов Немоникса, он не справился с этим.
— Не удивляйся архимагос. Твои каналы для меня, такие же дырявые как крупное решето. С тем же успехом ты мог бы объявить свои замыслы через открытый вокс-канал.
Смотритель данных многозначительно поднял палец: — На твоем месте я бы дважды подумал, прежде чем использовать не задокументированные фрагменты СШК для нейрофаерволов. И я бы в особенности советовал против использования частных кодов интерполяции для заполнения в скобках.
Немоникс отмахнулся от шокированного Кирано.
— Не важно, возвращаясь к делу, сам по себе разрыв дома Кадмус с Марсом неуместен. Кроме того, недопустимо, чтобы другие дома услышали об этом. Если дом Кадмус способен с легкостью сбросить Механикус, другие могут последовать их примеру. И когда это закончится? Этот несчастный, опустошенный дом как домино подтолкнет остальные рыцарские дома, все еще лояльные к Механикус к мысли, что они смогут выжить без верховенства Марса.
— Значит, ты понимаешь, что мне от тебя требуется? — сказал Кирано.
— Показать барону Роланду ошибочность его методов и привести дом Кадмус под марсианский контроль.
— Именно, — сказал Кирано.
— А если это окажется невозможным? Как далеко ты готов зайти, чтобы достичь этого?
Кирано выпрямился и сказал: — Если Роланд не признает Марс, ты должен будешь проследить, что дом Кадмус послужил для других домов хорошим примером того, как чертовски катастрофичны могут быть подобные решения.
Смотритель данных кивнул, затем он изрек строчку невероятно искусного кода, и на мгновение его призрачные очертания стали абсолютно четкими. Волна статики каскадом омыла зрительные имплантаты Кирано.
Он сморгнул ее, и осмотрелся в пустом хранилище данных.
Незнакомый техножрец и шесть лексмеханников, стояли с ним среди жужжащих архивных башен. Мерцающий экран статуса трещал от помех, сообщая Кирано что все архивы до единого, были пусты.
— Передача данных завершена, — сказал Кирано безымянному техножрецу, удивляясь почему он использует свой плотский голос вместо бинарного кода.
Он оглядел пустынный архив еще раз, они были одни. Ни следа присутствия смотрителя данных. Кирано потряс головой, раздраженный такой бесполезной тратой своего драгоценного времени.
Злой от столь грубого нарушения протокола, архимагос Кирано развернулся на месте и покинул пустое хранилище.
Вондрак
Первой из транслифтера Кадмус вышла высокая, стройная женщина с волевыми чертами лица и изящно убранными темно-рыжими волосами, которые украшала искусно сработанная золотая заколка, оправленная в серебро и текучий перламутр. Облаченная в длинное, зеленое платье с золотой мантией на одном плече, леди Корделия из дома Кадмус, ступила на окутанную клубами испарений платформу, и зашагала по направлению к официальной делегации мужчин, собравшейся на поднятой смотровой площадке.
— Они выглядят удивленно, — сказала она в суб-вокальную вокс-бусину, замаскированную под рубиновую повязку на шее.
— Это высший офицерский состав Вондрак прайм, — ответил Роланд в ее ухе. — Они скорее всего ожидают рыцарей.
— Надеюсь, я оправдаю их ожидания, — сказала Корделия, шагая прямо к смотровой платформе уверенной походкой заправского, гвардейского полковника.
— Ну конечно, — усмехнулся Роланд. — Хорошо, что у нас там?
Правый глаз Корделии был искусным зрительным имплантатом, транслировавшим все, что она видит, в системы рыцарской брони Роланда.
— Наш старый друг, архимагос Кирано, — сказала Корделия.
— Его присутствие вполне ожидаемо, потому что петиция, запрашивающая нашей помощи, пришла именно от него, — сказал Роланд. — Он будет стараться убедить нас, что мы все еще нуждаемся в
Корделия наклонила голову по направлению к красивому мужчине, с карамельного цвета кожей и с гривой собранных в хвост, лоснящихся, черных волос. Облаченный в ламеллярную броню и длинный пурпурный плащ. На открытом плече, он носил знак из двух перекрестных дуэльных лезвий, на лацканах же красовался знак, из двух окружностей в форме звезды и короне между ними.
