Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома
— Ага, сумели.
— Проблемы были?
— Ничего особенного.
— Ну, хорошо, что хоть кому-то из нас повезло. — Калам с трудом сел. — Где мы?
В этот миг зазвучал новый голос — ироничный и пришёптывающий:
— Во владениях Тени… в моих владениях!
Скрипач тяжело вздохнул, поднял глаза.
— Теперь Престол Тени, да? А был вроде Келланвед! Нас не обмишулишь, ясно? Прячься в своих расфуфыренных тенях, сколько душе угодно, да только ты всё одно просто треклятый Император!
— Ой, какой кошмар! — Бестелесная фигура вдруг захихикала и отодвинулась. — А ты — ты разве не солдат Малазанской империи? Разве не давал присягу? Не клялся в верности… мне?
— Империи, ты хотел сказать!
— Зачем же нам мелочиться и спорить о таких крохотных различиях? Факт остаётся фактом — аптори доставила вас… мне, мне, мне!
Вдруг послышалось ворчание и странные щелчки, так что бог повернулся к Апт. Когда странные звуки демонической речи прекратились, Престол Теней вновь обратился к отряду:
— Умная сучка! Но мы ведь это и так знали, верно? Она сама и этот жуткий ребёнок у неё на спине, ух! Капрал Калам из «Мостожогов», похоже, ты нашёл себе женщину — ох, какие глаза! Какая ярость! Потрясающе, просто потрясающе. А теперь вы ведь пожелаете остепениться, так? Я вас всех хочу вознаградить! — Он поднял обе руки, словно в благословении. — Как своих верных подданных!
Апсалар заговорила в своей обычной холодной, отстранённой манере:
— Я не ищу награды, как и мой отец. Мы бы хотели разорвать все связи — с тобой, с Котильоном и любым другим Взошедшим. Мы бы хотели покинуть этот Путь, Амманас, и вернуться в Итко-Кан…
— И я с ними, — встрепенулся Крокус.
— О, чудесно! — проворковал бог. — Элегантное совпадение, завершение круга! В Итко-Кан, подумать только! На ту самую дорогу, где мы впервые встретились, о да. Идите же! Я вас отправляю легчайшим мановением руки. Идите! — Он поднял ладонь и погладил воздух длинными призрачными пальцами.
Тени окутали три фигуры, а когда рассеялись, Апсалар, её отец и Крокус исчезли.
Бог снова захихикал.
— Котильон будет так рад, просто несказанно. Ну-с, а что ты, солдат? Моё великодушие — редчайший дар, я его сам почти никогда не видел! Быстрей говори, пока мне эта забава не надоела.
— Капрал? — спросил Скрипач, сидя на корточках рядом с убийцей. — Калам, я как-то не в восторге от того, что боги делают мне какие-то предложения, если понимаешь, о чём я…
— Ну, мы ещё толком не выслушали эти предложения, верно? Келл… Престол Тени, я бы с удовольствием отдохнул, если ты это задумал. — Он посмотрел в глаза Минале. Та кивнула. — В каком-нибудь безопасном месте…
— Безопасном?! Да это самое безопасное место во всех мирах! Апт будет при вас — как всегда настороже! И удобства, все возможные удобства…
— Пф-ф, — фыркнул Скрипач. — Скука смертная. Без меня.
Бог склонил голову набок.
— На самом деле, сапёр, вот тебе я вообще ничего не должен. За тебя просит только Апт. Увы, у неё появились некоторые… рычаги влияния. И да, я полагаю, ты был образцовым, верным солдатом, да. Хочешь вернуться к «Мостожогам»?
— Нет.
Калам удивлённо повернулся и увидел, как его друг хмурится.
— По пути к Паяцеву замку, — объяснил сапёр, — мы подслушали болтовню стражников во время смены караула: я так понял, в порту стоит последний набор рекрутов, которых отправят на помощь Тавор. — Он посмотрел в глаза Каламу. — Прости, капрал, но я хочу помочь подавить это восстание у тебя на родине. Так что запишусь добровольцем… снова.
Калам протянул ему залитую кровью руку.
— Не умри там — только об этом прошу.
Сапёр кивнул.
Престол Тени вздохнул.
— С такими солдатами — неудивительно, что мы покорили половину мира… Нет, Скрипач, я не издеваюсь. Редкий случай — не насмехаюсь. Хотя, конечно, Ласиин не заслуживает таких солдат, как ты. Как бы там ни было, когда туман рассеется, ты окажешься в переулке за таверной «У Зубоскала».
— Годится, Келланвед. Благодарю.
В следующий миг сапёр исчез.
Убийца устало посмотрел на Престола Тени.
— Ты ведь понимаешь, что я не стану больше пытаться убить Ласиин — моя охота закончена. Честно говоря, мне даже хочется посоветовать вам с Котильоном от неё отстать — оставить Империю Императрице. У тебя тут своя собственная…
— Хочется посоветовать, говоришь? — Бог подлетел поближе. — Лучше сдержись, Калам, а то пожалеешь. — Окутанная тенями фигура вновь отодвинулась. — Мы делаем то, что пожелаем. Никогда не забывай об этом, смертный.
Минала подошла к Каламу и положила дрожащую руку на его здоровое плечо.
— Дары богов меня заставляют нервничать, — прошептала она. — Особенно — дары этого бога.
Он кивнул, выражая полное согласие.
— Ну что вы! — воскликнул Престол Тени. — Не надо так! Моё предложение в силе. Убежище, возможность остепениться. Жить как муж и жена, хи-хи-хи! Даже не так — как мать и отец! Лучше всего то, что не придётся дожидаться собственных детишек — Апт вам их уже нашла!
Туман вокруг постепенно рассеялся, и они увидели позади Апт и её спутника неопрятный лагерь на вершине низкого холма. Среди палаток бродили маленькие фигурки. Дым поднимался над бесчисленными кострами.
— Ты пожелал сохранить им жизнь, — с ликованием прошипел Престол Тени. — Так, во всяком случае, говорит Апт. Ну что же, получай их. Ваши дети ждут вас, Калам Мехар и Минала Эльтройб — все тринадцать сотен детишек!
Глава двадцать четвёртая
Жрецу Старшего Маэля
снится встающее море…
Сэтанд. СумеркиЗакрученный тоннель Вихря открылся на равнине, взметнув в воздух тучу пыли. Жёсткие диковинные чёрные травы раскинулись перед Ша’ик, когда она повела свою армию вперёд. Вскоре она удержала коня. Только теперь Ша’ик поняла: то, что она поначалу приняла за покатые камни, усыпавшие равнину, было мёртвыми телами, гниющими на солнцепёке. Они выехали на поле боя, где разыгралось одно из последних столкновений между Корболо Домом и Колтейном.
Травы почернели от засохшей крови. Повсюду порхали накидочники. Над распухшими телами жужжали мухи. В воздухе стояло ужасающее зловоние.
— Души в клочья, — проговорил рядом Геборик.
Она посмотрела на старика, а затем жестом подозвала Леомана.
— Возьми разъезд, — сказала Ша’ик воину пустыни. — Разведай, что там впереди.
— Смерть там впереди, — проговорил Геборик и поёжился, несмотря на жару.
