Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
Снова Илбрек послал вперед Густую Гриву, и когда они очутились уже в паре футов от берега, он вскинул левую руку и крикнул:
— Приветствую тебя, Инис Скэйт! Мы хотим посетить тебя! Примешь ли ты нас?
То было старинное традиционное мабденское приветствие, но Корум чувствовал, что оно ровно ничего не значит для обитателей острова.
— Привет Инис Скэйту! — снова крикнул юноша-великан. — Мы пришли с миром и хотим кое-что обсудить с вами!
Ему ответило лишь эхо. Илбрек пожал плечами.
— Значит, придется высаживаться на остров незваными гостями. Вежливость тут ни к чему…
— Может, ее проявят островитяне, — предположил Корум.
Илбрек пришпорил Густую Гриву, и наконец конские копыта коснулись серого побережья Инис Скэйта. Стоящий перед ними лес внезапно полыхнул пурпурными листьями папоротника, вскинулся и, шурша кронами, стал перешептываться. Оглянувшись, Корум больше не увидел моря. Вместо него стояла стена жидкого свинца.
Илбрек решительно въехал в заросли папоротника, и они расступились перед ним, словно смиренно приветствуя завоевателя. Густая Грива, волнуясь, не изъявлял желания двигаться дальше; всхрапнув, он прижал уши, но Илбрек пришпорил коня и погнал его вперед. Стоило им лишь на пару футов углубиться в гущу папоротников, как те снова выпрямились и сомкнулись. Теперь два героя оказались в окружении растений, тянувших к ним пальцы узорчатых листьев и, вздыхая, прикасались к их телам.
Коруму казалось, что растения проникают сквозь кожу и добираются до костей, и он с трудом сдерживал желание выхватить меч и вырубить их. Он мог понять ужас мабденов, впервые столкнувшихся с этой жуткой растительностью, но в свое время принц приобрел некоторый опыт и знал, как не поддаваться панике. Он как ни в чем не бывало заговорил с Илбреком, тоже старавшимся не обращать внимания на растения.
— Интересная зелень, Илбрек. В этой плоскости я не видел ничего подобного.
— Вот уж верно, друг мой Корум, — голос Илбрека чуть дрогнул. — Похоже, мы имеем дело с каким-то примитивным разумом.
Шепоток усилился, прикосновения растений стали более настойчивыми, но двое всадников продолжали упорно пробиваться через лес, хотя у них уже болели глаза от яркого пурпура.
— Может, это всего лишь иллюзия? — предположил Корум.
— Возможно, друг мой. Но очень убедительная.
Растительность поредела, уступив место дороге, выложенной зеленым мрамором и на дюйм-другой залитой желтоватой жидкостью, пахнущей в несколько раз хуже, чем загнивший пруд.
В жидкости обитало множество мелких насекомых, и порой тучи разной мошкары взмывали в воздух и повисали над головами всадников, словно исследуя их. Справа высилось несколько развалин: колоннады, покрытые чахлым плющом, полуобвалившиеся галереи, стены из щербатого гранита и растрескавшегося кварца, в расщелинах которых ветвились лозы с живыми цветами, источавшими удушливый запах; впереди они увидели двуногое животное — оно, пригнувшись, пило эту жидкость. Оторвавшись от нее, зверь взглянул на них белыми блестящими глазами и снова нагнулся. Какое-то существо шмыгнуло перед Густой Гривой. Сначала Коруму показалось, что он увидел белесую змею, но потом подумал, что она чем-то напоминает человека. Принц посмотрел ей вслед, но она уже исчезла. Обыкновенная черная крыса нахально выпрыгнула из какого-то провала и потрусила себе, не обращая внимания на Корума и Илбрека, затем нырнула и пропала в узкой щели мраморной кладки.
Когда путники достигли дальнего края этого пространства, двуногое существо исчезло. Густая Грива выбрался на поляну с губчатой ноздреватой травой, издававшей отвратительные чавкающие звуки под копытами коня. Пока им ничего не угрожало, и Коруму пришла мысль, что мабдены, прибывшие сюда, стали жертвами своих собственных страхов, рожденных этим мрачным призрачным окружением. Но тут его обоняние уловило вонь, которая была намного ощутимее запаха коровьего навоза. От нее просто мутило, и, вытащив из-под кирасы шарф, он замотал им рот, хотя это почти не помогло. Илбрек, откашлялся, сплюнул на влажный мох и направил Густую Гриву вперед по дорожке из растрескавшихся плит ляпис-лазури, ведущей в темный проход, образованный деревьями — они чем-то напоминали рододендроны и в то же время не походили на них. Огромные черные липкие листья касались их лиц, и скоро в древесном коридоре стало темно как ночью, если не считать желтоватых проблесков, пробивавшихся сквозь листву по обе стороны от дорожки. Несколько раз Коруму казалось, что в их свете возникали какие-то ухмыляющиеся физиономии с размытыми чертами, но он списал это на игру воображения, в котором то и дело возникали мрачные картины недавнего прошлого.
— Будем надеяться, что эта дорога куда-то да приведет нас, — пробормотал Илбрек. — Кстати, воняет все сильнее. Интересно, может, это отличительная примета жителей Инис Скэйта?
— Надеюсь, что нет, Илбрек. В таком случае общение с ними будет довольно затруднительным. Ты знаешь, в каком направлении нам сейчас надо двигаться?
— Боюсь, что нет, — ответил молодой сид. — Понятия не имею, куда мы едем — на юг, на север, на восток или на запад. Вижу лишь, что эти чертовы ветки над головой опускаются все ниже и мне лучше спешиться. Я спрыгну, а ты держись за седло, идет?
Корум так и сделал. Когда Илбрек выпрыгнул из седла, принц услышал похрустывание и звон упряжи: Илбрек взял Густую Гриву под уздцы и двинулся вперед. Теперь, когда широкая спина гиганта больше не прикрывала его, Корум почувствовал себя беззащитным перед опасностями — настоящими или мнимыми, подстерегающими в этой гнусной зелени. Не смех ли он слышит со всех сторон? Или до него доносятся угрожающие звуки чьих-то движений- не идет ли кто-то рядом, готовый прыгнуть на них? А что это за рука, попытавшаяся схватить его за ногу?
Мелькнул какой-то просвет, на этот раз прямо перед ними.
В лесу кто-то кашлянул.
Корум крепче сжал рукоятку меча.
— Тебе не кажется, Илбрек, что за нами наблюдают?
— Возможно, — молодой гигант казался спокойным, но был настороже.
— Все, что мы видим, говорит о великой цивилизации, погибшей тысячу лет назад. Может, на Инис Скэйте вообще не осталось разумных обитателей?
— Может быть…
— И возможно, нужно опасаться только животных и болезней? Могут под влиянием воздуха зародиться в мозгу неприятные мысли, пугающие видения?
— Кто знает…
Голос, ответивший Коруму, не принадлежал Илбреку.
— Илбрек? — шепнул Корум, испугавшийся, что его друг внезапно исчез.
