Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
— Солнце садится, — пробормотал Илбрек, обращаясь к Коруму. — Неужели здесь так быстро бежит время?
Сактрик расхохотался:
— По-вашему, два месяца — это быстро?
— Два месяца? Что ты имеешь в виду? — Корум рванулся к Сактрику.
— Лишь то, что время на Инис Скэйте и время в вашем мире имеют разную скорость. На самом деле, Корум Серебряная Рука, вы пробыли тут самое малое два месяца.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КОРАБЛЬ ПРИСТАЛ К ОСТРОВУ ТЕНЕЙ
— Ох, Илбрек, — сказал Корум другу, — удалось ли мабденам выстоять против фой миоре?
На это Илбрек не мог ответить. Он покачал головой.
— Гованон был прав. А мы оказались дураками. Не надо было спешить сюда.
— По крайней мере, с этим мы согласны, — раздался из тени скрипучий голос Сактрика. Камни на его короне поблескивали, когда он двигался. — Услышав это признание, я склонен немного продлить ваше существование. Более того — я могу гарантировать вам свободу в пределах этого острова, который вы называете Инис Скэйт, — и с неожиданной заинтересованностью Сактрик спросил — Вы знаете того, кто называет себя Гованоном?
— Знаем, — сказал Илбрек. — Он просил нас не появляться здесь.
— Похоже, он неглуп.
— Да, смахивает на то, — произнес Корум. Он по-прежнему был зол, сбит с толку, и все прикидывал возможность напасть на Сактрика, хотя понимал, что если далее и всадит меч в уже мертвое тело, это почти ничего не изменит. — Ты знаком с ним?
— Он как-то посетил нас. А теперь мы должны заняться вашей лошадью, — глаза Сактрика опять затлели красным, когда он показал на Густую Гриву.
Илбрек, крикнув, рванулся к своему коню, но у Густой Гривы уже остекленели глаза, и, обледенев, он застыл на месте.
— Он не пострадает, — сказал Сактрик. — Он слишком ценен для нас. Когда вы будете мертвы, мы им займемся.
— Если он вам это позволит, — с яростью пробормотал в бороду Илбрек.
Малибанн отступил в непроглядную тень и исчез.
Растерянно побродив среди руин, двое героев вышли на свет вечернего солнца. Теперь перед ними предстал остров в его подлинном виде. Если не считать холма с сосной (у его подножья они сейчас стояли), остров представлял собой унылую равнину, заваленную обломками кораблекрушений, падалью, щебнем, остатками растений, костей и кусками металла. Тут валялись обломки всех кораблей, когда-либо оказавшихся у берегов Инис Скэйта, корабельные грузы и останки команд. Повсюду раскиданы проржавевшие доспехи и оружие, пожелтевшие кости людей и животных — кое-где сохранились целые скелеты, но часть костей была растащена. Случайно Илбрек и Корум наткнулись на груду черепов, а другая груда состояла только из грудных клеток. Истлевшая ткань, шелковая и шерстяная, обрывки одежды трепетали на холодном ветру, также приносившем гнусные запахи разложения; тут же были разбросаны кожаные нагрудники, куртки, головные уборы, конская упряжь, сапоги и поножи — все мятое и потрескавшееся. Кучей лежало ржавое железное, медное и бронзовое оружие, тускло поблескивали выломанные из оправ камни, словно и их тронуло гниение; повсюду, подгоняемые порывами ветра, носились тучи серого пепла, и нигде не было видно ни одного живого существа — даже воронов и стервятников, которые могли бы попировать клочками мяса, оставшимися на костях.
— Я бы предпочел, чтобы этот малибанн мне привиделся, — сказал Илбрек, — ибо, готовясь покончить с нами, они стараются нас запугать!
— В определенном смысле реальность и так достаточно страшна, — буркнул Корум, кутаясь в плащ.
Следуя за Илбреком, он споткнулся о кучу щебенки. Близилась ночь, и Коруму вовсе не хотелось проводить ее в окружении свидетельств смерти.
На ходу гигант внимательно вглядывался в сгущающийся сумрак, и наконец что-то привлекло его внимание. Остановившись, Илбрек отошел в сторону и стал разбрасывать кучу мусора, пока не наткнулся на перевернутую колесницу, в оглоблях которой лежали конские кости. Он залез в нее, и сверху с костяным стуком рухнул скелет возницы. Не обращая на него внимания, Илбрек разогнулся, держа в руках какой-то бесформенный предмет, покрытый пылью. Он нахмурился.
— Ты там что-то нашел, Илбрек? — спросил Корум, пробираясь к нему.
— Пока еще не уверен, друг мой вадхаг.
Корум присмотрелся к находке Илбрека. Это было старое седло из растрескавшейся кожи, подпруга казалась такой непрочной, что не выдержала бы даже самую легкую лошадь. Пряжки потускнели, за-ржавели, часть их отвалилась, и Корум решил, что эта находка совершенно бесполезна.
— Старое седло…
— Так и есть.
— У Густой Гривы есть отличное седло. Кроме того, оно ему не подошло бы. Сделано для обыкновенной смертной лошади.
Илбрек кивнул:
— Как ты говоришь, оно ему не подошло бы…
Но, спускаясь к берегу, гигант потащил седло с собой. Найдя относительно чистое местечко, друзья решили здесь и отдохнуть, ибо ночью делать было решительно нечего.
Прежде чем отойти ко сну, Илбрек сел, скрестив ноги, и стал вертеть седло в своих огромных руках. Корум слышал, как он бормочет:
— Неужели это все, что осталось от нас двоих? Неужели мы последние?
*Наступило утро.
Сначала бесконечное пространство воды посветлело, затем она медленно обрела алый оттенок, словно в глубинах извивалось в предсмертных судорогах какое-то морское чудовище, извергая потоки крови, пульсировавшие на поверхности, пока вставало багровое солнце; небо расцветало темно-желтыми отблесками, а на воде заиграли оранжевые блики.
Величие восхода лишь подчеркнуло контраст между спокойной красотой океана и убожеством острова, так как он походил на свалку, куда цивилизация сбрасывала свои отходы, этакое подобие сельской навозной кучи. Таков был Инис Скэйт, когда с него спадал покров магии, таков был остров, который Сактрик назвал империей малибаннов.
Проснувшись, путешественники с трудом поднялись, сон их был беспокоен. Корум сначала размял искусственную серебряную кисть, а затем пальцы здоровой руки, так сильно онемевшие, что почти не отличались от искусственных. Со стоном выпрямившись, он с удовольствием подставил лицо порыву морского ветра, уносившего запахи гниения и приносившего взамен чистый солоноватый воздух. Корум протер пустую глазницу; скрытая под повязкой, она зудела и, кажется, слегка воспалилась. Он поднял повязку, чтобы под нее проник воздух. Стал виден белый, молочного цвета, шрам. Обычно Корум избавлял себя и других от неприятного лицезрения раны, Илбрек расплел и причесал золотистые волосы, после чего снова привел их в порядок, вплетя нити из красного золота и желтоватого серебра; эти толстые косы, закрепленные металлом, были единственной защитой для головы — Илбрек гордился, что в бою никогда не носил шлема.
