Энн Маккефри - Певица Перна
— Ну что ж, мой господин, яйца, конечно, твердые, но не настолько, чтобы рождение произошло сегодня или завтра.
— Тогда проверишь их за меня завтра утром, договорились? Мне необходимо отлучиться, но Сибел всегда знает, где меня найти.
Менолли заверила Главного арфиста, что будет приглядывать за яйцами и, как только заметит какие-нибудь предвестники скорого рождения, немедленно сообщит Сибелу. Мастер Робинтон проводил ее до двери кабинета.
— Итак, Менолли, ты играла перед Домисом, прошла доскональную проверку у Моршала и пела перед Шоганаром. Джеринт утверждает, что твоя свирель вполне на уровне, а барабан сработан на совесть и благополучно сохнет. Твои файры согласны сладко подпевать не только тебе одной, так что за первые дни своего пребывания у нас ты успела очень многое. Ты согласен, Сибел?
Сибел кивнул, улыбаясь своей спокойной, добродушной улыбкой. «Интересно, — подумала Менолли, — что бы они сказали, если бы увидели, как относятся ко мне Данка и ее девочки?»
— Значит, яйца в надежных руках. Это очень хорошо, просто прекрасно, — проговорил Главный арфист, проводя рукой по седеющей шевелюре.
На какую-то долю мгновения его необычайно подвижное лицо застыло, и в этот мимолетный миг девочку поразили следы тревоги и усталости, столь необычные для мастера. Но в следующий же момент он так жизнерадостно улыбнулся, что Менолли решила: наверное, ей померещилось. Конечно, она с радостью избавит его от волнений по поводу скорого рождения файров и будет проверять яйца по несколько раз на день, даже если из-за этого опоздает к мастеру Шоганару!
Менолли вернулась домой довольная, что может хоть чем-то услужить мастеру Робинтону. Ей пришли на память его слова о рыбе, которой ей здесь снова приходится заниматься. И тут она впервые осознала, что никогда как следует не задумывалась о жизни в Цехе арфистов. Она смутно рисовала его себе как некое место, где все только и делают, что играют и сочиняют музыку. Петирон туманно упоминал об учениках и о тех временах, когда он сам был подмастерьем, но только мимоходом. Вот она и вообразила, что Цех арфистов — это волшебный край, где люди поют вместо того, чтобы разговаривать, а в свободное время не покладая рук переписывают Летописи. Действительность оказалась куда обыденнее, особенно, если вспомнить Данку и гордячку Пону. Непонятно, почему она решила, что арфисты и окружающие их люди выше таких мелочей и наделены более щедрым сердцем, чем, скажем, мастер Моршал или мастер Домис. Менолли усмехнулась, припоминая собственную наивность. И все же арфисты — Сибел и Робинтон, даже насмешник Домис, — люди незаурядные. А Сильвина с Пьемуром — какие добрые, как хорошо отнеслись к ней! И вообще, разве можно сравнить жизнь здесь с прозябанием в Полукруглом? А с маленькими неприятностями она уж как-нибудь справится…
Менолли как раз вовремя приняла такое решение: не успела она войти, как на нее накинулась Данка с перечнем ее прегрешений. Пришлось выслушать длинную тираду о файрах — какие это опасные и непредсказуемые твари, как им надлежит себя вести, чтобы она, Данка, не выставила их из дома, что Менолли должна раз и навсегда усвоить: у нее в доме титулы ничего не значат и она, как новенькая, должна проявлять большую учтивость к тем, кто уже давно обучается в Цехе арфистов. Менолли же держится непочтительно, нескромно, недружелюбно, необщительно, и она, Данка, не потерпит змею в своем доме, где все девочки питают друг к другу такую нежную любовь и дружбу, что любая мать не могла бы пожелать лучшего.
Менолли сразу поняла: что бы она ни сказала в свою защиту или в защиту своих питомцев, Данку ей не переубедить. Единственное, что ей оставалось, это изредка вставлять «да» или «нет», когда Данка была вынуждена остановиться, чтобы перевести дух. Каждый раз, когда Менолли казалось, что домоправительница уже исчерпала запас упреков, у той оказывалась наготове очередная придирка. Девочка уже стала подумывать, что придется позвать Красотку. Появление ящерицы наверняка положит конец этому потоку обвинений, но неминуемо лишит ее последней возможности поладить с Данкой.
— Надеюсь, тебе все ясно? — неожиданно спросила толстуха.
— Все, — согласилась Менолли и, воспользовавшись тем, что ее спокойный ответ на мгновение лишил Данку дара речи, стрелой взлетела по лестнице, забыв о ноющих ступнях. Услышав, как Данка у нее за спиной снова разразилась злобной бранью, девочка тихонько рассмеялась.
Глава 6
Тоска, что терзает грудь,
Острее, чем сталь клинка.
Сегодня мне не уснуть —
Слишком печаль глубока.
Я слезы должна сдержать,
Их завтра успею пролить.
Мой голос не должен дрожать:
Ему над волной парить.
Над горем, что в сердце ношу,
Не властны ни дни, ни года.
Да, слезы я нынче сдержу,
Но боль не пройдет никогда…
«Песня для Петирона»Красотка разбудила ее на рассвете. Остальные файры тоже проснулись, но, кроме них, все в домике еще спали крепким сном.
Накануне вечером, в своем единственном прибежище, Менолли первым делом заперла дверь, потом распахнула ставни и впустила файров. Смазывая полученным у мастера Олдайва снадобьем их шелушащиеся спинки, девочка слегка успокоилась. Впервые после того, как она распрощалась с пещеркой у Драконьих камней, ей представилась возможность позаботиться о своих маленьких друзьях, погладить и приласкать каждого. Они радостно отвечали на ласку, передавая девочке смутные вереницы образов — в основном о том, как они купаются в озерах над Форт холдом, что им там не очень нравится, потому что нет волн, на которых они привыкли качаться. Еще Менолли увидела больших драконов и виды Вейра, который совсем не походил на Бенден. Самые четкие картинки она получила от Красотки. Менолли от души наслаждалась обществом своих питомцев — своеобразной наградой за несправедливость, которую она вытерпела от Данки.
А сейчас, вслушиваясь в утреннюю тишину, девочка думала о том, что у нее, наконец, есть время, чтобы немножко заняться собой. Можно выкупаться и постирать перепачканную соком блузку. Если развесить ее у окна, она быстро высохнет на солнышке. До начала Падения еще есть время.
Менолли тихонько отперла дверь и, выглянув в коридор, прислушалась. До нее донесся только тихий храп — не иначе, как Данка… Призвав файров к тишине, она бесшумно спустилась по лестнице в купальню. Девочка не раз слышала о теплых бассейнах, которыми славились большие холды и Вейры, но сама их никогда не видела. Файры, сбившись в стайку, просочились за ней и беспокойно зачирикали, завидев выемку, в которой струилась дымящаяся вода. Менолли попробовала теплую воду рукой — какая роскошь! — и проверив, есть ли поблизости мыльный песок, сбросила одежонку и скользнула в бассейн.
Восхитительно теплая вода мягко льнула к телу, приятно отличаясь от жесткой воды Полукруглого. Девочка окунулась с головой и отряхнула волосы. Вдруг кто-то из файров столкнул Тетушку первую в бассейн. От неожиданности ящерица испустила пронзительный визг ужаса и протеста, но быстро успокоилась и принялась с удовольствием плескаться в теплой воде. Не успела Менолли оглянуться, как вокруг нее уже плавали и ныряли все файры, то и дело задевая ее коготками, путаясь крыльями в волосах. Она сердито одергивала их, не зная, как далеко разносится шум из купальни — не хватает только, чтобы сюда явилась Данка, разбуженная на заре самыми нежеланными из постояльцев!
Менолли старательно натерла каждую ящерицу мыльным песком, как следует сполоснула, потом сама вымылась с ног до головы, выстирала одежду и, никем не замеченная, вернулась в свою комнату. Втирая масло в шершавую спинку Кривляки, она уловила во дворе первые признаки начинающегося дня: пастухи зычно приветствовали друг друга, направляясь к своим животным, которым сегодня предстоит оставаться взаперти по случаю ожидаемого Падения. Интересно, как отразится Падение на жизни в Цехе арфистов? Может быть, школярам и подмастерьям придется помогать командам огнеметчиков холда? Какая удача, что никто не спросил ее, чем она занималась в Полукруглом после Падения! Вот внизу хлопнула дверь — наверное, Данка встала. Менолли натянула единственную смену одежды — штаны и рубаху, оставшиеся со времен жизни в пещере, латанные-перелатанные, но, по крайней мере, чистые.
Однако за завтраком ей недвусмысленно дали понять, что это неподобающий наряд для юной девицы, проживающей у Данки. Когда Менолли попыталась объяснить, что ее единственная смена одежды сохнет, Данка возмущенно закудахтала и пожелала узнать, где именно сохнет выстиранная одежда, а узнав, обвинила Менолли в очередном смертном грехе: мыслимо ли, как последней голытьбе, развешивать свои постирушки на окне! Ей было велено немедленно снять это неприличие и повесить там, где положено, — в задней комнате. Пришлось подчиниться, хотя Менолли не сомневалась: там ее одежда будет сохнуть не один день и в довершение пропахнет сыростью.
