Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
— Какое же мне принять решение? — раздался насмешливый голос. Он принадлежал Джери-а-Конелу, вынырнувшему из тени; Джери стоял, подбоченившись одной рукой, а другую приложив к подбородку. Он смотрел на трех друзей из-под сведенных рыжеватых бровей. — То ли отправиться на Инис Скэйт, то ли к Кер Ллуду? Неужто моей преданности придется раздвоиться?
— Иди к Кер Ллуду, — сказал Корум. — Там потребуются твоя мудрость и твои знания. Их у тебя больше, чем у меня…
— На что они годны? — буркнул Гованон, все еще стоя спиной к Коруму.
— Иди с Гованоном, Джери, — тихо произнес Корум. — И помоги ему уберечься от чар Калатина.
Джери кивнул и коснулся плеча Корума.
— Прощай, мой неверный друг, — пробормотал он, грустно улыбаясь.
Пока они разговаривали, звякнула упряжь — Илбрек оседлал Густую Гриву.
— Корум?
— Гованон, — резко бросил Корум, — я не сомневаюсь, что делаю лишь то, что совершенно необходимо для нашего дела.
— Ты за это дорого заплатишь, — сказал Гованон. — Дорого заплатишь, Корум. Попомни мои слова.
Корум хлопнул серебряной рукой по ножнам, что висели у него на поясе.
— Благодаря твоему дару опасностей у меня уменьшилось. Я верю в выкованный тобой меч. Или ты хочешь сказать, что он не защитит меня?
Страдальчески, словно от боли, покачав огромной головой, Гованон простонал:
— Это зависит от цели, которой он будет служить. Но клянусь душами всех героев сидов, великих и мертвых, я бы не хотел ковать его.
Часть вторая
МНОГО СТРАХОВ ПЕРЕЖИТО НА ИНИС СКЭЙТЕ, МНОГО ОБМАНОВ РАЗОБЛАЧЕНО, А КОЕ-ЧТО И ИСПОЛЬЗОВАНО
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МАГИЯ ИНИС СКЭЙТА
Густая Грива не забыл старых дорог между плоскостями, и с первыми лучами солнца Корум и Илбрек увидели, что конь сида мчится над самой поверхностью воды. Вокруг не было никаких признаков суши. Прохладный океан ровно катил синие с прожилками белой пены волны, окружавшие путешественников со всех сторон — по мере того, как всходило солнце, вода то окрашивалась голубым, то обретала золотой цвет, то снова становилась синей.
— Амергин говорит, что Остров Теней существовал еще до появления сидов, — Корум сидел позади Илбрека, ухватившись за пояс великана. — А ты мне рассказывал, что остров появился вместе с сидами.
— Как ты хорошо знаешь, всегда существовали поклонники разных искусств, способные путешествовать между плоскостями, — принялся объяснять Илбрек, наслаждаясь брызгами, летящими ему прямо в лицо, — и, вне всяких сомнений, среди них были мабденские друиды, посещавшие Инис Скэйт еще до его появления здесь.
— Так что на самом деле представляет собой народ, живущий на Инис Скэйте? Они были мабденами?
— Никогда. Эта древняя раса, подобно вадхагам, была постепенно вытеснена мабденами и оказалась в полном смысле слова в изгнании. Еще до того, как остров стал их единственным домом, они всегда отличались жестокостью и близкородственными браками — в изоляции все это лишь усилилось.
— И как называлась эта раса?
— Вот уж чего не знаю… — из-под нагрудника Илбрек извлек карту Кавана, внимательно присмотрелся к пергаменту и, пригнувшись, что-то пробормотал в ухо Густой Гриве.
Конь тут же изменил направление, взяв курс на северо-запад.
Начали скапливаться тучи, и скоро всадников оросило мелким дождичком, но он не доставил больших хлопот, тем более что скоро вновь выглянуло солнце. Корума клонило в сон, и, вцепившись в пояс Илбрека, он дал возможность основательно отдохнуть и телу, и мыслям, зная, что, как только они окажутся на Инис Скэйте, ему понадобятся все силы.
*Наконец двое героев пересекли море и увидели Инис Скэйт. Перед ними лежал маленький островок, напоминавший горный пик, окруженный темными тучами, хотя небосвод вокруг острова был синим и чистым. Они слышали, как волны с ревом набегают на его унылые берега, они видели гору, стоящую в самом центре острова, и скоро заметили одинокую высокую сосну на самой ее вершине, но, даже приблизившись, не смогли рассмотреть весь остров. Легким движением руки и несколькими тихо сказанными словами Илбрек остановил коня, и всадники застыли посередине бурлящего моря.
Корум водрузил на голову конический посеребренный шлем, затянул ремешки поножей и движением плеч поудобнее пристроил нагрудник. За спину он забросил колчан со стрелами и лук со спущенной тетивой. На сгиб левой руки Корум повесил щит из белой кожи, а серебряными пальцами сжал длинную рукоятку боевого топора; правую руку он оставил свободной, чтобы придерживаться за пояс Илбрека или в случае необходимости выхватить свой меч, еще не опробованный в бою.
Сидящий перед ним Илбрек отбросил тяжелый плащ, и лучи солнца блеснули на его золотой шевелюре, заплетенной в косы, на бронзе доспехов и щита, на золоте браслетов. Повернувшись, он посмотрел на Корума — серо-зеленые глаза сида были цвета моря — и улыбнулся.
— Ты готов, друг мой Корум?
Корум не мог изобразить такую же улыбку, как у сида, полную бесшабашности и словно говорившую «черт-бы-их-побрал», поэтому улыбка принца, когда он слегка склонил голову, была чуть мрачнее.
— Двинулись на Инис Скэйт, — сказал он.
Илбрек дернул поводья Густой Гривы, могучий конь снова двинулся галопом, и пенные фонтаны вздымались все выше и выше, пока они мчались к зачарованному острову.
Густая Грива уже приблизился к самому берегу, но все же было невозможно разглядеть подлинные очертания острова, затянутого какими-то тенями. То казалось, что он покрыт густым непроходимым лесом, то мерещились полуразрушенные здания, то на берегу возникали груды обломков, выброшенных морем, то над ним клубился туман, в клочьях которого возникали ширококрылые птицы или звери, бродившие меж обломками и деревьями; но стоило лишь присмотреться к чему-либо внимательнее, как этот предмет расплывался в тумане и исчезал. Коруму показалось, что со скалы на него смотрит огромное, больше, чем у Илбрека, лицо, но тут и скала, и лицо стали превращаться последовательно в дерево, в дом, в животное. Над островом висела какая-то смутная печаль, его очертания было невозможно сравнить с красотой Ги-Бресейла. Словно этот зачарованный остров являлся полной противоположностью тому, который Корум посетил первым. Из глубины Инис Скэйта доносились тихие зловещие звуки, и порой казалось, будто эти голоса что-то нашептывают ему. Свежий ветерок щекотал ноздри запахом гниения, и вообще весь остров казался олицетворением распада, распада души — и это объединяло его с фой миоре. Корум был полон мрачных предчувствий. Почему люди Инис Скэйта не разделили жребий мабденов? Вероятно, они были полны желания помочь народу холода.
