Ник Кайм - Саламандры: Омнибус
— Твоя тактическая оценка, брат Ба'кен? — спросил Пириил, заметив интерес товарища к щиту.
— Постоянный обстрел — единственный способ сокрушить пустотный щит. — Он замолчал, раздумывая. — Или подойти достаточно близко, чтобы проскользнуть в кратковременную брешь в поле и отключить генераторы.
Цу'ган иронически фыркнул.
— Значит, будем надеяться, что люди смогут сделать это, и вывести нас на расстояние удара, чтобы мы могли покинуть эту промокшую планету.
Дак'ир разозлился на оскорбление другого сержанта, но сдержал свои чувства. Он все равно подозревал, что оно наполовину было подстрекательством.
— Тогда скажите мне, братья, — добавил Пириил, впереди вырисовывались ворота бастиона, — почему они отступают со своей артиллерией?
На небольшой гряде, сразу под окрестностями бастиона отходили танки «Василиски». Их длинные орудия были развернуты в противоположную от поля битвы сторону, а сами танки занимали исходные позиции внутри защищенных внешних границ бастиона.
— Действительно почему? — спросил себя Дак'ир, когда они прошли через медленно открывающиеся ворота и вошли в Скалу Милосердия.
— Победа в Афиуме будет одержана крепкими тылами, отвагой и орудиями нашего Бессмертного Императора!
Главный комиссар читал проповедь, когда Саламандры появились в громадном зале бастиона.
Дак'ир обратил внимание на остатки декоративных фонтанов, колонн и мозаик — все превратилось в руины ради имперской военной машины.
Зал был огромен и позволял имперскому офицеру обращаться к почти десяти тысячам людей разного ранга и звания. Сержанты, капралы, пехотинцы, даже раненые и вспомогательный персонал были собраны перед комиссаром, который предвещал славный образ грядущей войны.
К его чести, он только вздрогнул, когда Астартес вошли в огромное помещение, продолжая свой вдохновляющий призыв к людям фаланги, которые продемонстрировали гораздо большее почтение Ангелам Смерти Императора.
Рожденные в Огне вошли и сняли шлемы, продемонстрировав черную как оникс кожу и красные глаза, которые тускло светились в полумраке. Вместе с почтением некоторые из гвардейцев выдали свой страх и благоговение перед Саламандрами.
Дак'ир отметил, что Цу'ган тонко улыбается, испытывая удовольствие от устрашения стоящих перед ним людей.
— Так же сокрушителен как снаряд болтера или клинок, — говорил им старый Магистр Зен'де, когда они были неофитами. Вот только Цуʼган использовал подобную тактику слишком охотно; даже против союзников.
— Полковник Тенч мертв, — прямо заявил комиссар. — Ему не хватало воли и целеустремленности, которые требует от нас Император. Его наследию щедрот и трусости пришел конец.
Штурмовики комиссара, как облаченные в черное охранники, после последнего замечания посмотрели на ближайших к их господину людей, подстрекая их обидеться на клевету в адрес бывшего командира.
Голос комиссара был усилен громкоговорителем и разносился по всему внутреннему двору, достигая каждого присутствующего солдата. Небольшая группа офицеров фаланги, оставшаяся от командного состава, стояла сбоку от комиссара, бросая суровые взгляды на остатки своих войск.
Это была воля Императора — они не должны любить ее; они должны просто выполнять ее.
— И любой, кто думает иначе должен получше взглянуть на кровавые поля за Скалой Милосердия, поскольку такая судьба ждет его, если он будет без отваги делать то, что необходимо. — Комиссар сурово смотрел, провоцируя несогласие. Когда никто не выступил, он продолжил. — Я принимаю командование вместо покойного полковника. Вся артиллерия немедленно вернется на фронт.
— Пехоте сосредоточиться повзводно и быть готовой к развертыванию как можно скорее. Командиры секторов доложить мне в стратегиуме. Фаланга мобилизуется ночью! — Он подчеркнул последний пункт сжатым кулаком.
На несколько мгновений воцарилась тишина, затем из толпы раздался одинокий голос.
— Но сегодня Адская Ночь.
Подобно хищнику с возбужденными чувствами, комиссар повернулся, чтобы отыскать говорившего.
— Кто это сказал? — спросил он, встав перед трибуной, с которой проповедовал. — Покажи себя.
— В темноте есть нечто, нечто не из этого мира. Я видел их! — Вокруг выглядевшего безумным солдата образовалось пространство, когда он обращался к остальным, излучая растущую истерию. — Они забрали сержанта Харвера, забрали его! Призраки! Просто утащили его под землю… Они …
Громкий хлопок комиссарского болт-пистолета остановил солдата на полуслове. Кровь и кусочки мозга забрызгали пехотинцев, стоящих ближе всех к теперь уже обезглавленному телу. Тишина вернулась.
Дак'ир напрягся от такого беспричинного лишения жизни, и собрался выступить вперед и высказать свою точку зрения, когда предостерегающая рука Пириила остановила его.
Саламандр неохотно уступил.
— Эта болтовня о призраках и тенях, преследующих по ночам непозволительна, — постановил комиссар, пряча в кобуру все еще дымящийся пистолет. — Наши враги из плоти и крови. Они захватили Афиум, и когда этот город падет, мы откроем дорогу для завоевания остального континента. Лорд-губернатор этого мира мертв, убитый людьми, которым он доверял. Отделение от Империума равносильно объявлению войны. Этот мятеж будет подавлен и Вапорис будет возвращен к свету имперского единства. Теперь, подготовьтесь к битве.
Комиссар посмотрел вниз на обезглавленные останки мертвого солдата, лежащего ничком.
— … и кто-нибудь уберите эти отбросы.
— Он деморализует этих людей, — прошипел Дак'ир, гнев ожесточил его тон.
Двое пехотинцев утащили тело мертвого солдата прочь. На его окровавленной куртке было имя — Босток.
— Это не наше дело, — тихо сказал Пириил, его острый взгляд был прикован к комиссару, который направился к ним.
— Тем не менее, расположение духа довольно мрачное, брат-библиарий, — сказал Ба'кен, внимательно осматривая ряды солдат, когда они разделились, построенные взводными сержантами.
— Их что-то пугает, — прорычал Цу'ган, хотя это было больше презрение к видимой слабости гвардейцев, чем беспокойство.
Пириил шагнул вперед, чтобы поприветствовать комиссара, который подошел к Саламандрам.
— Милорд Астартес, — произнес он с почтением, склонившись перед Пириилом. — Я комиссар Лот, и если вы составите мне компанию с вашими офицерами в стратегиуме, я проинформирую вас о тактической ситуации на Вапорисе.
Лот собрался уйти, решив отправить сообщение, что он, а не Ангелы Императора командует в Скале Милосердия, когда голос Пириила, резонируя пси-энергией, остановил его.
— В этом не будет необходимости, комиссар.
Лот не выглядел впечатленным, когда взглянул на библиария. Выражение его лица требовало пояснения, которое Пириил был очень рад предоставить.
— Мы знаем наши приказы и тактическую диспозицию в этой битве. Ослабьте щит, доставьте нас достаточно близко для развертывания отряда проникновения в окрестности генератории и мы сделаем остальное.
— Я … это, я хочу сказать, очень хорошо. Но разве вам не нужно…
Пириил перебил его.
— Тем не менее, у меня есть вопросы. Этот человек, солдат, которого вы казнили: что он имел в виду под «призраками» и что такое Адская Ночь?
Лот презрительно фыркнул.
— Суеверие и страхи, этим людям слишком долго не хватало дисциплины. — Комиссар собрался закончить, когда поза Пириила подсказала, что он должен продолжить. Лот неохотно подчинился. — Слухи, доклады с последней ночной атаки на отступников, о людях, исчезнувших без следа под землей и чудовищных существах, рыскавших по полю битвы. Адская Ночь — это самый длинный ночной период в календаре Вапорисе, его самая длинная ночь.
— Сегодняшняя ночь?
— Да. — Лицо Лота нахмурилось. — Это абсолютный идиотизм. Боязнь темноты? Ну, это просто падение морали людей этого полка.
— Бывший полковник, он предоставил вам эти … доклады?
Лот невесело усмехнулся.
— Да.
— И вы его расстреляли за это?
— Как обязывает мой долг, да, расстрелял. — У Лота было лицо борца, плоское с широким, сломанным носом и шрамом, который пробегал от верхней губы к линии волос, оттягивая уголок его рта в рычащее выражение. Из-под комиссарской фуражки выглядывали маленькие рваные уши. — В темноте никто не прячется, кроме ложных кошмаров, которые живут в головах детей.
— Я прежде видел кошмары, ставшие реальностью, — Пириил взял предостерегающий тон.
— Значит, нам повезло с ангелами, охраняющими нас. — Лот поправил свою фуражку и кожаный плащ. — Я ослаблю щит, будьте в этом уверены, есть кошмары или нет.
— Тогда увидимся в бою, комиссар, — сказал ему Пириил, прежде чем отвернуться и оставить Лота наслаждаться своим бессильным гневом.
