Степан Мазур - Клятва рода
Джин взъярился, песок закружил пуще прежнего, пустыня вокруг в один миг обратилась в песчаную бурю, частицы песочной пыли застлали и без того не яркий свет. Джин пытался уничтожить дерзкое двуногое создание, одно из многих, коим во владения Творец отдал весь мир.
— Ашаим! Ты ведёшь себя как человек в гневе! — Коляда постарался, чтобы его слова были услышаны непокорным джином. — Ты унизишь себя до подобия двуного? Как сможешь сам себя уважать?
Воздушного элементаля пробрала дрожь, настолько этот "двуногий" был силён. Бурю пришлось прекратить.
— Почему ты сравниваешь меня с двуногими?
— Да так же все от одного корня произошли, а грызутся меж собой по любому поводу, малейшее расхождение — повод для войны.
Джин сложил могучие руки на груди, затих.
— Ашаим, а может, это вы их научили? Как-никак, элементали — древнейшие создания, первоосновные.
— Не ищи оправданий! Мы не причём!
Пророк усмехнулся:
— Уже и за всех говоришь? А как же братья? Сёстры?
Джин воздел руки к небу, прогрохотал:
— А вот у них и спроси, ближайший — эфрит. Может он чего. А я нет!
Джин охватил незримой прозрачной пеленой воздуха, вскинул над землёй и помчал, что есть мочи к Огненной Гиене.
Коляда не успел опомниться, как уже стоял в десятке метров от пылающего жаром разрыва. Насколько хватало глаз, в огромном котловане пылало целое море раскалённой магмы, переливаясь жёлтым, красным и зловещим оранжевым цветом.
Геенна давала не только колоссальную температуру, но и освещала всё вокруг не хуже дневного светила. То и дело в сотнях метрах друг от друга в небо взвивались гигантские буруны, фонтаны взрывались и взлетали на десятки метров вверх, швыряя во все стороны мириады брызг. На солнце такие явления назвали бы протуберанцами.
Глаза оторвались от дивного зрелища в поисках джина, но того давно и след простыл.
— М-да, древнейшее бессмертные создание, силы немеренно, но с разумом беда, — обронил Коляда сам себе.
— В семье не без уродов, — раздалось со стороны Геенны.
Магма взорвалась совсем близко к берегу, капли раскалённого вещества едва не попали на ноги. Из чудовищного фонтана появилась пылающая голова с огнём вместо волос и парой угольков вместо глаз.
— Ах, Эфраим… Как дела в центре Земли?
— Греется старушка, тепла ещё хватает. Не то правда уже время, когда огнём была охвачено всё вокруг, но пока ещё есть, где разгуляться. Живём.
— Рад за тебя. Скажи же мне, а не видал ли ты в Геенне двух перводуш?
— Сам знаешь, растворяются они здесь быстро, не выдерживают.
— Первые души не так-то легко растворить.
— Нет, нету здесь таких, — эфрит, совсем по-человечески, печально вздохнул, — наверное, на другом берегу. Там же сидит и Она, ждёт.
Коляда вскинул брови:
— Как? Разве Лилит до сих пор здесь? Она же…
Эфрит перебил:
— Да, здесь, здесь. Непонятно мне это человеческое: страдают, ждут, печалятся, грустят… Сидит уж которую тьму лет, иногда только Каин навестить приходит. Они оба отверженные, непонятые…
В горле встал ком, язык прилип к нёбу, Коляда просипел:
— Эфраим, молю тебя, перенеси меня к ней.
— Но…
— Никаких "но"… Она грустит из-за него… и не уйдёт отсюда, пока они там. А ведь она живая, смерть обходит её стороной. Живым надо быть наверху, но…
— Ты же сам сказал никаких "но"… Садись… Эх, люди… Как ещё живёте?
Скорпион Пытки памяти-2
Скорпион закричал:
— Довольно! Хватит! Не хочу видеть Лилит! Зачем мне её память?
Фигура Меченого появилась, прервав видение:
— Не хочешь видеть мать, отец не является, брату не веришь. Может, на деда глянешь? Семья так просто не отстанет, поверь мне на слово.
— Деда?
Ещё одним ударом пробрало всё тело Скорпиона…
Новое видение захватило сознание…
Световит поставил ногу на валун. Взгляд устремился до самого виднокрая, благо с холма видно весь дивный сад, от самого начала у подножий одиноких гор, до соседних скал, что лежат на самом закате. Сад словно находится в некоей резервации, просто сотворённая неведомыми богами ложбина посреди многих дней пустыни. Оазис посреди вечного зноя с густой растительностью и подземными ключами чистейшей воды. Сборочный цех новых людей. Старые уже не устраивали.
Глаза зацепились за две фигуры, понуро идущие прочь из сада. Только что двое человекоподобных выдворили прочь и загородили вход обратно. В руках огромных созданий неведомое оружие — бронзовые мечи. Мечи блестят так, что, кажется — пылают огнём. Отражают свет тысяч бликов солнца.
"За что выгнали тех двоих? Заступники?"
Световит замер в ожидании. Всё равно рано или поздно придут на эту возвышенность, так как из зелёной ложбины можно выбраться только здесь, другого пути нет. Ещё дети — Родослав с Миромиром об этом говорили. Поскитались по миру, знают многие места… А идти навстречу, убивать бугаев и ломиться в сад силой, смысла и самой причины нет. Но за что же наказали тех людей? Бредут так понуро.
Время шло, а изгнанники не торопились покидать дивного оазиса, сидели напротив единственного входа, словно чего-то ждали — милости или прощения. Но хозяин этого оазиса выходить не торопился.
"Велес ждал? Или просто горд? К чему ему этот цех? Почему ушёл с цветущего севера на знойный юг?"
Световиту прискучило торчать на камне, как высеченная песками и ветрами каменная статуя. Поправив огромных размеров лук за спиной с полным тулом калёных стрел с белым оперением, уверенным шагом направился в ложбину.
Первым его заметил изгнанный мужчина, привстал и сделал пару шагом навстречу, всматриваясь в него так, словно увидел самое небывалое на свете чудо. Световит хоть и был богом, сыном самого Рода, но к чуду себя не причислял — нагляделся чудес уже под завязку. В мире творений его отца удивительного столько, что восхищаться разучился в первые века вовсе.
Световит замер в десяти шагах от мужчины, давая ему время, чтобы привык, успокоился. Угрозы от него никакой. А то, что лук за спиной, так этим, в саду, это оружие ещё не ведомо. Недавно изобрёл. Вряд ли догадаются.
— Кто вы и за что вас выгнали? — первым подал голос бог.
— Я Адам, а это моя… Ева, — ответил с запинкой Адам, — мы… ммм… прозрели… вот и выгнали.
Световит широко зевнул, мигом потеряв интерес к изгнанникам и саду в целом. Теперь понятно, просто Велес ещё один конструктор, который, стремясь превзойти Творца, слепил и не смог воспитать. Сколько таких уже видел за свою бессмертную жизнь? И зачем отец позволяет таким экспериментам в своей вотчине? Отсеивает племя? Улучшает породу людей? А может, вовсе потерял ко всему интерес? Вот мелкие божки и пользуются его благосклонностью, ограждаясь в своих экспериментах от всего мира, объявляя себя избранными, единственными богами всего сущего, объявляя себя чуть ли не Творцами. Каковы демиурги…
Бог резко повернулся и зашагал прочь. Резкий окрик заставил остановиться:
— Погоди, в мире ведь есть ещё люди? Змей был прав?
Световит хмыкнул. Образ змея несёт людям прозрение. Хитрая и подлая тварь везде норовит залезть первой.
Сухо обронил:
— Ты даже не представляешь, сколько в мире вариантов людей. Одни приходят, другие уходят… А сколько ещё будет… Одних задумок сотни тысяч. От подручных материалов, до выращивания из разных зверей…
Бог остановился, оборвал себя на половине слова. И зачем об этот рассказал человеку? Всё равно ведь в своей одномерности дальше глаз никогда не узрит. Может быть и заслужил только такой резервации в саду, ничем не отличаясь от растений или животных… О, неясный конгломерат возможностей как понять тебя единственно верно?
— Ты бог? — Донеслось от мужика.
Световит резко развернулся:
— У тебя остался всего лишь один вопрос, и ты меня больше не увидишь. Ни ты, ни твоя… Ева. Да, я бог, сын Рода.
Адам погрузился в раздумья. Это новое ощущение, которое обрёл едва ли пару часов назад. До этого словно и не жил вовсе. Так, существовал. Сегодняшний день принёс столько сюрпризов, сколько не давала вся жизнь в целом, с момента сотворения. А из чего кстати творили? Но заинтересовался другим:
— Прошу тебя, скажи мне, что у тебя за плечами?
На лице светлого бога заиграла понимающая усмешка:
— Ты вроде бы и не вопрос задал, а нашёл способ выжить в час голода, в самый трудный час, когда начнёшь постигать реальный мир, начнёшь трудиться и работать.
Световит снял лук с плеча, протянул с разъяснениями, показал тул, полный стрел, наконец, наложил стрелу на тетиву из жил тура, поискал взглядом цель. Единственной целью были те самые двое застывших, как бездушные големы, сторожил у врат.
Светлый бог не раздумывая, пустил стрелу. Она захватила локон волос стражей, чуть коснулась макушки. Суровый страж лишь перевёл взгляд вверх, силясь посмотреть себе на макушку, но ничего не получилось. Со вздохом опустил глаза, покрепче сжимая свой бронзовый меч, что как-то странно поблек.