Питер Фехервари - Каста Огня
Потом Жук понял, что с него хватит, и мир завертелся вокруг бойца, а сам он рухнул наземь.
Испепеляя еретиков-ксенолюбов, Оди Джойс чувствовал, как по его жилам струится гнев Императора. Их укрытие превратилось в пылающий ад, проволочную клетку обугленных стеблей, и повстанцы метались там, будто угольно-черные скелеты. Один из них бросился в воду, подняв огромные клубы пара, но юноша чувствовал, что врага это уже не спасет. Двое дикарей выскочили из джунглей справа от новобранца, и он повернул к ним поток очистительного пламени, а затем расплылся в улыбке, видя, как горят изменники.
Всё прошло по плану, в чем Оди и не сомневался. Даже диски язычников не обратили внимания на парня, пока он подгребал к лежке снайпера. Когда Джойс вдруг вскочил и обрушил на врагов святой огонь, то мельком заметил в листве блеск удивленных глаз и улыбнулся своим растущим познаниям.
— В укрытие, идиот зеленый!
Быстро обернувшись на знакомый голос, Оди увидел дядю-сержанта Калхуна, который медленно продвигался к нему, сражаясь с вязким, как патока, болотом. Шагая вперед, Уиллис палил из лазвинтовки по дискам, пролетавшим мимо него в сторону Джойса. Одного сержанту удалось подстрелить, машина завертелась и, дымясь, рухнула в трясину. Остальные яростно забормотали, со свистом заложили вираж и помчались назад, к ветерану. Рыча, как безумец, Калхун открыл огонь по атакующим и опустошил батарею, а ответные выстрелы дюжины пушек в это время прошивали топь вокруг арканца, испаряя воду.
Оди бросился к своему герою, и другие серобокие тоже покинули укрытия, чтобы помочь сержанту и отвлечь на себя часть дисков. Теперь все арканцы стреляли и бросались в разные стороны, забыв от осторожности, ведь в своих душах они приближались к Громовому краю. Три полыхающих диска свалились в болото, три пронеслись мимо бойцов, оставив за собой пару мертвых конфедератов. Последний выживший снайпер сразил ещё одного, но несколько гвардейцев уже вычислили его позицию и устремились туда, не думая об опасности.
Затем Джойс услышал грохот военной музыки — с левого фланга подходил «Парокровный» рыцарь во главе ещё одного отделения арканцев. Зуав палил из тяжелого стаббера, повстанцы бежали пред ним, летящие со всех сторон стрелы отскакивали от брони с бессильным звоном, и осажденные конфедераты громко кричали от радости. Словно в ответ на это, по рядам саатлаа прокатилась какая-то волна безумия: туземцы бросились в атаку из тумана, издавая неистовые вопли. Они отбросили луки и кидались на гвардейцев, размахивая дубинами и копьями с коралловыми наконечниками.
— Круши дикарей! — взревел лейтенант Сандефур, устремившись на партизан; сабля офицера сверкала в гнилостном полумраке.
Тут Оди услышал, как кто-то сердито орет на саатлаа, требует оставаться на местах и обзывает их безмозглыми варварами. Решив, что это вражеский командир, юноша поспешил на голос, почти сразу же столкнувшись с одним из повстанцев. Партизан кинулся на Джойса, замахиваясь копьем и плюясь, будто ядовитая жаба. Новобранец парировал удар стволом огнемета и ответил вспышкой очистительного пламени. Мимо со свистом пролетел один из механических дисков, так близко, что едва не сбил парня с ног. Послав вслед устройству чужаков поток огня, Оди превратил его в пылающий шар. Машина слепо затрепыхалась, облила пару повстанцев горящим прометием и врезалась в дерево, а Джойс победно взвыл не хуже дикарей.
Вот ведь славно!
Мэйхен со скрипом бродил туда-сюда и время от времени постреливал в туман, действуя как приманка, пока второй зуав тихо наблюдал за ним. Если последний локсатль атакует Джона, то на мгновение подставит себя под выстрел лейтенанта. Неплохой план, но вожак выводка был хитер, а Уэйд, по правде, вел себя недостаточно бесшумно. Ксенос уже сообразил, что столкнулся с двумя врагами, поэтому не обращал внимания на очевидного «живца», а отслеживал приглушенные щелчки и жужжания меньшего по размеру железного воина.
Локсатль незаметно полз по груде тел в серых мундирах, заходя к лейтенанту со спины, когда один из покойников вдруг ожил и распорол чужаку брюхо. Тварь завизжала от боли и выпустила вихрь флешетт в доспех Уэйда, но Жак Валанс ещё глубже вонзил охотничий нож в тело ящера. Отчаянно пытаясь сбросить нападавшего, вожак перевернулся на спину, но разведчик держался и продолжал резать врага. Закрепленный на хребте бластер, отзываясь на болевые рефлексы хозяина, не прекращал стрелять, пока не растерзал флешеттами шкуру локсатля, а затем взорвался, разлетевшись на раскаленные добела осколки. Всё было кончено, но Валанс по-прежнему кромсал ксеноса, и капитану пришлось оттаскивать разведчика от туши. Сверкая глазами от ярости и тяжело дыша, изнуренный схваткой конфедерат вытер клинок.
— Я укрылся… позади вас… когда они атаковали… — просипел боец.
— Неплохо сработано, разведчик. Мне следует представить тебя к поощрению, — совершенно серьезно ответил Мэйхен.
В засаде локсатлей выжило ещё шестеро серобоких, но двоим уже ничто не могло помочь, и Джон мрачно даровал им Милость Императора. Как и предполагал рыцарь, третий зуав погиб — видимо, лицевая пластина доспеха оказалась ненадлежащего качества, поскольку флешетты раскололи армированное стекло. От головы Прентисса в тесном шлеме осталось одно месиво, но неподвижный экзоскелет удерживал труп в вертикальном положении. Доспех, скорее всего, простоит так ещё десятки лет после того, как Федра поглотит мягкую плоть внутри него. Капитан не мог понять, что чувствует по этому поводу.
— Каков план действий, сэр? — спросил Уэйд, в голосе которого ещё явственнее прорезалась боль. Мэйхен решил, что лейтенант и в самом деле быстро теряет кровь. Если поскорее не доставить парня к медикам, сегодня капитан лишится обоих ведомых.
— Найдем остальных, — ответил рыцарь и повернулся к Валансу. — Справишься, разведчик?
Вернув клинок в ножны, Жак оглядел окутанные туманом джунгли. Где-то вдали всё ещё продолжалась перестрелка.
— Это местечко и не сравнить с Мафусаиловыми топями у нас дома, — солгал Валанс. — Конечно, справлюсь, сэр.
— Тогда веди нас, парень, — прорычал Мэйхен. — Там льется арканская кровь!
Джойс видел, как погиб Уиллис Калхун. Это была плохая смерть, грубая и бессмысленная. Умирающий партизан, который барахтался в воде рядом с конфедератом, ударил его копьем в пах, сержант пошатнулся и отступил назад, прямо под огонь пролетавшего мимо диска. Гвардейца мгновенно рассекло надвое.
Оди похолодел, часть юноши умерла вместе с его негласным опекуном. Парень не понял, чего именно лишился, но подумал, что это, возможно, была лучшая часть новобранца Джойса. А затем он снова услышал крики командира повстанцев — тот оставался невидимым, но арканец подобрался уже очень близко. Как утопающий хватается за соломинку, Оди сжал ствол огнемета и заскрипел зубами, когда раскаленный докрасна металла подогрел его ярость. И конфедерат, будто одержимый, снова бросился вперед, пробиваясь через скотов-повстанцев.
Их командир рявкал на кого-то, отвечавшего ему в спокойном тоне и со странным акцентом. В голосе второго собеседника было нечто такое, отчего у Джойса волосы на загривке встали дыбом, и парень зарычал, с боем продвигаясь к невидимой паре.
Юный арканец обнаружил их за скоплением папоротников, где враги укрывались, склонившись над одним из дисков-убийц. На корпусе «блюдца», которое парило на высоте пояса, повсюду торчали шипы датчиков и увесистые модули чужацкой техники. Оди решил, что это какой-то комплекс связи, может, даже, устройство управления остальными дисками. Воин в странной броне с головой ушел в настройку, а дородный мужчина в полевой форме нетерпеливо наблюдал за ним. По тому, как они грызлись, Джойс с уверенностью понял, что перед ним офицеры.
Оскалившись, словно череп, Оди продрался через папоротники и навел огнемет. Повстанцы подняли головы, и Джойс мгновенно вздрогнул от ужаса, распознав плоское, клинообразное лицо оператора диска — черные глаза, нет зрачков, никакого носа. Парень видел тот голопикт тау, но не был готов к подлинной нечестивости облика ксеносов.
Он замер.
Глядя на Оди спокойными карими глазами, офицер-человек успокаивающе поднял руку и заговорил.
— Сынок, ты не хочешь этого делать, — в его голосе звучала усталая мудрость, которая напомнила юноше о дяде-сержанте Калхуне.
— Что бы тебе ни говорили, всё это ложь, — продолжил повстанец. — Не нужно выбрасывать жизнь на помойку ради…
Джойс изо всех сил нажал на гашетку и поджег обоих, будто сальные свечи. Предатель перестал говорить и начал кричать. Крики продлились недолго, но Оди продолжал поливать врагов пламенем, пока бак огнемета не опустел. Юноша весь покрылся потом от чего-то, что не имело никакого отношения к жаре — только к ненависти.
