Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём
— А вот чего делать будем. Останемся тут до ночи и подождем. Ежели опыр этот придет, то мы его и прибьем. А убежит — проследим до норы и там прикончим.
Честно говоря, замысел был не из самых удачных, но ничего иного в голову не приходило. Опасно конечно, но Войча твердо надеялся на свой меч, да и на саблю. Не сладить упырю с Кеевым адьбиром!
Войчемир оставил бесполезного Ужика на крыльце, а сам принялся оглядывать дом. Осмотром он остался доволен — окна находились высоко рамы и ставни казались прочными. Значит, зайти можно будет только через дверь. А иного и не требовалось.
Лишний раз проверив рамы, Войча оглянулся в поисках Ужика, и тут заметил, что недомерок возится с какой-то железякой, не иначе подобранной в одном из сараев. Подойдя поближе, Войчемир хмыкнул:
— Капкан! А действует?
Ужик сунул в стальную пасть какую-то деревяшку. Клац! Зубастые челюсти сомкнулись, разнеся дерево в мелкую щепу.
— Ага! — вдохновился Войча. — А чего? Поставим прямо у крыльца. Опыр сюда, а его — раз! Как думаешь, вырвется?
— Вырвется.
— М-да… — рука вновь полезла чесать стриженый затылок. — Все одно, поставим! Хоть услышим…
Капкан поставили, забросав его травой. Войча, как мог, укрепил дверь, лишний раз оглядел дом, а заодно — и остальные постройки. Но там царило еще большее запустение. Исчезли даже вещи, а в одном из домишек поселились лисы.
Войча без особого интереса заглянул в последний из домишек — небольшой, вросший в землю по самые окошки. Тусклый свет падал на опрокинутую деревянную лавку, за которой что-то белело. Войчемир подошел ближе и покачал головой — скелет. Обрывки бус и браслет из грубого синего стекла говорили о том, что здесь погибла женщина. Войча вздохнул и хотел уже уходить, как вдруг заметил в углу какой-то странный предмет. Он подошел ближе. Колыбель… Обычная деревянная колыбель, какую можно встретить в любом доме. Она не была пустой — в деревянной люльке лежало что-то странное, похожее в полутьме на стружку. Войчемир наклонился и почувствовал, как по спине пробегают непрощенные мурашки. Кости — все, что осталось от того, кто лежал в этой колыбели…
Войча не помнил, сколько простоял в доме, ставшем могилой. Надо было уходить, заняться делом, но Войчемир не мог оторвать взгляда от детских останков. Он был воином, он знал, что на войне гибнут не только взрослые мужчины, но такое приходилось видеть впервые. И ведь погибло дите невинное не из-за огров и даже не из-за еси белоглазой! Какой-то «опыр», нежить, мертвяк паскудный! И Войча понял, что был трижды прав, решив идти через мертвую деревню. Конечно, возле бабкиной избушки он больше думал, как бы перед Ужиком не сплоховать да удальство альбир-ское потешить. А выходит, не в удальстве вовсе дело. Прав Ужик, нечего по кустам прятаться да кругами ходить! Поганый мертвяк село извел, значит, теперь в другое село пойдет! Ну, нет! Не выйдет!
Ужик появился незаметно, молча склонился над колыбелью, покачал головой и осторожно потянул Войчу наружу. Тот не сопротивлялся. Почему-то вспомнилось Ужиково «Убьем!». Наверное, парень навидался такого, вот и рассудил верно. А что молчит и слова в час по одному цедит, так видать, характер у него спокойный. А может, и не спокойный, просто Ужик боль внутри держит, делиться не хочет.
Между тем, начинало темнеть, и Войча, решив не искушать судьбу, дал команду возвращаться в дом. Закрыв дверь на тяжелый засов, Войчемир положил поблизости заранее приготовленную кучу сосновых лучин, снял с пояса меч, саблю и решил, что готов. Оставалось ждать.
Ночь пришла быстро. За окнами зашелестел) ветер, из близкого леса донеслось уханье филина,) а старый дом наполнился скрипом рассохшегося дерева. Стало холодно — и неуютно. Войча то и дело поглядывал на Ужика, но тот сидел молча, чуть прикрыв глаза, словно собирался спать. Это Войче совсем не понравилось, и он поинтересовался, не думает ли недомерок проспать всю ночь, оставив его одного наедине с «опыром». Ужик покачал головой, но Войчемира это ничуть не успокоило.
— Ты вот чего, — решил он, — расскажи про вас, про рахманов.
Но Ужик лишь развел руками, изобразив полное неведение.
— Ну да, — вздохнул Войча, — сейчас скажешь, что только лягушек ловил!
Недоросток покорно кивнул, соглашаясь. Войчемир махнул рукой и прислушался. Нет, пока ничего подозрительного. Ветер шумит, филин ухает.,.
— Ужик! Ну давай поговорим! Заснем ведь!
— А ты спой…
Войча только моргнул, но затем мысль ему неожиданно понравилась. Пусть «опыр» слышит! Недаром поют перед боем, песня — как вызов.
— Годится! — решил он. — Только петь вместе будем.
— Про медведей?
Оказывается, Ужик не забыл песню про незадачливого охотника. Но Бойче она уже надоела.
— Нет, давай другую. Тоже про охотника. Мы все в Ольмине пели. Она строевая — громкая, не заснем. Только надо зверей вспомнить…
Войча сосредоточился и принялся загибать пальцы: медведь, мышь, тур, рысь, заяц… Кажется, вспомнил.
— Значит так, — распорядился он, — я начинаю, ты подпеваешь. А припев вместе, и погромче.
— Да я петь-то не очень… — вновь развел руками Ужик, но Войчу это только развеселило:
— Так и я — не очень. В строевой что главное? Рот на ширину ножен — и реви, как Идрик-Зверь. Значит так… Песня…
И тут Войчу осенило. Если заменить имя.. — …Про храброго Ужика. Недомерок широко раскрыл глаза, а Войче стало совсем весело. Вообще-то в песне говорилось о храбром Брешике, но уж больно хорошо выходило. Войчемир прокашлялся и грянул:
Ох, пошел наш храбрый Ужик Да за медведем чернобрюхим.
Раз во первый повстречал он Мышь черноголовую.
«Дико диво!» — закричал и…
Храбрый Ужик убежал.
— А теперь про мышь, — распорядился Войчемир и запел следующий куплет:
Ох, пошел наш храбрый Ужик Да за мышью черноголовой.
Во второй раз повстречал он Тура чернорогого…
Привев пели уже вместе, причем Войча заметил, что Ужик тоже вроде как повеселел. Это обрадовало — парень, видать, не из обидчивых.
Следом спели про рысь черноногую, зайца чернобокого, Змея черномордого, затем про коня, про козла, про кочета и даже про волка черноухого (еще в Ольмине Войча поражался — что за зверь такой?). И, наконец, подошли к самому главному:
Ох, как пошел наш храбрый Ужик Да за волком черноухим.
Раз в остатний повстречал он Деву черноглазую.
Ужик не выдержал и засмеялся, Войча — тоже, и припев пропели, давясь от хохота:
«Дико диво!» — закричал и-ичн — Храбрый Ужик убежал!
— А ну, еще раз! — предложил довольный Войча, и припев повторили с неменьшим успехом. Разошедшийся Войчемир хотел запеть все сначала, но внезапно почувствовал, как рука Ужика сдавила его кисть.
— Чего? — не понял он в первый миг, но затем быстро оглянулся — и до него дошло.
— Продолжай говорить! — послышался тихий шепот. Войча кивнул, схватил меч и, став поближе к двери, начал пороть какую-то чушь про Ольмин о том, как Хальг Лодыжка однажды выпил целый кувшин румского вина, а потом всю ночь гонял по двору очумелых кметов, про то, какие уродины ольминские девки, особенно которые из еси… Между тем слух уже работал, и сознание привычно отмечало: ветер, скрип старых досок в доме, уханье филина, будь он проклят, и… шаги, еле слышные, глухие, совсем близко.
«Подманили!» — на миг он почувствовал злое веселье, но тут же одернул себя. Это кто еще кого подманил! Не спеши, альбир, ох не спеши…
Заскрипело крыльцо. Войча расслабил кисть и помотал ею в воздухе, затем покрепче сжал рукоять меча и отступил на шаг, чтобы его не заметили с порога. Если сейчас рухнет дверь… Но тот, кто был уже так близко, не спешил. Войче показалось, что он слышит хриплое, булькающее дыхание, но может, это просто шумело в ушах. И вот снова скрип — шаги удалялись. Ночной гость уходил.
Войчемир еле удержался, чтобы не выскочить следом. Нет, на такое его не взять! Старый прием: я убегаю, а ты — догоняй! Ждать, ждать…
И снова шаги. Гость не ушел, он просто спустился вниз и теперь бродил возле дома. Окна? Войча оглянулся. Нет, если что, они услышат. Что бы сделал он, Войчемир, на месте этого «опыра»?
Ясное дело — не лез бы в дом, а попытался выманить. Ну, попытайся…
И вдруг тишину разорвал громкий лязг, а затем рой — долгий, тоскливый, похожий на волчий. Войчемир даже присел от неожиданности, но тут же хлопнул себя по бестолковой голове. Капкан! Сработало!
— Войчемир! — Ужик бросился вперед, но Войча уже отодвигал засов. Попался, душегуб! Ну, я тебя…
На крыльце он остановился, пытаясь осмотреться. К счастью. Луна уже взошла, и Войча сразу же увидел ночного гостя. Нет, сначала он увидел капкан
— сломанный, чуть ли не скрученный в кольцо. Вырвался! Но думать об этом было поздно— Огромный темный силуэт был уже рядом. Войча выхватил саблю — меч был давно в руке — и засмеялся. Он знал — смех как ничто другое выводит врага из себя. И тут тот, кто пришел за ними, сделал шаг вперед. Лунный свет упал на лицо — нет, на личину, — и Войча на миг окаменел. Желтоватая кожа туго обтягивала череп, резкие складки рассекли щеки, черные пятна легли под глазами. Мертвец! Но глаза — застывшие, недвижные, горели красным огнем, а толстые, налитые кровью губы кривились жуткой гримасой. И руки — огромные, волосатые, с длинными желтыми когтями…
